В культурной жизни Дагестана событие — руководство художественной частью Русского театра им. М. Горького взял на себя молодой режиссер Георгий Сурков.
Он окончил Латвийскую академию культуры, учился у Кристиана Люпы в Кракове, окончил магистратуру Школы-студии МХАТ, ставил спектакли в театрах Латвии, Литвы и России — от московских «Современника», Театра на Таганке и Театра имени Ермоловой до региональных на Камчатке и Сахалине. Поговорили с Георгием Сурковым о кавказском менталитете, поиске новых форм и о том, какие задачи он ставит перед одним из старейших театров в СКФО.
— Международный опыт повлиял на ваше видение театра?
— Это обязательный опыт для руководителя театра. Поработав в разных странах, городах, с коллективами разных уровней, я уже понимаю, как может быть устроен театр и как соединить лучшее в одном. Ценно и то, что я видел работу театров с разным финансовым обеспечением.
Вообще, все руководители театров занимаются примерно одним и тем же, но при этом приоритеты у всех разные. И одни могут закрывать глаза на то, что другим кажется важным.
— Например? Есть что-то, что сразу захотелось поменять в Русском театре?
— Первое, что мне захотелось поменять, — это поведение зрителей. Театр состоит из актера и зрителя. Если первые будут плохо играть — результат очевиден, и если публика будет себя неправильно вести, волшебство разрушится. В Русском театре я столкнулся с тем, что зрители опаздывают и требуют, чтобы их пустили на оплаченные ими места, выходят во время спектакля поговорить по телефону, а иногда делают это прямо в зале. Громко обсуждают происходящее на сцене, ходят среди рядов… я могу продолжить список.
Все это, конечно, недопустимо, и мы будем с этим бороться. Уже с этого сезона в зал не будут пускать после третьего звонка. Зрителям важно понять, что театр — не кино. Там их поведение не влияет на происходящее на экране, а в театре каждый лишний звук может помешать актерам играть свою роль.
— Задачи столичных и региональных театров отличаются?
— В столицах и городах, где есть несколько театров, каждый может выбирать свой путь, занять узкую нишу. Например, ставить только современную драматургию или работать исключительно с приглашенными зарубежными режиссерами, сформировав при этом свою аудиторию.
Театры малых городов не могут себе этого позволить. Как говорил Олег Павлович Табаков, они должны быть «супермаркетами». Альтернативы им нет, один театр должен выдавать продукт на самый разный вкус, работать на широкую аудиторию, меняющуюся от спектакля к спектаклю. При этом бюджеты в столице и регионах несоизмеримы, приходится крутиться и делать тройную работу.
— Тем не менее вы приняли предложение возглавить Русский театр им. М. Горького. Почему?
— Лучшая отдача от своей работы — видеть результат. Я увидел в директоре театра Тимуре Гаджиевиче человека, который болеет театром и хочет вывести его на новый уровень. И еще мне было интересно поработать на Кавказе — новый зритель, другой менталитет. Здесь эмоциональность выше, чем в Латвии или в той же Москве. Я за эксперимент, в том числе над собой.
— Пришлось подстраиваться под дагестанскую публику?
— Я не вижу в этом проблемы. Приезжая в любой театр, я провожу своеобразную экспертизу: смотрю, какой у этого театра зритель, к чему он привык. Исходя из этого, я стараюсь определить, как делать то или иное, — понравится ли это зрителю или будет раздражать. На Кавказе есть своя внутренняя цензура, но это не мешает творчеству.
— Как вы работаете с артистами?
— Я структурированный режиссер. Творческому полету оставляю немного места. Может, это где-то и минус, но я пытаюсь систематизировать работу артиста над ролью, чтобы ему была понятна схема, по которой он должен двигаться. Наверное, поэтому актеры часто мне говорят, что так у них создается ощущение, что все идет по плану. Я стараюсь не показывать актерам, как играть, но создаю для них рамки, внутри которых они творчески свободны.
— В одном из интервью вы признавались, что вам ближе современная драматургия. Почему теперь делаете акцент на русскую классику золотого и серебряного веков?
— Два разных подхода. Как режиссер я ставил современную драму, которая мне ближе, понятнее, но как художественный руководитель я думаю о задачах театра. Классика, на мой взгляд, сейчас театру нужнее. Этот сезон мы посвятим классике: «Мещане» М. Горького, «Смерть Тарелкина» А. Сухово-Кобылина и «Маскарад» М. Лермонтова.
Я думаю, что важно создавать внутренние рамки. В наши дни кажется, что выбор большой, и от этого теряешься и не знаешь, за что схватиться. Внутренние рамки помогают в осознанности выбора — и в профессии, и в жизни.
— При этом вы за поиск новых театральных форм.
— Да. У нас есть Экспериментальная сцена, и я хочу, чтобы она оправдывала свое название. Пока она используется просто как малая сцена. Но если театр — это супермаркет, то в нем должен быть отдел необычных товаров. Это полезно и для актеров, и для всего коллектива.
Экспериментальная сцена — это малая площадка, зрителей мало. Если что-то не выстрелит, то это не критично. На такой площадке можно искать новые формы, рисковать, заниматься исследованием театра. Это будет наша маленькая лаборатория, где мы, возможно, откроем что-то интересное.
— Большая сцена театра закрыта на реконструкцию до весны 2027 года. Как будете поддерживать интерес зрителей?
— У нас остается репертуар Малой сцены, будут премьеры, гастроли, опять же, экспериментальные постановки. А к открытию Большой сцены репертуар обновится.
— Были ли проекты, которые не получились так, как вы хотели?
— Конечно. Иногда спектакли, которые мне казались слабыми, шли дольше всех и пользовались успехом у зрителей. А те, что я считал удачей, снимали в конце сезона.
— Если бы у вас была возможность поставить «самый главный спектакль», о чем бы он был?
— Я бы сделал что-то очень личное. Возможно, пьеса, написанная мной, о моей семье.