— Учебных заведений, выпускающих студентов с квалификацией «спасатель», нет. В колледжах обучают по специальности «Защита в ЧС» — в Карачаево-Черкесии таких два, с ними спасатели активно сотрудничают. В МЧС обучение продолжается, нас часто отправляют на всевозможную учебу — то учат на водолаза, то на взрывника, сейсмолавинная подготовка, горнолыжная, РХБЗ (радиационная, химическая и биологическая защита) и прочее.
У нас много дисциплин, которые молодежь считает «левыми», непонятными. Например, РХБЗ. Казалось бы, зачем? Химзавод уже не работает. Но, например, там, где обеззараживают воду, используют хлор, а это очень опасная вещь. Плюс мясокомбинаты, хладокомбинаты, они используют большие промышленные холодильные установки, — там как хладагент применяют аммиак, а по статистике больше всего поражений химическими веществами происходит именно от утечки аммиака в таких холодильниках. Или вот однажды мы собирали ртуть, когда был большой разлив на заводе. Да и в каждом доме есть газовая колонка — может быть утечка, отравление. РХБЗ — очень важная дисциплина, но молодежи это непросто доказать. Сталкиваясь с трудностями, многие уходят.
Раз в три года у спасателей аттестация. Если идет повышение класса — там чуть иначе, а если без перехода в другой класс — раз в три года. Я на такой должности, что постоянно участвую в работе аттестационной комиссии, которая раз в квартал у нас в Северо-Кавказском региональном отряде проходит. Спасатели приезжают подтверждаться, проходят экзамен. Физические нормативы, психологические тесты и потом экзамены по профподготовке. Противопожарная, горная, десантная, инженерная — все не перечислишь, около 10 видов.
— Некоторые приходят сюда, что называется, за медалью. Они думают: тут же спасатели спасают, сейчас придет и станет героем. А когда видят, что до спасработ очень далеко… Мы же не круглые сутки спасаем. В основном это просто рутина. Где-то и по хозяйству. Деньги на нас тоже не сыплются, хозяйство нужно поддерживать буквально своими руками. Где-то и уборку сделать, и ремонт. Ухаживать за снаряжением. Тренировки, обучение. А на спасработы — процентов 10 времени. И человек приходит и видит, что никакого геройства, а монотонная работа. И это неблагодарный труд. Мести двор — для кого-то это ниже достоинства.
У меня зарплата хорошая: сам оклад немаленький, плюс стаж, плюс еще дополнительные надбавки, должность и так далее. А у молодежи никаких надбавок нет, и зарплата очень маленькая. И этот финансовый вопрос, конечно, многих, даже хороших ребят… Ну не портит, а не держит здесь у нас.
— Нужно перенимать опыт, внимательно открыв глаза и уши. Постоянно учиться. Чтоб все время за нами ходили, спрашивали, как это сделать. Нам как старшим надо передать опыт молодому поколению. А они должны желать учиться, желать расти.
А самостоятельно научиться невозможно. Дело в том, что у нас коллективная работа и делается все вместе. Самоучки — они, как правило, люди самоуверенные, это гордыня, это очень нехорошо, они выделяются из коллектива со своим «я». Нужно всем вместе быть, чтобы было только «мы». На работе «я» пусть оставляют, здесь, на работе, только «мы». Здесь вместе учимся.
Я тоже учился у старших наставников. Как правильно общаться с людьми, как работать с каким-то оборудованием. От каждого что-то берешь, накапливается это в архив, и потом все это помогает.
— Тут эмоции свои надо засовывать… Как бы тебе что ни показалось!
Как-то отработали, пострадавшего отправили на вертолете, шли назад. И один подотстал — отошел в кусты, грибы собирал да ягоды. Ему свистели — он откликался. А там дорога — ну иди и иди, не заблудиться. А ему показалось, что мы его бросили. Истерика.
Есть люди, о которых мы жалеем, что они ушли, а есть — что не жалеем. Люди, с которыми не сработались, которые не на месте были.
