В Государственном центре современного искусства в Москве открывается выставка «Владей Кавказом!» — это отчет международного художественного симпозиума «Аланика», проходившего в прошлом году во Владикавказе. Авторы называют его масштабным «исследованием художественной ситуации кавказского региона посредством практик современного искусства». О том, что это значит и почему это надо видеть, «Это Кавказ» рассказала куратор выставки Катя Бочавар.
*Спойлер! В тексте присутствуют футурологический музейный прогноз и рекомендация прыгать в другое окно.
— "Владей Кавказом" — название провокативное.
— Это название придумала я, и я не вкладывала в него провокативного смысла. Когда человек внедряется в среду, он ею овладевает. «Владей Кавказом» означает призыв художнику: знай Кавказ, понимай его, приди на Кавказ и работай на нем и с ним.
— Вы были куратором 11-ой «Аланики», но, скорее всего, изучали предыдущий опыт. Как изменился симпозиум за эти годы?
— Последняя «Аланика» сильно отличалась от предыдущих. Десять лет в республику приезжали интересные люди искусства, им было интересно работать на Северном Кавказе, но эта работа проецировалась только внутрь себя. В нашем случае искусство — язык, на котором художники общаются с окружающей средой на тему того места, где они находятся, то есть они направлены вовне. В город — с его проблемами, интересами.
Так, пространство городской бильярдной превратилось в пространство шумовой инсталляции Петра Айду и его перформанса, который предполагал участие всех слоев населения; а в кинотеатр «Ракушка» привезли 35-миллиметровый проектор и пианино, чтобы провести таперский фестиваль «Не стреляйте в пианиста!» Мы показывали кино старым способом, но это до такой степени экзотично, что выглядит современно: зритель переносится на сто лет назад, при этом таперы играют современную музыку под треск проектора.
— А вы продумываете проект до того, как оценить «фронт работ», или все-таки город — главное действующее лицо?
— Я три раза приезжала во Владикавказ, чтобы понять, как именно использовать городское пространство. Можно назвать всю программу тотальной инсталляцией, потому что весь город стал холстом для общей работы. Участников мы подбирали таким образом, чтобы была возможна коллаборация — как с другими участниками, так и с жителями города. Когда организатор «Аланики» Галина Тебиева звала меня возглавить проект, она понимала, чем я интересуюсь. Мы сделали симпозиум в жанре site-specific, то есть «здесь и сейчас».
А вообще, работа происходила следующим образом: сначала я исследовала город, потом привлекла к этому исследованию художников в широком смысле этого слова. В первый приезд меня, например, потрясло, что на главной улице города и в парке имени Коста Хетагурова есть динамики. И каждый день в очень приличном звуке транслируется радио «Город». ГЦСИ договорился с этим радио, что мы занимаем их звуковое пространство на два выходных дня. И мы транслировали подготовленные нами произведения искусства: музыку, стихи, тексты — на весь город. В рамках московской выставки мы не можем показать весь проект, но сделаем один event, который называется «День радио», и у нас будут выступать те люди, что принимали участие в проекте.
— Что было самым важным, какая сверхзадача?
— Использовать современное искусство как язык, на котором мы можем говорить о проблемах, причем не абстрактных, а тех, с какими сталкиваешься постоянно. Хуже всего, если по окончании фестиваля или форума ничего не остается. Мне очень хотелось, чтобы всякий человек, ступивший на территорию современного искусства, понял, что это не страшно. Что это не какая-то абстрактная субстанция, которая существует далеко и с которой нельзя коммуницировать. Что это интересно всем и каждому.
Для проекта «Колодец. Голос воспоминаний» рабочие помогали нам принести в беседку лавки. Лавки были голубые и желтые, желтые — тяжелее. Но они принесли их, потому что «в синей беседке желтое выглядит лучше». Понимаете? Человек, далекий от искусства, в эту минуту думал как художник.
Нужно было, чтобы город отреагировал, чтобы получил что-то.
— И как отреагировал город?
— Очень по-разному.
