{{$root.pageTitleShort}}

«У нас принято даже входить в огонь, чтобы помочь товарищу»

Житель дагестанского села, спасший семью из шести человек от отравления газом, рассказал, почему не считает себя героем

Жители дагестанского села Кубачи обратились в республиканское МЧС с просьбой представить своего односельчанина Надыра Абдуллаева к государственной награде. Весной этого года мужчина спас беременную женщину, троих ее детей и свекра со свекровью от отравления угарным газом — но о его поступке мало кто знает до сих пор. Кубачинцы хотят исправить несправедливость, а сам Надыр говорит, что не совершил ничего героического. Его попросили — он помог.

Корреспонденты «Это Кавказ» отправились в высокогорное село Кубачи и узнали, что слова «на моем месте так поступил бы каждый» там — не просто слова.

«Если я сейчас свалюсь, то конец»

Надыр Абдуллаев

— Я сидел дома и смотрел телевизор. Позвонил мой друг Загир и спросил, смогу ли забрать жену и ребенка нашего приятеля Хасбулата в больницу в районный центр. Сами ребята находились по делам в другом селе. Они уже ехали обратно, но переживали: во время предпоследнего разговора по телефону жена Хасбулата говорила, что дочери плохо, а во время последнего уже сама не могла внятно объясняться.

Доехав до дома Хасбулата, они живут в девяти километрах от села, я несколько раз посигналил, думая, что они уже наготове, но никто не вышел. Поэтому я пошел за ними сам. Открываю дверь — стоит жена Хасбулата, держится за дверной косяк и плачет. Вывел ее на улицу, открыл окна. Свет на всякий случай включать не стал — догадался, что это может быть газ. Нашел детей. Они лежали в детской комнате в неестественных позах. Один свис с дивана, другие на полу. Все без сознания. Самого маленького взял, выхожу — а его мама в слезах и еще не пришла в себя, ей не отдашь ребенка. На полу холодный кафель, вокруг слякоть, холодно, сыро — март. Замешкался на пару секунд, потом все-таки положил ребенка на кафель и побежал за другими детьми. Вынес их тоже.

Пока искал камин и отключал его, думал, верно ли все сделал. А вдруг я зря так положил детей и будут последствия? Даже думал загуглить, но дома еще были родители Хасбулата, и надо было им помочь выйти. Сначала помог матери. На вид такая маленькая женщина, беру — выскальзывает из рук. Один раз, второй. Почувствовал головокружение. Думаю: «Если и я сейчас свалюсь, то конец». Выбежал подышать, быстро пришел в себя и вернулся. Помог маме и последним — отцу. Он все это время стоял, опираясь на стену: не мог идти и говорить, но был в чувстве и держался стоя. Это очень выручило, потому как, будь он без сознания, я бы физически не смог его дотащить до выхода, он достаточно крупный мужчина. Потихоньку, поддерживая, выталкивающими движениями удалось вывести его.

На улице отец первым пришел в себя, сказал, что слышал все, что я ему говорил, но пошевелиться и ответить не мог. Потом начала приходить в себя мать. Я позвонил ребятам, сказал, чтобы вызвали скорую. Сам забрал жену Хасбулата с детьми и поехал в больницу. Открыл окна в машине, детей укрыл одеялом. По пути встретил скорую. Остановил, показал детей. Сказали ехать в больницу дальше, а сами отправились за родителями Хасбулата. Когда скорая вернулась в больницу, отец вышел из машины практически сам. Я подумал, их продержат в больнице от силы пару дней, а в итоге семья провела там около месяца — оказывается, газ этот долго выводится.

«Когда люди уезжали, ворота не запирали»

— Я просил односельчан не придавать случившееся огласке. И главу села нашего попросил об этом же. Но они все равно поступили по-своему. Зачем героизировать? Я ничего такого не сделал. Меня попросили — я помог. Да и кто не помог бы? Если вам позвонят и скажут, что где-то ребенку плохо, вы не поедете?

В наших селах и аулах принято даже в огонь входить, чтобы помочь потушить пожар в доме товарища, соседа. Больше того, если в такой момент ты спрячешься, струсишь, тебя просто не поймут. Презирать будут за такое равнодушие к чужой беде.

