Вечером 26 января внедорожник под управлением 34-летней женщины пробил ограждение Ростовской набережной в Москве, вылетел в воду и начал тонуть в реке. Анастасии повезло — из ледяной воды ее вытащили. Одним из спасателей был проезжавший мимо 44-летний Мурат Шомахов. Мы встретились с Муратом, чтобы узнать, как становятся настоящими мужчинами.
Фото: Александр Вайнштейн
«Не могу сказать, что меня как-то особенно воспитывали»
— Я кабардинец. Родился и вырос в Тереке — небольшой такой город у реки. Учился в школе, потом в интернате: не справлялся со школьной программой, а родители не справлялись со мной — вот и отправили туда. Семья у нас большая — мать, отец, три сестры. Предки мои все жили и работали на земле, но я мало что о них знаю: в 42 году мой дед погиб. Тогда немцы орудовали в республике, и вот отправили группу жителей делать какую-то подсобную работу, а потом бабушке сообщили, что там дед погиб. И бабушка оставила детей дома и поехала на подводе тело мужа забрать. А на обратном пути ее сбил насмерть немецкий грузовик. Два тела привезли. Отца и сестру его отправили в детский дом.
Моему папе уже 82 года. Он инвалид первой группы много лет, потому жили мы очень небогато, если не сказать — бедно. Когда маленький был, у меня были деревянные игрушки! Потом корреспондент из газеты написал о нашей семье, и нам Валерий Коков, тогдашний глава республики, выделил деньги, и мы купили дом. Отец всегда брал меня с собой работать — косить, яблоки собирать. Мы еще держали кроликов — это было единственное мясо, которое могли себе позволить.
Не могу сказать, что меня как-то особенно воспитывали — ну как единственного сына, младшенького, после трех дочек. Не баловали, но и не ругали. Конечно, я уличный был пацан. Утром уносился из дома, поздно вечером возвращался, но от работы не отлынивал. Наоборот, всегда старался потяжелее ухватить, потому что видел: просто так ничего не бывает. Если кто-то на улице строил дом — я первым прибегал.
Да и все мы так росли тогда. Летом почти всегда не дома. На дискотеку ездили в Майский. Как-то мои друзья, которые хорошо учились, выиграли поездку в Москву. Больше всех макулатуры собрали, тогда было такое. И я увязался с ними — ни слова не сказав ни учителям, ни родителям. Зато всем объявил, что еду за актрисой из фильма «Авария — дочь мента». Очень она мне нравилась. Москву тогда увидел первый раз.
«В общем, попал я в тюрьму»
— В девяностые все вокруг начали качаться, я тоже занимался борьбой. А там, где спортсмены, — там и бизнесмены в малиновых пиджаках, с золотыми пуговицами. Кумир был Сталлоне. Рэмбо, Рокки: брали в прокате кассету, скидывались, оставляли в залог паспорт и смотрели фильмы с ним после качалки… Я вспоминаю иногда — странное время было. В общем, попал я в тюрьму. Тогда в тюрьму попасть было легко, как в армию. Два с половиной года отсидел. Я не горжусь этим, но не могу сказать, что тюрьма меня как-то сильно изменила или испортила. Я вот там читал постоянно — книги, газеты каждый день, был в курсе всего, что в стране происходит.
Фото: Александр Вайнштейн
В армии тоже был. Сам пошел в военкомат, говорю — забирайте, и чтобы подальше от дома. Очень хотел мир повидать. Во Владивостоке провел два года. Потом работал. Разная работа была. Я по профессии повар, в училище учился. Правда, поваром не довелось, хотя готовлю хорошо — а вот барменом работал. Много кем работал: грузчиком, помощником заготовителя. А сейчас открыл автосервис вместе с друзьями, машины ремонтирую. Вообще, жизнь меня всему научила — я никакой работы не боюсь. Думаю, что выжил бы на необитаемом острове.
«Кричу: „Держи меня!“ — и прыгнул»
— В тот день, 26 января, ехал с другом Агасом — у нас была деловая встреча, мы хотим маленький бизнес открыть. Полдесятого вечера, уже темно. И вот на Ростовской набережной вижу толпа стоит: два наряда ДПС, машины на аварийке, люди. Человек двадцать, наверное, было. Мы чуть дальше проехали — а там ограждение снесено. Бросили машину, побежали — смотрю, машина под воду почти ушла. Спрашиваю: внутри есть кто? Есть, говорят, один — точно. Вокруг все из багажников достают тросы, связывают их между собой. Ну, я обвязался тросом, второй конец Агасу кинул, кричу: «Держи меня!» — и прыгнул.
Агас стал меня отпускать вниз, другие тоже схватились, помогают. Машина полностью разбила лед, и уже носа ее видно не было. Я встал на заднее колесо и посмотрел внутрь — увидел волосы и девушку, она руками махала. Анастасия, как мне потом сказали. Переднее сиденье уже полностью под водой. Я нырнул через заднее боковое окно, оно разбилось еще до того, как машина в воду упала, схватил за волосы, потом за руку. Вынырнул — одной рукой за крышу держусь, другой ее тяну. А не получается — ноги застряли. Но хотя бы голова уже не под водой, она лежала, как рыба дышала. В шоке совсем.
