Депортация — принудительная высылка в другое государство или другую местность, обычно под конвоем.

В СССР люди высылались не только за нарушения закона или из-за принадлежности к враждебному классу, но и по этническому признаку. Массовым депортациям в СССР подверглись «кулаки» самых разных национальностей, казаки, поляки, азербайджанцы, курды, китайцы, иранцы, евреи-ирани, украинцы, молдаване, литовцы, латыши, эстонцы, греки, болгары, армяне, кабардинцы, хемшины, армяне-«дашнаки», турки, таджики и другие. По данным исследователя Павла Поляна, тотальной депортации — выселению целого этноса — были подвергнуты десять народов: корейцы, немцы, финны-ингерманландцы, карачаевцы, калмыки, чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары и турки-месхетинцы. В их числе четыре народа Северного Кавказа.

По поводу количества депортированных до сих пор есть разногласия. Точно установлено, что цифры позднее еще выросли — к первым переселенцам добавились бывшие военнослужащие и те, кто освобождался из мест заключения. Их тоже отправляли в Казахстан, Киргизию, Узбекистан. Некоторых забирали прямо с фронта.

Из воспоминаний карачаевца Хамита Канаматова:
«От депортации меня спрятал наш командир — подполковник Кущак. В середине войны был приказ: убрать с фронта всех карачаевцев, выслать в Среднюю Азию. А он хотел сохранить меня в войсках и переписал мою национальность в документах».

В официальных документах причины депортации объяснялись неблагонадежностью выселяемых народов. Якобы представители кавказских этносов во время оккупации немцами территорий СССР содействовали захватчикам, вели «подрывную работу против частей Красной Армии», а после освобождения Кавказа «вступали в организованные немцами банды».

Историки полагают, что депортация имела под собой идеологические, политические и экономические основания. Политические мотивы — предотвращать восстания, ослаблять или гасить протест. Главный экономический фактор — дешевая рабочая сила, которую можно перебросить в нужное место и время. Исследователь Владимир Козлов считает депортацию «экстремальной попыткой справиться с проблемой, возникшей задолго до не только Второй мировой войны, но и прихода к власти большевиков: высокая внутренняя устойчивость этноса, его «неудобность», способность противостоять не только имперской ассимиляции и «абсорбации», но и советской атомизации социальных и этнических общностей; высокий уровень открытого противостояния и готовность идти на насильственное обострение конфликта».

По мнению историка Козлова, сами депортированные чеченцы и ингуши воспринимали депортацию именно в этнических категориях, сталинскую диктатуру они отождествляли с «русскими» и считали политику коммунистов продолжением царской политики. Агентура НКВД собрала многочисленные высказывания сосланных вайнахов в таком ключе: «Русские всегда были и будут нашими врагами, поэтому при каждом удобном случае им надо мстить».

В Средней Азии для спецпереселенцев были выделены скот и стройматериалы, но очень часто они не доходили до адресатов, которых власти на местах считали врагами народа. Особенно тяжело было в первый год. Историки ссылаются на официальные документы, где говорилось, что депортированным приходилось есть травы и коренья, жить в землянках. Люди страдали от истощения и тифа. Переехать в другое место они не могли: им разрешалось передвигаться только в радиусе 3 километров от места проживания. Переселенцы должны были регулярно отмечаться в спецкомендатурах. Среди них постоянно проводили «проверки наличия», и нарушивших режим ждала тюрьма. Так, по данным НКВД, в июне 1944 года «за побеги с мест расселения» было арестовано 448 человек.

Вспоминает Идрис Даскиев из ингушского села Ангушт (после депортации село перешло в состав Северной Осетии и было переименовано в Тарское): «Мы оказались в Кустанайской области, в селе Ворошиловка. Отец устроился на работу конюхом, а мать на железнодорожную станцию, где ей в качестве платы раз в неделю выдавали паек. Сначала было очень тяжело, но постепенно все наладилось, мы кое-как обустроились, хотя условия все же были очень суровые. Поэтому люди охотно поверили представителям власти, которые приехали весной 53-го и, показывая фотографии с садами и виноградниками, начали зазывать народ в теплые районы Казахстана… Нас привезли в темноте на открытую местность и оставили. Утром мы обнаружили ровную, голую пустыню, где росла только верблюжья колючка. Недалеко протекал канал от Сырдарьи с очень мутной желтой водой. И ни одного строения на всю округу! Одни колышки с разметками для будущих жилищ. Что там творилось! Женщины и дети плакали навзрыд, вторую высылку перенесли тяжелее, чем первую.

На солнцепеке мы провели два дня. Воду приходилось фильтровать, и все равно большая часть людей заболели дизентерией. Через два дня приехали машины с досками, на каждую семью выделили по 10 досок, чтобы соорудить из них шалаши, что мы все и сделали. Все пути сразу перекрыли постами с военными. Всех пытавшихся сбежать тут же вылавливали и возвращали обратно. Через пару месяцев привезли фанеру и шифер. Через два года, понадеявшись, что люди уже привыкли, посты на дорогах сняли — и все сбежали назад в Кустанайскую область».

Территория Карачаевской автономной области была поделена между Ставропольским и Краснодарским краями и Грузией. Малокарачаевский район переименовали в Кисловодский.

Часть земель Чечено-Ингушетии отошла Дагестану, часть — Северной Осетии, часть — Грузии. Большинство районов с этническими называниями были переименованы. Грозный и ближайшие к нему районы образовали новую административную единицу — Грозненскую область. В Конституцию СССР была внесена поправка: вместо Чечено-Ингушской АССР упоминалась Грозненская область. Она просуществовала до 1957 года.

Кабардино-Балкарская АССР была переименована в Кабардинскую автономную советскую социалистическую республику. При этом часть Эльбрусского и Нагорного районов отошли Грузинской ССР.

Депортация стала трагедией для всех народов, которые ей подверглись. Пострадали и те люди, которые были переселены на места бывшего проживания депортированных, а также народы Средней Азии, у которых под боком оказалось огромное количество людей, находящихся в стрессовом состоянии. Голод, болезни, невыносимые условия работы спецпереселенцев — все это привело к росту социальной напряженности и различного рода конфликтам.

Трагичным было и возвращение народов на Северный Кавказ после реабилитации: вспомнить хотя бы массовые беспорядки в Грозном в 1958 году.

Несмотря на политику замалчивания депортации в Советском Союзе, эти меры советской власти стали важной частью исторической памяти большого количества народов нашей страны. В итоге все это вылилось в трагические события конца 1980-х — 1990-х годов.