Стражи Домбая

— Свое первое восхождение я совершила в рюкзаке отца, мне тогда было четыре месяца. Потом было еще много вершин, среди них и Эльбрус, но детские походы, в которые мы отправлялись без взрослых, остались в памяти самыми яркими. Мне иногда кажется, что моя жизнь — одно большое приятное воспоминание, один большой поход.

Ирине Павловне Утяковой 88 лет. Она внучка основателя династии «стражей» Домбая и, пожалуй, лучше всех знает историю этого курорта — не по книгам, а по собственным воспоминаниям и документам из семейного архива.

Дед. Богач с увлечениями

— Фамилию Утякова знают все карачаевцы и относятся к ней с очень большим уважением. Помню, ко мне подошел очень пожилой карачаевец и сказал, что знал моего деда, Александра Михайловича. Мол, прогоняли они как-то весной скот на летние пастбища, встретили по пути многодетную семью, которая бедствовала. Пастухи решили дать им корову, а хозяин говорит: вы корову дадите, а кормить ее чем? Они ему так и сказали: иди к Утякову, он тебе все даст. Вот так воспринимали люди деда, всегда были уверены в его помощи.

Дед был богатым человеком. Недавно из Нижнего Тагила приезжали дети брата дедушки. Спрашивают у меня: а вы знаете, что у вас в Оренбурге два особняка? А я понятия не имею — у нас об этом не говорили.

В Кисловодске у него была дача, это я могу точно сказать, и в Хумаре дом. А вот в Теберде он дом не построил — купил дачу у помещика Фитенгова.

В 1904 году, чтобы как-то поднять экономику края и привлечь к этому делу население, местные коммерсанты, в том числе дед, написали письмо царскому наместнику на Кавказе, чтобы здесь разрешили строить дачи. Долину разделили на две части — государственную и горскую. Государственную землю брали в аренду и строили дачи — кто как мог и как хотел. В этих домах были организованы первые санатории.

Деда я не знала, он умер до моего рождения. Но сохранились фотографии. Вот здесь он в карачаевской национальной одежде. И он, и отец любили надевать черкески. Дед очень хорошо фотографировал, в нашем семейном архиве есть уникальные фотографии, еще те, первые, которые делали на стекле. На них его бессменные друзья и единомышленники: инженер Кондратьев, с которым у деда был скипидарный завод, и Ислам Крымшамхалов. Дед мой увлекался геологией, Крымшамхалов — наукой и искусством. Втроем они представляли сильнейшую культурную ячейку общества, за ними тянулись и остальные.

Отец. Хранитель Домбая

— Он не мыслил себе жизни без природы. Хотел, чтобы она оставалась естественной, нетронутой, оберегал каждое дерево, каждую ветку. Он даже геологов не пускал копать в этих местах. Очень просто: они приходили за пропуском, а он работал старшим лесничим и говорил: нет, это охраняемая курортная зона.

Стражем Домбая его назвали туристы. Кто-то из них обронил: «Павел Александрович так охраняет этот край, что даже комар носу не сунет без его разрешения».

А еще его называли ветераном отечественного туризма. Он строитель первых горных приютов на Эльбрусе, на Северном и Южном Клухорье. Один из инициаторов освоения маршрутов Военно-Сухумской дороги. Управлял Кисловодской, потом Домбайской и Гуначирской турбазами. На собственном горбу и с горсточкой энтузиастов он вершил такие дела, что представить сейчас сложно.

Самым трагичным событием для отца была гибель ростовских альпинистов в 1936 году, он за неделю постарел лет на десять. Организовал первый спасательный отряд и не успокоился, пока не нашел все тела до единого. Это много для него значило, как и для родственников погибших.

В 1938 году он возглавил альплагеря «Наука», потом работал в заповеднике, здесь уже была исследовательская работа.

Помню, как в заповедник завезли алтайскую белку. У нас была своя — кавказская, но у нее окрас рыжий и очень грубый мех. Алтайскую белку завезли не для качества меха, как думают многие, а для красоты, для туристов, чтобы лес заполнить чем-то симпатичным. Еще привезли енотовидных собак и пятнистых оленей, они прекрасно прижились. Такие эксперименты в то время проходили во всех заповедниках.

Вообще, с животными связано много интересных историй. Когда Армения снимала фильм «Секрет багряных скал», у них в сценарии была сцена, как барс нападает на тура. На месте первой турбазы тогда были учебные камни, их огородили сеткой, выпустили тура и барса. Вокруг сетки стоят зрители, все жители Домбая, участники лагерей, ждут, что будет. Результат был такой: тур отошел и лег в одну сторону, барс — в другую. А сцену снять-то надо, ну и стали этого барса дразнить, то камушек бросят, то крикнут что-то. Барс как разозлился, прыгнул по камням и оказался на свободе. И тут удирал не тур, а весь народ.