Село Кубачи зимой

Не во всех селах так? Ну, может быть. В нашем да. Вообще, я родился не в Кубачи — до 12 лет жил в Чечне, пока в 1993-м папа спонтанно не продал наш дом в Грозном. Обычным летним вечером к нам пришли какие-то мужчины и спросили, продается ли дом — увидели объявление на заборе.

— Оно не наше, — объяснился отец. — Мы не продаем.

— А если бы продавали?

— А за сколько?

Через десять минут папа подошел к маме, закатывавшей во дворе банки компота на зиму.

— Собирайтесь, мы продали дом и уезжаем в Дагестан, в Кубачи.

В 2008 году я затосковал по Чечне и поехал посмотреть на дом, в котором вырос. Нашел руины. Никого из соседей. Вон там стоял дом, куда меня, двухгодовалого, забирали соседские девочки и играли со мной. Когда-то стоял. А тут школа наша… Но ее тоже нет. А есть закатанная под асфальт площадка, обнесенная забором. Странные ощущения. Ездил по городу, вспоминал.

Как я там вообще оказался? Родителей в советское время отправили работать в Грозный, вот и все. Да и без всяких распределений кубачинцы уезжали и уезжают жить в другие места. Где их только нет! В Махачкале больше, чем в родном селе. В Баку семей 50 живет. В Нью-Йорке пара, во Франции… Но где бы ни жил кубачинец, он строит на родной земле дом. И приезжает, возит сюда детей, чтит традиции. Нигде в мире ты платок не надеваешь, а в родных горах ходишь в шали, как ходили твои мама, бабушка, прабабушка…

Чем меньше община, тем больше сплоченность. Раньше, если человек строил дом, все село собиралось ему помогать. Отец рассказывал, что, когда люди уезжали, даже ворота не запирали. Защелку ставили и все. Такое было доверие.

Наказание для вора

— Доверие есть и сейчас. Правда, после трех ограблений нашего музея (музей при Кубачинском комбинате народных художественных промыслов. — Ред.) остался осадок и вряд ли теперь кто-то уедет на пару недель, оставив ворота открытыми настежь.

Впервые нас грабили в 1991 году. Воры пришли к комбинату с альпинистским снаряжением, сломали окно и вынесли несколько ценных вещей. Так их и не нашли.

Во второй раз, в 1993-м, убили охранника. Еще одного ранили. Но, выехав из села, преступники застряли, машина перевернулась. Их задержали. Все получили срок. Кто двадцать лет, кто шесть.

Раздвоенный клинок, украденный из музея села Кубачи

Третье ограбление произошло этим летом. Украли много вещей. Уникальные вазы, сабли, портсигары и — что огорчило больше всего — главную реликвию села, саблю с двойным лезвием и костяной рукояткой. Эта сабля по преданию принадлежала Надир-шаху (персидский завоеватель XVIII века. — Ред.). Людям даже говорить о ее пропаже было сложно, настолько обидно. Все ходили поникшие. Никто не верил, что найдется. Думали, раз украли такую заметную вещь, то только по специальному заказу какой-нибудь весомой фигуры, до которой не доберешься.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
Похищение Зульфикара
В дагестанском селе Кубачи ограблен музей. Среди похищенного — легендарный клинок, по преданию принадлежавший завоевателю Надир-шаху. Скорее всего, это только миф, но грабители явно в него верят

И вдруг новость — нашли. Везут одного из воров на следственный эксперимент. У нас было просто всеобщее ликование. Возле комбината есть большой сад. Там женщины на радостях начали готовить еду к такому празднику. Кто-то приносил угощения из дома. Накрыли, ждем гостей. Прибыла следственная группа с парнем, допросила его при всех. Он рассказал, что они с приятелями услышали о нашем музее от знакомого и решили ограбить. Собрались, приехали, оставили машину наверху и спустились к комбинату. Логическим путем вычислили, где запасной вход, сломали дверь ломом и проникли внутрь. Нашли музей и расстроились. Они думали, там куча золота, которое они с легкостью продадут. А там серебро, кинжалы. Вынесли что сумели и пошли к своей машине. Только выезжая из села, заметили охранника, который стоял у главного входа и курил. Комбинат огромный, расстояние от основного входа до запасного большое, услышать шум нереально.

