Дайверы международного клуба Divemonkey из Бельгии нынешней осенью первыми в истории достигли дна двух самых крупных чеченских озер. Как решились они на поездку в Чечню и что нашли на дне Кезеной-Ама и Галанчожа — рассказал организатор поездки, член клуба Divemonkey, уроженец Чеченской Республики Асланбек Хасанов.
Асламбек живет в Бельгии с 2003 года, работает зубным техником. Не представляет своей жизни без дайвинга. Часто приезжает на родину и мечтает найти ответ на вопрос, который волнует каждого чеченца: есть ли на дне озера Кезеной-Ам затопленное село? Первый шаг к разгадке этой тайны уже сделан.
— Как вообще у бельгийских дайверов родилась идея приехать в Чечню?
— Как-то мои приятели из клуба поинтересовались, есть ли в Чечне что-нибудь интересное для дайверов. Я, конечно, сразу рассказал про Кезеной-Ам. Я вырос на легенде о затопленном селе, мне самому было очень интересно туда погрузиться, исследовать дно озера. Я предложил поехать в Чечню, они согласились.
— Так просто согласились?
— Сработало то, что это была личная просьба. Да еще я так колоритно описал красоту нашей природы, ну и любопытство сыграло свою роль. Но не для всех — многие отказывались ехать, боялись. Я их успокоил, объяснил, что в Чечне гостю нечего бояться: его окружают заботой, вниманием, его оберегают, охраняют. И если кто-то захочет до него добраться, то прежде ему придется пройти через весь наш тайп.
— Они имели хоть какое-то представление о Чечне?
— Ну… про чеченцев в Европе они, конечно, слышали. Не более того. Но перед поездкой они готовились, читали про Чечню, ее историю, менталитет, обычаи. Вот только технических данных о наших озерах найти не удалось.
— Уговорить их было легче, чем организовать поездку?
— Конечно. Это сейчас кажется, что все просто: собрались и приехали. На самом деле у меня на это ушло шесть месяцев. Собирали и проверяли экипировку. Надо было все отрегулировать, ведь в предстоящем погружении для нас было много нового. Костюмы, фонарики, дыхательные аппараты предоставили спонсоры — известные фирмы, производящие экипировку. Билеты, визы, отели мы оплачивали сами.
С оборудованием возникли сложности. Баллоны для погружения нельзя провозить через границу. Пришлось заказывать их в Питере и уже оттуда доставлять в Грозный. Очень долго не мог найти компрессор, его в Москве купили. Были и другие трудности, но главное — в итоге у нас собралась отличная команда.
— Профессионалов или любителей?
— После нашего погружения в Чечне в соцсетях появилось много комментариев, и некоторые воодушевленные люди пишут, что в следующий раз для исследования озер нужно пригласить профессионалов. Я это читаю с недоумением и улыбкой. Наша команда и есть профессионалы своего дела, дайверы высокого уровня одного из лучших и перспективных дайв-центров.
Руководил нами Джереми Рэнси — известнейший дайвер, он совершил более 5 тысяч экстремальных погружений, самое глубокое — 160 метров. Сейчас готовится на 200 — к затонувшему кораблю. Остальные — Хулиан Карбахо, Мишель Сериз Сурс и Адриан Морай — тоже мастера своего дела.
У нас было лучшее оборудование, профессиональные камеры. Мы планируем выпустить документальный фильм о Чечне на русском, английском и французском языках и показать его в европейских СМИ.
— А дайверам других стран будут интересны наши озера?
— Конечно. Наш клуб — фаворит в мире дайвинга. Наш приезд сюда откроет путь и для других клубов. Это как Эверест: вы покорили его, а я нет, но теперь тоже хочу.
— Как вас встретили в Чечне?
— О, это интересная история. Перед поездкой я позвонил Турпалу Мунашеву. Я не был с ним знаком, знал только, что он экстремал, в 2010 году погружался в Кезеной-Ам, живет в Ведено. Он сразу сказал: «Приезжай, поможем чем можем». Он собрал своих людей — все экстремалы из мотоклуба «Квадро». Они нас встречают у Кезеной-Ама, здороваются, обнимают. А команда у меня спрашивает: «Это твои друзья?» — «Нет, я первый раз их вижу». У них был просто шок: неизвестные люди приехали целой командой на нескольких машинах, привезли нам еду, палатки, не дали ни за что заплатить, помогали во всем, таскали наше оборудование.