Когда я знакомилась с городом, то узнала, что во Владикавказе есть Суворовское училище. Это совершенно закрытое учреждение, которое никак с городом не соприкасается: кадетов привозят родители из других городов, они учатся в режиме военного училища, а на выходные и праздники уезжают домой. И мы придумали перформанс, который соединил бы город и суворовцев. У нас было мало времени, нас не очень хотели пускать в училище, но трудами Галины Тебиевой, хореографа Анны Абалихиной и певца Алексея Коханова — мы это сделали.
По проспекту Мира шли взводы, и каждый взвод пел свою песню. Я стояла сбоку и слышала, как приближается одна песня, как в нее переходит предыдущая и на короткий миг они сливаются в звуковой поток, а затем одна сменяет другую. На площади Ленина суворовцы врезались в подготовленную толпу горожан. Горожане замерли, а суворовцы, разбив свой строй, просачивались сквозь толпу, сходились в ряды и уходили с теми же песнями. И пока мы готовили проект, эти дети так заинтересовались тем, что происходит в городе, что мы на следующий день видели их то на одном проекте «Аланики», то на другом, они прямо ходили там в своей форме. Это сработало! В Москве мы показываем видео этого проекта, снятое с высоты птичьего полета.
Не все было хорошо и прекрасно. Я участвовала в «Аланике» и как художник. Для меня это необычно, потому что я стараюсь придерживаться одной роли — или куратор, или участник. Но тема была настолько моя, что я участвовала с проектом «Запредел», который был размещен в старейшем кинотеатре «Комсомолец». И моя инсталляция в последние минуты своего существования подверглась вандализму: группа молодых людей ее, можно сказать, переделала.
Я их встретила. И спросила зачем? Они ответили, что не считают это искусством. Что все можно сделать красивее. И тот человек, которому эта идея пришла в голову, был очень агрессивен. Я спросила, допустимо ли дописать или переписать чужую картину, придя в музей? И для меня, как художника и как куратора, важным стало то, что человек, в конце концов, попросил прощения за то, что сделал. Он возвращался пять раз — но разговор, который начался с раздражения и неприятия, непонимания, завершился извинением. Это важно. Мы не ищем в этих проектах исключительно и только успеха. Мы ищем ответы на наши вопросы и пытаемся вычленить какие-то реальные проблемы из потока эмоций.
— А что было самым трудным?
— Каждый наш шаг надо было объяснять. Не только властям, но и окружающей среде. Порой это занимало больше времени и сил, чем создать проект. Композитор Владимир Раннев написал музыку, чтобы можно было озвучивать трамвайные остановки на осетинском языке. И выяснилось, что такого в городе не было никогда. И это страшно раздражало, например, водителя этого трамвая. Для меня было очень странно узнать, как мало людей в городе знают родной язык. Еще страннее для меня было понять, что для большей части горожан такое положение — норма.
Еще я с некоторым недоумением поняла, что культурные институции на месте совершенно не поддерживают проекты современного искусства. К нам приехали художники, музыканты, композиторы, хореографы очень высокого, международного уровня. Мне казалось, что это может вызвать у студентов, у молодых певцов, хореографов большой интерес. Но интерес был ограничен, и мы столкнулись с тем, что проблемой было даже распространить информацию о лекциях. Нам мало помогали культурные и образовательные учреждения республики. Хотя главное, что мы должны делать для молодых, — расширять их кругозор, раздвигать границы.
— При переносе большого проекта с улицы в небольшое помещение с закрытыми стенами — не теряется ли его смысл? Почему это должно быть интересно столичному, более избалованному зрителю?
— Конечно, если делать сухой отчет о выполненном задании, — это скучно. Но если перенести «Аланику» полностью не получается, то всегда остается возможность взглянуть на проекты под другим углом. На этой стене у нас — такие видеоотчеты обо всех 11-ти проектах последней «Аланики». Тексты к роликам будут на осетинском языке с русскими субтитрами.
На внешней стороне стены можно увидеть проект Ольги Божко, он тоже связан с осетинским языком. Проект Владимира Раннева «Трамвай номер пять» мы разместим в виде инсталляции. Использование трамвая в натуральную величину невозможно — так что художница Наталья Ситникова предоставила нам свое видео, изображающее движение трамвая.
