На Кавказе мужчина-гинеколог — редкость, а уж тем более хирург, специализирующийся на сложных лапароскопических операциях. Феохари Карагезов не только выбрал эту профессию вопреки стереотипам, но и продолжает совершенствоваться в ней. В интервью «Это Кавказ» он рассказал, почему родные боятся, что в свои 30 лет он все еще не женат, как уговаривает кавказских мужчин сдать анализы и какие операции делают только в нескольких клиниках юга России.
— Решение стать врачом пришло ко мне еще в начальной школе, а уже в старших классах у меня не было сомнений — только медицинский университет.
На четвертом курсе я впервые попал на роды. Это был переломный момент: когда увидел, как появляется новая жизнь, понял, что ни одна другая медицинская специальность не дарит таких эмоций. Позже заинтересовался лапароскопией — малоинвазивными операциями через небольшие проколы. Тогда я даже толком не знал, как это работает, но меня завораживала сама идея. Изучив, в каких областях лапароскопия развита лучше всего, остановился на гинекологии.
Семья отнеслась к моему выбору с недоумением. На Кавказе мужчина-гинеколог — редкость, и отец переживал: «Как ты будешь знакомиться с девушками? Они же будут стесняться!» Мама до сих пор не оставляет надежд меня женить — регулярно присылает в соцсетях фотографии «подходящих невест» с подробным досье: возраст, образование. Но когда я объяснил, что буду заниматься в первую очередь хирургией, а не приемом пациенток, родные успокоились.
— Я учился в Кубанском государственном медицинском университете в Краснодаре. Во время ординатуры проходил практику в университетской клинике, да так там и остался. Первые четыре года работы прошли в плановом хирургическом отделении. Краснодар дал мне бесценный опыт, но со временем захотелось вернуться на родину, на Ставрополье.
В Краснодаре моя жизнь была постоянной гонкой. Каждое утро начиналось с часа в пробке по пути в больницу, вечером — та же история обратно. Когда переехал на Ставрополье, все изменилось. Теперь мой путь на работу — это живописная дорога с панорамой кавказских гор и чистейшим воздухом.
Правда, здесь пришлось столкнуться с разницей в уровне медицины. В государственных больницах бывают проблемы с оборудованием, поэтому выбрал частную клинику. Теперь у меня есть все необходимое для сложных лапароскопических операций: от современных инструментов до команды, которая разделяет мой подход к работе.
— Хирургия — это всегда непредсказуемость. Казалось бы, рутинная операция может превратиться в многочасовой марафон. Самый эмоциональный случай за шесть лет практики — лапароскопия у девятилетней девочки с дефицитом роста. Она весила всего 26 кг, и любая ошибка могла стоить ей жизни.
Бывают и курьезные моменты. Иногда приходится буквально изобретать новый инструмент во время операции, чтобы завершить ее. В таких ситуациях хирургия становится настоящим творчеством.
Особое место в практике занимает работа с детьми. Самое сложное — не сама операция, а общение с родителями. Они часто в панике, переспрашивают одно и то же по десять раз. Понимаю их, однако иногда приходится мягко, но настойчиво возвращать разговор в медицинское русло.
Одинаковых операций вообще не бывает. Потому что не бывает одинаковых пациентов. В каждом случае я подбираю нужные слова, тактику. Не меняется только одно — стараюсь проявить максимум заботы к любому пациенту. Я точно знаю, что для них эта поддержка очень важна.
— В отзывах часто удивляются моему молодому возрасту. Бывает, конечно, обидно, особенно когда считают, что я буду учиться на своих пациентах. Но после операции мнение кардинально меняется.
Вместе с командой я провожу операции, которые выполняются далеко не везде. Например, делаю лапароскопическую метропластику — восстанавливаю способность к деторождению у женщин после кесарева. Сейчас, после повышения квалификации, я знаю, как улучшить качество этой операции.
Также с помощью лапароскопии удаляю миоматозные узлы до 15 сантиметров. Обычно такие операции проводят через большие разрезы (лапаротомия — ред.).
— Чаще всего ко мне обращаются с проблемой бесплодия. И здесь сталкиваюсь с печальной реальностью: многие мужчины уверены, что обследоваться должна только женщина. Бывают случаи, когда жена годами проходит диагностику, делает сложные операции, а муж даже анализы не сдавал.
Я научился действовать жестко — подробно объясняю, какие обследования ждут женщину, вплоть до хирургических, а потом добавляю: «А ваш муж может решить этот вопрос за один визит к андрологу». Иногда это работает.
— Для меня в профессии важны два момента. Первый — возможность заниматься именно тем, что по душе: сложной лапароскопией, а не рутинными приемами. Второй — благодарность пациентов. Мне нравится помогать людям, при этом делая то, что приносит удовольствие.
Но есть и то, что огорчает. Сегодня популярность врача часто зависит не от навыков, а от количества подписчиков в соцсетях. Есть блестящие хирурги из региональных больниц, чьи имена неизвестны, потому что они не ведут соцсети. Сам я продолжаю учиться: недавно вернулся с мастер-класса Константина Пучкова — одного из лучших российских специалистов в лапароскопии.
Главное достижение, к которому стремлюсь, — чтобы меня ценили за мой профессионализм и пациенты, и коллеги.