«Художник, работающий с войлоком и традиционными адыгскими образами в плоскости современного искусства», — так Милана Халилова определила себя в небольшой аннотации к персональной выставке «Колыбельная». «Колыбельная» — это не только картины и панно, висящие на стене, но и подвешенные к потолку и стоящие на полу арт-объекты, эксперименты с формой, объемом, цветом и светом. До 1 июня экспозицию можно увидеть в одном из залов Национального музея Кабардино-Балкарии в Нальчике.
— Это то ощущение, когда в детстве вечером, набегавшись за целый день, ты идешь в сумерках и тишине по селу и чувствуешь, как в тебе пульсирует жизнь. Когда вечером длинного дня кладешь ребенка в люльку и, укачивая его, тоже погружаешься в транс, чувствуешь связь с каждой частичкой мира, тебе тепло и уютно. Это интимные переживания, которые я попыталась выразить в войлоке, — описывает художница Милана Халилова свои работы под общим названием «Колыбельная».
Художница отлично помнит момент, когда поняла, что у нее есть идея, которую она хочет выразить, и способность это сделать, но нужно решить, как именно это сделать: с каким материалом работать? Дизайнер и художник по металлу по образованию, Милана остановила свой выбор не на диджитал-искусстве и не на ювелирном мастерстве.
— Металл отбросила, холст и краски тоже: ну, не подружилась я с холстом за время учебы в колледже и университете. А вот войлок отзывался во мне, вибрировал именно так, как надо.
Как превратить традиционное адыгское ремесло в современное искусство? Милана вспоминает, что, когда ей задали этот вопрос впервые, она не то чтобы растерялась, но говорила долго и, по ее мнению, наговорила ерунды.
— Сейчас я бы сказала, что для меня важно уйти от закосневших представлений о том, как должно быть. Шерсть — это такой же материал, как масло или акварель, с ней можно делать что угодно. Я хочу показать, что войлок — это не только ковры или тапочки, что привычные традиционные формы, в которых его используют, — это еще не все. Мне хотелось, чтобы мои работы были объектом искусства, а не предметом быта.
Первой попыткой вписать ремесло предков в современный контекст был совместный с другими художницами проект «Войлочный путь». Они создавали сообща крупные полотна. Милана использовала традиционную черкесскую символику.
Дальше последовала пауза и сомнения. Оказалось трудно преодолеть блок в сознании: Милана сомневалась, что потянет крупную форму в одиночку. Этот страх она успешно преодолела самым простым способом — начала делать, а не бояться. Первая персональная выставка «Жыг гуащэ» («Древо жизни») имела успех не только в Кабардино-Балкарии, она «покаталась» и по соседним республикам. А с коллегой Русланом Мазлоевым, плетущим картины из рогоза с помощью традиционной техники, Милана создала общую экспозицию.
— В какой-то момент мы нашли способ играть с паузами, — вспоминает она. — На выставке в Сухуме это случилось ненамеренно, а потом мы стали осознанно размещать работы на разном расстоянии друг от друга, чтобы они играли друг с другом и друг на друга. В «Колыбельной» я добавила еще и свет, звук и видеоряд, чтобы усилить впечатление.
Правда, воплощать эту идею Милана не торопилась: затянули материнство и работа, а потом грянула пандемия. Возможно, художница и не решилась бы на «Колыбельную» прямо сейчас, если бы руководство Национального музея не искало интересный проект ко Дню памяти адыгов.
— И я сказала: «Я! У меня есть идея!» И на несколько месяцев погрузилась в работу. Почти четыре месяца занималась только проектом. Семья отнеслась с пониманием, но я, в общем-то, поставила их перед фактом: мне надо сейчас сделать это.
Если в предыдущих работах читались вполне отчетливые отсылки к архаичным адыгским символам мироустройства и материнства, то «Колыбельная» - это гораздо более тонкая работа с первоисточниками. Не прямое цитирование, а фантазия на тему. По словам художницы, выставка — логическое продолжение близкой ей темы женственности и материнства.
— Так или иначе все мои работы начиная с дипломной анимации в колледже дизайна связаны с темой женского начала. С женщиной, но не с феминизмом. С женщиной-матерью, с женщиной-хранительницей.
При этом «Колыбельная» - это, конечно, эксперимент. Поставленные Миланой задачи решить традиционными «войлочными путями» не получилось бы — она чувствовала, что пора уходить не только от «формальных» адыгских символов, но и выходить за пределы плоскости. Работа с объемом вышла на первый план, а это значило, что нужны новые подходы к технике и к формированию экспозиции.
Милана стала искать в сети примеры работы с войлоком — не для вдохновения, а, скорее, ради насмотренности. Как делают другие и как можно сделать еще?
— Я увидела, как одна европейская художница работает в тандеме с архитектором. Этот пример мне помог. На меня здорово повлияло то, что в одной из работ она явно цитировала Матисса. Мне всегда хотелось, чтобы то, что я делаю, вызывало примерно такое же чувство, что работы этого художника.
Милана поняла, какой будет «Колыбельная»: подсветка, тени на стенах и потолке, неровные паузы между полотнами, видео, проецируемое на пустой участок белой стены, и музыканты.
— Ребята играли простые мелодии, но мы не стали оформлять выступление как традиционный концерт: вот тут стоим мы, вон там — вы, а теперь приготовьтесь, играем. Нет, они ходили среди зрителей, когда им хотелось, играли, когда нет, останавливались. Поначалу было забавно смотреть, как от них разбегались в стороны, но постепенно люди привыкли и даже заинтересовались таким подходом.
— Творческому человеку просто необходимо работать. Иначе он начинает разрушать или себя, или окружающее пространство, или все сразу, — объясняет Милана.
Художница отмечает, что ее подход к творчеству очень поменялся с годами. Если раньше она нагружала себя дополнительными заботами, то теперь творчество вышло на передний план.
— Как будто после тридцати в организме клетки меняются местами, и ты начинаешь понимать, что важно, а что нет. Поначалу, мне кажется, все мы, выпускники творческих вузов, очень серьезно и слишком трепетно относимся к слову «художник». В нас воспитали мысль, что надо заслужить право так себя называть. Со временем я стала думать проще, — признается Милана. — Я не считаю себя великим художником, нас сейчас много, творческих. И это хорошо.
Работать с галереями художнице из Нальчика оказалось сложно.
— Заграничные галереи, арт-базары и все такое прочее, я в это не смогу. Придется уйти в налаживание социальных контактов в таком объеме, что у меня не останется сил и пространства для того, чтобы творить, — предполагает она.
Но Милана нашла способ, как она говорит, «удовлетворить внутреннего художника». Для этого пришлось «спуститься с небес на землю» и запомнить: кто бы что ни писал, это окажется у кого-то на стене. А в галерее, дома или в офисе — не так важно. Приняв эту мысль, художница стала не только создавать то, что ей нравится, но и зарабатывать.
— Я сотрудничаю с дизайнерами интерьеров. Это очень удобно. Они всегда знают, куда впишется та или иная картина, и мне это нравится, — делится она.
Так, из тринадцати представленных на выставке работ несколько уже проданы, несколько обещаны в подарок, а фотографии остальных Милана планирует послать петербургским дизайнерам. Возможно, работы отправятся «по домам» прямо со стен выставочного зала, когда «Колыбельную» свернут.