Все вещи воры собирались продать за 700 тысяч рублей. Это притом что одна только сабля оценена в 2 миллиона долларов. Но не повезло — поймали. Как воров только не проклинали в селе, кем только не называли. А ведь все думали, какой-нибудь олигарх позарился, работал по четкому плану со специалистами. А тут — такие джентльмены удачи. Так что во время рассказа этого мы повеселились. А как допрос завершили, пригласили следователей к столу, и кто-то из толпы выкрикнул, показывая на задержанного:

— Ну дайте ему тоже покушать, голодный, наверное.

— Да сдохнет пускай, — отозвался второй.

— Да ладно, раз нашлась сабля — пусть поест.

Накормили, конечно. На таких-то радостях.

Предмет последней необходимости

— Мой отец — стоматолог, и дед, и брат младший. Почему я стал ювелиром? Да нет, любовь к искусству ни при чем, наверное. Просто это были 90-е годы, продукция хорошо продавалась, и я, прикинув, что профессия денежная, поступил на худграф на ювелирный. После учебы вернулся в село и устроился работать на комбинат. Лет 15 у кубачинских мастеров и правда хорошо шли дела, было много заказов. А потом кризис… В Кубачи любые такие потрясения ощущаются сразу. Потому что наши изделия — предметы не первой необходимости. Не второй, не третьей. Последней, наверное. Серебряная посуда и украшения, кинжалы на подарок…

Первую работу помню, конечно. Она была еще в школе — в Кубачи в школе преподают ювелирное искусство. Это был браслет. Выгравировал и продал. Ну, обменял то есть. Раньше не было таких магазинов, как сейчас. Женщины ездили в другие города, Турцию, Баку и привозили оттуда одежду, которую таскали в огромных баулах по улицам, домам и площадям и продавали. А у меня был четырехлетний двоюродный брат, у которого разбился в аварии отец, мой дядя. Когда это случилось, братику был год, он совсем не знал отца. Мама очень переживала, часто говорила о нем. Ну в общем, я обменял свой браслет на спортивный костюм для этого братишки.

Быть сплоченными и купить огнетушитель

— Какой главный совет я дам своим сыновьям, когда они вырастут? Нет какого-то универсального, но… Знаете, к нам в Кубачи приезжает много туристов. Очень много. Нам нравится видеть их у себя в ауле, а им нравятся наши традиции, культура, наряды. Сказать по правде, мы сохраняем все это не для туристов, а для своих внуков. Но если гостям интересно — прекрасно. Только вот стыдно бывает за дорогу. Знаменитый аул, сотни, тысячи туристов, а ехать надо по бездорожью: гололед — зимой и тряска — летом. Все думаю: неужели власти не могут отреставрировать одну дорогу, ведущую к такому месту? Внутри села мы еще как-то сами справляемся. Скидываемся, выходим и чиним. Недавно вот дорогу к старой мечети починили. Несколько лет работа шла — нашими силами и за наш счет. Кто что может, то и делал. Сплоченно, дружно. И уже есть результат. Наверное, главный совет, который я дам своим сыновьям, — это быть сплоченными. Друг с другом, со своими земляками.

Надыр Абдуллаев с сыновьями

И еще я скажу им: «Купите огнетушитель». Я серьезно. Я думаю, что каждый человек должен задуматься о покупке огнетушителя. Я видел, как люди заживо горят в машине. Вокруг человек тридцать, а тушить нечем. Каждый дагестанский водитель остановится, увидев, что другой «сломался» по дороге. Поделится бензином, поможет с колесом. А тот факт, что, имея в салоне огнетушитель, можно спасти человеку жизнь, мы игнорируем. Я себе купил, держу в машине. А биту? Есть ли у меня бита? Этого я вам не скажу.

Кира Машрикова

Рубрики

О ПРОЕКТЕ

«Первые лица Кавказа» — специальный проект портала «Это Кавказ» и информационного агентства ТАСС. В интервью с видными представителями региона — руководителями органов власти, главами крупнейших корпораций и компаний, лидерами общественного мнения, со всеми, кто действительно первый в своем деле, — мы говорим о главном: о жизни, о ценностях, о мыслях, о чувствах — обо всем, что не попадает в официальные отчеты, о самом личном и сокровенном.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