«Вешалки у нас нет. И никогда не было»

Скромная сцена пополам с ТЮЗом, кабинет директора, главного режиссера, приемная, еще пара комнат. А собраться актерам и негде. В лучшем случае в столовой. Наш корреспондент узнал, как живет Русский государственный музыкальный драматический театр Ингушетии, где есть все — потрясающий актерский состав, вдумчивый, неравнодушный режиссер, интересный репертуар, но нет даже вешалки, не говоря уже о собственном здании.

«А какой здесь храм? Все катастрофически плачевно»

Зара Аушева-Базоркина — народная артистка Республики Ингушетия, художественный руководитель Русского государственного музыкально-драматического театра. Выпускница Высшего театрального училища им. Б.В. Щукина

— Самая главная наша ценность — это отличный актерский состав. 30 человек. Лучшего, более профессионального нет ни в одном театре Северного Кавказа. Все актеры — выпускники ГИТИСА и Щукинского училища. И все специалисты: продюсеры, театроведы, дизайнеры, звукорежиссеры, светотехники — получили столичное образование.

А началась наша история в 1998 году. Тогда нас, выпускников Щуки, было 15 человек. Мы решили не расставаться. Так появился Ингушский театр-студия «Современник», инициатором, создателем и руководителем которого стал Микаэл Базоркин.

В Назрани какой-то добрый дядя выделил нам одну комнату в районе автовокзала. Там стоял стол, стул и лежало много вещей на полу — тряпки, ковры, тюки. Для нас обстановка была привычная — как в театральном училище. Потом нас разместили в обветшалом Доме культуры станицы Нестеровская. А какой театр в Нестеровке?

В 2005 году Ингушский театр-студия «Современник» был преобразован в Русский государственный музыкально-драматический театр. Почему русский? Просто русский театр должен быть в каждом регионе.

В прошлом году театру исполнилось 20 лет. Мы участвуем во всех возможных международных и Всероссийских театральных фестивалях. Нас зовут, о нас знают. География наших гастролей широкая: Москва, Сочи, Калуга, Ярославль, Магнитогорск, Нальчик, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, Владикавказ, Грозный, Махачкала, Пермь, Пенза, Саратов, Ялта.

Мы находимся в здании ТЮЗа. Своих цехов и прочего у нас нет. Сцена общая. Сейчас идет ее реставрация. Две наши проблемы — помещение и зритель — переплетаются. Людям неинтересно идти в театр без красивого театрального здания. В театр ходят, чтобы получить удовольствие, эстетическое наслаждение. Театр — это храм искусства. А какой здесь храм? Все катастрофически плачевно. Фраза «Театр начинается с вешалки» совсем не для нас, потому что у нас вешалки нет. И никогда не было. Очень многие, не выдержав, ушли. Хотя каждый на вес золота. Но все, кто остался и до сих пор работает, это героические люди.

Мы с нетерпением ждем новое здание театра, проект которого прошел экспертизу. Уже в Магасе определена площадка. Но, насколько мы знаем, в 2020 году финансирования не будет. Надеемся на год 2021.

Конечно, по сравнению с 1998 годом культурный уровень зрителей повысился. Если тогда на сцене актеры не слышали друг друга из-за шума в зале, то сегодня — гробовая тишина. Больше всего помогают беседы со школьниками перед началом спектакля. Мы их привозим, к примеру, из сел. Для них событие, что их вообще вывезли. Заходят, а у них в руках чипсы, попкорн. Шумят, смеются — приехали развлекаться.

И мы начинаем с ними говорить. Рассказываем, что такое театр вообще, зачем он нужен, учим, как себя вести в его стенах. После спектакля актеры остаются на сцене, дети задают вопросы, общаются. Самым активным дарим приз. Уже есть положительные результаты. Ради этого стоит работать в театре.

У нас спектакль, на который все всегда идут. Это «Из тьмы веков» Идриса Базоркина. На юбилей театра мы его сделали еще и музыкальным — песни написаны специально к нему. Это единственный спектакль, на который люди идут не потому, что они хотят в театр, а потому, что им сам материал интересен.

«Не пришел на репетицию, значит, ты в реанимации, не пришел на спектакль, значит, ты умер»

Ахмет Льянов — народный артист Республики Ингушетии, главный режиссер Русского государственного музыкально-драматического театра, выпускник Высшего театрального училища им. Б.В. Щукина

— Передо мной не стоял вопрос: актер или режиссер? Я был актером, мне было интересно, но в силу творческой необходимости пришлось стать главным режиссером театра.

Театр — зеркало общества. Но это не значит, что мы делаем только современные постановки. Например, время действия пьесы Григория Горина «Забыть Герострата» — четвертый век до нашей эры. Мы ставили этот спектакль в нулевые, когда в нашем обществе доминировала печальная тенденция: театры не нужны, все надо закрыть, песни, танцы убрать. Тогда в здание ТЮЗа забросили бутылку с зажигательной смесью. Практически все наши декорации и многое другое сгорело.

На эту болевую точку в пьесе есть замечательная фраза Герострата: «Наступит время, когда люди будут говорить: делай, что хочешь, богов не боясь, с людьми не считаясь, и вспыхнут пожары». Ради таких фраз начинаешь вытаскивать пьесу, адаптировать ее.