В замкнутом пространстве приходится искать новый подход к представлению работ. Художница Вероника Георгиева работала с фотографиями владикавказской студии. Здесь вместо четырехканального видео мы показываем одноканальное, но смысл не теряется. Во Владикавказе видео красиво отражалось в пруду — тут мы покрыли полы лаком с той же целью.
— Что еще мы увидим?
— Отдельное помещение отдано «Граунд зин фесту» — это ежегодный фестиваль независимого книгоиздания. Дело в том, что в рамках «Аланики» у нас проходил форум «АRT Кавказ NEXT». Он не всегда совпадает с «Аланикой», но когда я узнала, что такой форум — с молодыми художниками планируется, то предложила ввести его в нашу программу. И вот этим молодым участникам форума мы предложили тему самиздата: на протяжении двух недель они делали эти книги, эти зины (зин — общее название для разного вида малотиражной печатной продукции. — Ред.), ездили в горы, изучали город. Результатом стали семь книг о Владикавказе, именно их мы представляем. Тут же пройдет мастер-класс одного из кураторов проекта Саши Маршани.
На лестнице и в фойе представлен проект иммерсивной экскурсии по Владикавказу. Это подарок городу от «Аланики» и известного радиорежиссера Дмитрия Николаева. Смысл в том, что вы скачиваете приложение ЕasyTravel и идете маршрутами города, слушая его истории, которые рассказывают вам актеры местного Русского театра.
В день открытия выставки можно будет услышать перформанс Натальи Пшеничниковой «Колодец. Голос воспоминаний». В оригинальной версии перформанс проходил в красивой беседке на берегу пруда. Мы туда принесли лавки, Наташа сидела в середине, а вокруг, очень близко, — зрители. Всякий мог услышать голос прошлого: Наталья записала трех старейших жительниц республики. Это очень красивый и интимный проект, к нему эмоционально очень привязываешься: рассказ о людях, которые прожили удивительную и непростую жизнь. Нам сейчас трудно представить, что одну из этих женщин ее отец продал. Один рассказ переходит в другой, перебивает его, перемежается со звуками города, песнями, это живая комбинация звуков, рожденных в нашем присутствии.
— Современное искусство всегда было удовольствием больших городов. Приятно видеть, что оно выживает и вдали от метрополии.
— Децентрализация искусства — это моя тема, я веду проекты в двух галереях далеко от центра Москвы, много работаю на Урале. Это большая и кропотливая работа, не рассчитанная на моментальный успех. У нас будет круглый стол на эту тему. Люди должны знать, что такие процессы происходят, что это интересно.
Когда-то в нежном возрасте я, москвичка по рождению, оказалась на Дальнем Востоке. И хорошо понимаю, как важно для молодого человека увидеть что-то другое. Выпрыгнуть в какое-то окно, когда не пускают в дверь или кажется, что и двери-то нет.
— Скажите, а как происходит музеификация таких проектов? Иным словами — что останется через сто лет?
— Большой срок. Дай бог, чтобы Земля вообще осталась.
Главная отличительная черта современного искусства от искусства прошлых лет — его доступность. Именно через нее мы получаем такой феномен, как желание ординарных людей участвовать и приобщаться к искусству. У меня есть теория, согласно которой музеи могут пребывать в трех состояниях — твердом, газообразном и жидком. Твердый музей — это тот, который нам хорошо известен, это меморабилия, в нем хранятся ценности старинных веков человечества. Газообразный музей — виртуальный. Жидкий — это то, чем мы здесь сейчас занимаемся.
Никто не знает, как будут выглядеть музеи через 50 лет. Наверное, одни — так же, как сейчас, а другие — так, как мы даже представить себе не можем.
— «Искусства полезны лишь в том случае, если они развивают ум, а не отвлекают его» или «Всякое искусство совершенно бесполезно»?
— Художник — это человек, который заставляет душу другого человека работать. Видеть вокруг себя красоту и следовать ей. Это самая полезная вещь на свете. Не считая выпечки хлеба, конечно. Но вот я лично хлеб вообще не ем.