А потом я увидел рядом Алексея (Коняев, сотрудник ДПС. — Ред.). Он что-то мне кричал, но я ничего не слышал. Говорю ему — держи ее за руку, я разобью заднее стекло и вытащим по прямой. А чем разбивать? Кричу: «Агас, скинь мне что-нибудь тяжелое». Но они там возились долго, так я схватил кусок льда — и им по стеклу. Руки порезал, конечно. Туда вода хлынула, и машина сразу осела. Но вытащили ее. И так на берег. А затем уже нас всех на одном тросе вытянули. Не знаю, как он нас выдержал — но в тело впивался так, что я орал.
«СМИ все перекроили»
— А потом начался этот цирк. Стою. Меня потихоньку отпустило и начало колотить. Смотрю: к Алексею бегут два сотрудника с бушлатами. Все — мимо меня. Стою в мокрой одежде и не понимаю, что делать дальше. Агас меня в машину отвел, помог мне раздеться, хорошо хоть внутри тепло. Подошел какой-то парень, спрашивает: «Есть во что переодеться?» Я смеюсь, ну как смеюсь — зуб на зуб еще не попадает. Говорю, если б знал, гардероб с собой взял бы! Он мне принес из своей машины халат. Красивый белый банный халат. Так у меня и остался.
Потом скорая — пять раз градусник мне ставили, не работает он у них. Врач говорит — сколько вы времени пробыли в воде. Я говорю — 15 минут. Мне так Агас сказал, по моим ощущениям все два часа! А доктор на меня посмотрел и говорит: «Ну, это вы бредите!» В общем, полежал я там десять минут, плюнул и ушел назад в свою машину. Мне потом говорят — ой, а что вы не поехали в больницу? Алексея увезли с подозрением на обморожение. Вроде в одной воде были — я даже не чихнул после всего.
Мы там в общей сложности до четырех утра просидели. Сначала подходили сотрудники, говорили — не уезжайте. Потом какой-то генерал в каракулевой шапке спросил, не пьяна ли она была. Я что, ее нюхал там? Я говорю — она в шоке была! Потом поехали в отделение, где все радовались, глядя на мои халат и босые ноги. Потом опять назад, на Ростовскую набережную.
А там уже телевидение. НТВ подошло. Вы, говорят, не могли бы притвориться, что вы очевидец. Я посмеялся. В общем, они снимали. И потом снимали, как муж Анастасии пришел сказать спасибо, а в результате мое имя вообще не фигурировало в их репортаже. Просто все перекроили. Получилось, что Алексей один действовал.
В какой-то момент я разозлился, когда все это читал и смотрел репортажи. Слушайте, ну вот у меня там, например, телефон потонул. Со всеми контактами, фотографиями. Если б я его украл — неделю бы репортаж крутили с подробностями: кто я, откуда приехал и какой национальности. Неделю, не меньше. А тут куча репортеров, пять съемочных групп с разных каналов — и нигде ни слова.
Короче, я написал пост, как все было на самом деле. Потому что я добивался справедливости. Просто справедливости. Пиар мне не нужен, повышения по службе тоже не жду. Вот вызвали меня в отделение недавно, познакомили с Алексеем. Подарили мне планшет, ему фотоаппарат. Да и это неважно. Главная награда — это то, что к моему отцу приходят люди и пожимают ему руку.
«Ничего не боялся, некогда было»
— Потом спрашивали — о чем думал. Честно скажу — ни о чем. Только что там человек и что он утонет, потому что все ждут МЧС. А МЧС, кстати, лишь через 40 минут подъехало. Человек пропал бы. Так что — ни одной мысли в голове, что там холодно (было минус 18) или высоко прыгать (10 метров) — не было. Плаваю я не очень хорошо. Утонуть не боялся. Да ничего не боялся, некогда было. Адреналин вместо крови — я даже холода не чувствовал, мне даже казалось, что одежда на мне вся сухая. У меня была мысль — вытащить человека живым. А что я могу погибнуть — ну мы все тут временно. Если бы мое время закончилось — меня бы тут уже не было.
Нет, после всего у меня тоже никаких особенных мыслей не было. Я по субботам в баню хожу с друзьями — так вот мысль была одна: попариться хорошенько. Замерз, видимо, сильно. Друзья, конечно, в шоке. Герой, говорят! Не могу про себя сказать «герой». Герои — это те, которые каждый день стариков, детей спасают. А так — люди плавать не умеют, а даже за собаками прыгают в воду. Я вот не могу представить, что человек тонет — а я мимо прохожу. Просто не могу. Если человеку нужна помощь — я ее всегда предлагаю. А то, что я сделал, — ну судьба. Так карты легли.
Главное правило жизни
— У кавказского мужчины, считаю, главное качество — упертость. В хорошем смысле.
Главное правило моей жизни — уважать старших. Я не буду разбираться, что в жизни этот человек сделал, каким он был. Это неважно. Я вырос с этим убеждением, и я ему следую.
Я — человек удачливый. Мне везет. За что берусь — обычно получается. А счастливый человек — это тот, у которого есть семья. У меня дочка. Ей 16 лет, живет с мамой в Сочи. Но я еще надеюсь, что у меня есть время.
Фото: Александр Вайнштейн
В интернете сейчас много советов на тему: «Как выбраться из трудной ситуации». Два личных совета тому, кто прыгает в холодную воду спасать человека: 1. Трос вязать не на талию, а крест-накрест; 2. Айфон оставить другу на берегу.