Что любят ингуши? Думаю, больше национальную тематику. Правда, хорошо идет и эмоциональная, легкая, живая русская классика — «Женитьба» Гоголя, например.

Недавно мы поставили «Чайку» Чехова. Когда брались за нее, все говорили, что загнать сегодняшних учеников на три часа в зал на «Чайку» невозможно. Но мы, оставив трактовку пьесы, изменили форму. И сегодня ученики с большим удовольствием на нее ходят.

Сейчас работаем над «Хаджи Муратом» Толстого. Столкнулся с большой проблемой. Пьесы «Хаджи Мурат» нет. Читаешь повесть и понимаешь, что она больше киношная. А как из нее сделать какую-то смотрибельную вещь, на которую бы зритель шел с удовольствием? Но отступать нельзя — надо выпускать «Хаджи Мурата». Премьеру планируем к середине декабря. Надеюсь, Толстой меня строго не осудит за то, что некоторые вещи приходится вычеркивать.

У нас очень хороший актерский состав. Приходилось работать с теми, у кого глаза пустые. С ними неинтересно. Мои ребята живые. Есть такая хорошая фраза: «Они еще умеют краснеть». Если это в человеке есть, это уже хорошо.

По каким причинам актер может отказаться выйти на сцену? Для меня — не пришел на репетицию, значит, ты в реанимации, не пришел на спектакль, значит, ты умер. Театр — это не работа. Это смысл твоего существования. И если актер на репетиции вдруг посмотрел на часы, для меня он — человек, который мимо проходил.

«Нина Заречная — роль, о которой может мечтать любая актриса»

Мадина Костоева — актриса театра, выпускница ВТУ им. Б.В. Щукина.

— Первый спектакль в жизни я посмотрела, когда была старшеклассницей. Из-за военных событий в Чечне, откуда мы с семьей как беженцы переехали в Ингушетию, ранее бывать в театрах не приходилось. И вот со школы нас повезли в театр на спектакль «Закон отцов». Тогда играли Микаэл Базоркин, Ахмед Льянов, Зара Аушева, Тамара Марзаганова. Я была потрясена их игрой.

После спектакля актеры беседовали со зрителями. От избытка чувств я не могла молчать. Моя речь, видимо, произвела впечатление, и Базоркин поинтересовался, хотела бы я стать актрисой? Этот вопрос определил мою дальнейшую судьбу. Когда заканчивала 10 класс, меня взяли в театр на работу — после уроков я бежала туда.

Как беженка, я жила в бараке, в Барсуках. С этого барака в 2003 году уехала учиться в Москву, в Щуку, и замуж вышла. В 2007 году вернулась в родной театр и по сей день работаю.

Одна из любимых моих ролей — Нина Заречная из чеховской «Чайки». Роль, о которой может мечтать любая актриса.

Я очень люблю свою профессию, но театр — это не просто работа, это реалии жизни. Например, иногда, к сожалению, сталкиваешься с неприятным отношением к артистам. Я бы не хотела, чтобы мои дети связали свою жизнь с театром. В нашей республике — это сложно. Профессия не имеет должного статуса.

Я спасаюсь тем, что развиваюсь сама. Получаю второе высшее, провожу многие республиканские мероприятия. Преподаю детям технику речи, актерское мастерство. Дети у нас очень способные, но родители не хотят, чтобы они поступали на актерский, так как видят, какое плачевное положение с театром в республике.

«Много именитых людей, и ты на их фоне — парень с Кавказа»

Лом-Али Торшхоев — ведущий артист театра, актер кино, выпускник РАТИ-ГИТИС

— В театр я пришел путем исканий себя. Учился на медицинском, юридическом, даже на киномеханика. Все бросал. Понимал, что не мое. В театр пришел просто попробоваться, и как увяз в этом с 2006 года, так и по сей день.

В 2008 году я сыграл роль Анучкина в спектакле по пьесе Гоголя «Женитьба». Мы показали его на учебной сцене Щукинского училища. Тогда многие одобрили мою игру. Я окончательно понял — это то, чем я хочу заниматься, и в 2010 году поступил в ГИТИС.

В Москве первые дни было некомфортно. У нас курс был звездный — Сати Казанова, Аня Попова, Алексей Халяпин. Много именитых людей, и ты на их фоне — парень с Кавказа.

На первом коллоквиуме все поочередно представлялись мастеру: «Я такой то, снимаюсь в сериалах… я послезавтра улетаю на съемки в Нью-Йорк». А ты сидишь и думаешь, что же сказать? В итоге: «Здравствуйте, меня зовут Лом-Али, я приехал из Ингушетии».

Как ни странно, мастеру это понравилось. И если в первый день сокурсники смотрели на меня свысока, то дня через три ситуация кардинально изменилась. Постепенно мы стали лучшими друзьями.

Пока учился в Щуке, работал в Школе драматического искусства. Потом — в Театре Наций у Евгения Миронова, в Театре на Поварской. По семейным обстоятельствам вернулся на родину. Первое, что меня после Москвы удивило, — там за роль воюют, а здесь отдают друг другу. Это парадоксально.