А самый первый фильм тут снимали еще в 1935 году, до организации заповедника, фильм назывался «Гаяне», и для него тогда привезли сибирских лаек.

Папина сестра, моя единственная тетя Нина Александровна, работала врачом в Кисловодске. Она утонула, сопровождая детей из Кисловодска в Теберду. В Усть-Джегуте ремонтировали мост, они поехали вброд, реки были паводковые, волна захлестнула автобус, она стала передавать детей на берег. Всех передала, а сама не выбралась, автобус перевернулся.

Отец прожил 83 года, и хоронили его прямо из музея-заповедника в знак особого уважения. Похоронили по мусульманским обычаям на Джамагатском кладбище.

Мама. Графиня Игнатьева

— Мама моя, Наталья Ивановна Игнатьева, поддерживала отца во всех начинаниях и увлечениях. Она была графиней и не скрывала свое происхождение. Главными признаками аристократа считала доброту и уважение ко всем людям без исключения. Помню, как каждый Новый год ставила наряженную елку во дворе и готовила угощение для всей детворы долины. А какие культурные вечера она устраивала, старшие помнят до сих пор.

У нас в доме всегда было принято делать все своими руками, это идет от матери. Вот и сейчас тоже не могу сидеть без дела, осень же, горячая пора. Варенья-соленья сделаны, а вот с сухофруктами еще буду возиться до самой зимы.

Мама ушла рано, в 1954 году ее не стало.

Дочь. Тебердинская Диана

— Мы с сестрой росли в абсолютно нормальных лесных условиях. Ежедневные походы, сборы трав, все детство — одно большое путешествие. Сегодня Муруджу, там много малины, собрали почти ведро и спустили вниз. Ты собираешь малину с одного края куста, а с другого края ее берет медведь. Завтра пойдем на Бадукские озера посмотреть, есть ли там лед, затем на — Гонахчирскую поляну, и нужно обязательно перейти речку вброд, так как на другом берегу созрели дикие фрукты.

Помимо общих походов я нередко сбегала ото всех и направлялась в путь одна. Отец говорил: обозначила себе цель — иди к ней, пока не дойдешь до вершины, назад дороги нет. И это касалось не только гор, а всего, и, знаете, здорово пригодилось в жизни.

Помню свое 16-летие. Наш маленький домик — мы называли его саклей, — как всегда, был полон гостей, все уже сидели за столом, когда в дверь постучался художник и альпинист Евгений Белецкий. Узнав, что у меня день рождения, страшно засмущался, что пришел без подарка. Несколько дней спустя он снова открыл нашу дверь и вручил мне картину, на ней была изображена девушка, летящая над горными хребтами. Сзади была надпись: «Ирочке, Тебердинской Диане». И вы знаете, с тех самых пор я почувствовала удивительную легкость. У самого подножья горы, которую собиралась покорить, всегда представляла себя летящей над вершиной, и сразу становилось легко.

После школы, ни секунды не сомневаясь, поступила на геолого-географический факультет Ростовского университета. После учебы сразу вернулась сюда, работала в Тебердинской школе более 20 лет, затем пригласили организовать музей туризма и альпинизма.

С ребятами были постоянные походы, у меня выходных практически не было. И методика преподавания одна — люби свой предмет и детей. Когда мне говорили, мол, завтра надо дать открытый урок, я отвечала: да хоть сейчас. Все мои уроки были открытыми. Иначе как?

А сами ребята, с каким энтузиазмом они пытались пополнить кабинет интересными вещами! Как-то даже притащили мне заснувших ужей, и я оставила их в подсобке. Ужата в тепле проснулись и через вентиляционное окошко заползли в кабинет химии. Это был самый зрелищный урок химии. Пришлось ловить ужей и выпускать на свободу.

Судьбу свою я искала очень долго и вышла замуж поздно. Виталий Иванович Жуган — истинный геолог, мы постоянно встречались на слетах, там и познакомились. Геология, походы, общие интересы — так и прожили 35 лет. Он собрал огромную коллекцию минералов — более трех тысяч экспонатов. Часть я передала в Тебердинский музей, временно. Мужа уже не было в живых, а мне хотелось сделать выставку.

Сестра моя, Жанна, всю жизнь проработала метеорологом, а дочь ее тоже занимается геологией. Я к тому, что влюбленность в горы не проходит — она передается и по крови, и по духу. В горах человека можно определить по трем качествам: честность, порядочность и человечность, других качеств горы не принимают. И люди, которые любят горы, живут только по таким критериям.