Еще хорошую поддержку оказало министерство республики по туризму и директор спортивно-туристического комплекса «Кезеной-Ам» Юни Успанов.
Пожалуй, наш менталитет и гостеприимство впечатлили моих друзей-бельгийцев не меньше, чем погружение в наши озера. У европейцев же нет такого. Они теперь пишут об этом в соцсетях, говорят, что скучают, что чувствовали себя в Чечне даже лучше, чем дома, всех благодарят.
— Озеро Кезеной-Ам по-настоящему не исследовано, а Галанчожское тем более. Не страшно было погружаться в неизвестность?
— В неизвестность погружался только Джереми, он самый опытный в нашей группе, поэтому был первым. Сначала он достиг глубины 62 метра. Двое из нас страховали его в воде, двое — на суше. Рядом находились также ребята из МЧС и «скорая помощь». Джереми проверил все, сделал нам мини-карту с помощью подводного блокнота, компаса и глубиномера. После этого погрузились испанец Хулиан и я на 28 метров. Нам было легко: мы ориентировались по карте и знали, что где лежит. К примеру, здесь табуретка, там — покрышка.
На третий день Джереми погрузился на самое дно — 75 метров. На такую глубину здесь никто еще не погружался.
— Это максимальная глубина озера?
— Нельзя сказать точно, ведь мы исследовали только 40 процентов озера. Говорят, что глубина Кезеной-Ам доходит до 100 метров. Может быть, там есть впадины. Это и предстоит выяснить.
Пока же погрузиться на самое дно смог только Джереми. Это уже технодайвинг, ведь озеро находится на высоте 2000 над уровнем моря — когда большая высота, азот из крови сложнее выходит, поэтому декомпрессию нужно подольше делать.
— Чем впечатлило драйверов чеченское озеро?
— Джереми на глубине 50 метров поразила полутораметровая форель. И огромное количество разнообразных окуней, которые кружились вокруг. А Хулиан Карбахо был горд своим трофеем — старой поварешкой, найденной на глубине 50 метров. В целом Кезеной-Ам впечатлил бельгийцев красивыми картинами подводного мира.
— А как же затопленное село?
— Досадно, но следов затопленного села мы не обнаружили. А так хотелось, чтобы легенда ожила. Но надежда остается: мы же не успели обследовать все дно. Наш дайвинг-клуб располагает подводными скутерами. Их перевозка в Чечню оказалась очень дорогой услугой. Но если бы у нас при изучении Кезеной-Ама была хотя бы одна такая торпеда, то за два дня можно было бы исследовать все озеро.
В этом году главной нашей целью было достичь дна Кезеной-Ама. У нас получилось! В следующем году очень хотелось бы приехать и продолжить изучение озер.
— Что интересного было на Галанчоже?
— В Галанчожское озеро до нас еще никто не погружался. Мы опустились на 32 метра. Там очень темно. И очень холодно, видимо, от подводных источников. Под водой другой холод, не такой, как на суше. Пронизывающий, как будто тебя покалывают иголками. Здесь нас просто поразило количество креветкообразных существ. Просто миллионы! Встречались и разные рыбы, самая интересная была с большим животом. После 20 метров озеро стало черное — это из-за отсутствия кислорода. На дне мы нашли мотыгу, часть затонувшей лодки. А еще следы войны — ракету и гильзы.
— Сложно овладеть искусством дайвинга?
— Надо просто очень любить дайвинг, не испытывать страха и хотеть научиться. Бывают новички, которые при первых же погружениях начинают ныть: «У меня ремень жмет, баллон большой, компенсатор не тот». И мы понимаем, что они просто ищут причину не погружаться. Тогда лучше не начинать.
Под водой главное — всегда быть спокойным. Самый большой враг человека в любой экстремальной ситуации — это паника. У каждого дайвера может выйти из строя аппарат. У меня, например, отказывал. Тогда надо держать себя в руках и не забывать, что есть запасной, и даже если его нет, то всегда есть напарник, который в любой момент окажет помощь.
— И куда вы с напарником собираетесь в ближайшее время?
— Сейчас мы строим самый большой дайв-центр в Бельгии и озеро для водолазов с подогревом, а в декабре планируем отправиться в Антарктику — поплавать подо льдом с пингвинами и тюленями.