Кто-то приходит буквально «перекантоваться», чтобы идти дальше работать. Временно здесь отсидеться. Ну, плюс есть хитрецы, пытаются показать, что работают, но все равно видно же, кто работает, а кто делает вид, что работает. К счастью, из «стариков» уже таких и не осталось, кто мог попытаться здесь «спрятаться».
Немаловажное качество спасателя — упорство. Не упрямство, а именно упорство. И терпение, потому что мы попадаем в такие ситуации, из каких только благодаря физической силе не выберешься. Эмоции надо тоже далеко прятать и все терпеть. Нужно все перетерпевать. Работа должна быть в удовольствие. Потому что очень много сложных моментов.
Не всегда сидишь в кабинете, в теплых условиях — бывает работа и не героическая немного, в грязи, когда можно сутками идти, нет возможности отдохнуть. И тут необходимо себя настраивать, что все плохое когда-то заканчивается, будет хорошее.
— У меня номер, кажется, 256-й. Их сейчас, вероятно, около трехсот, может быть, четыреста — по России «международников»…
Отличий от других спасателей никаких. В общении — абсолютно никаких отличий. Это больше формальность.
Сама аттестация международного класса сложнее. Потому что если обычно спасатели приезжают на три дня: сдали физику, тесты, предметы, раз в три года постояли перед генералом, то мы выезжаем в Ногинск, неделю там работаем, с нами психологи занимаются — не тестируют, а обучают новым приемам. Добавляется английский язык. Все термины приходится на английский переводить.
— Самое глобальное происшествие на моей практике помимо схода ледника в Кармадонском ущелье, где погиб Сергей Бодров и его съемочная группа, и наводнения в Крымске — это авиакатастрофа у нас в марте 1997 года.
Разбился Ан-24, он летел чартерным рейсом из Ставрополя в Турцию. Мужчин там было немного. Торговали кто? В основном женщины… Вот когда погибают женщины, все внутри переворачивается. Когда мужчина, это… Не в пределах нормы, но еще укладывается в голове. А вот к тому, что, не дай Бог, погибают дети, женщины или старики, очень сложно привыкнуть. Да просто невозможно.
— Как-то в ауле Верхняя Теберда пропала маленькая девочка. Годика три. Март, холодно. Всю ночь родственники искали сами, утром вызвали нас. Говорили, медведи здесь водятся. Насчет медведей не знаю, но шакалы точно были. Думали, даже если не звери, то замерз ребенок. Нет ни листвы, ничего, снег. Норку рыть — она ж маленькая, не догадается, да и не сможет. В общем, тяжело было на сердце.
Слава Богу, девочка нашлась. И вот что выяснилось. Те, кто ее искали, разожгли костер. А она, оказывается, пряталась от них буквально за кустом. Люди погреются и расходятся дальше искать, а она выбегает к костру греться. Люди возвращаются — она прячется, боится незнакомых. Она все время была метрах в 20-ти от них. И сутки вот так подходила к костру. А нашли ее, когда лошадь начала фыркать на кусты. Лошадь нашла, можно сказать…
— Было у нас наводнение в 2002 году, работали всю ночь, а под утро родственники дали наводку, где должна быть их бабушка. Пока за ней плавали, спасли еще двух — маму с дочкой: дочке где-то лет 70, а маме, естественно, уже под 90. Они оказались очень сообразительные: залезли на крышу, там просидели всю ночь, а когда нас увидели, кричать не стали, а просто в свисток дунули. Мы их услышали, приехали и забрали. Было их жалко. Бедные бабуси, пережили такое, но умудрились сохранить самообладание и смекалку. Когда всех троих привезли к родственникам, искавшим свою бабулю, шеф-юморист говорит: «Вот, выбирайте свою».
В Крымске тоже случай был. Мы там уже не людей спасали, а расчищали дома и улицы от мусора. Помогали одной бабусе, ей под восемьдесят, плюс к тому ноги больные. Она рассказывала, что, когда вода поднялась, зацепилась за виноградник. Так мало того, она еще свою собаку вытащила, кошку вытащила и провисела всю ночь на этом винограднике. Когда встречаются такие люди, думаешь: вот ты сам, такой сильный, как бы повел себя в этой ситуации?
— Подавляющее большинство людей губятся по пьянке. У нас очень много работ, когда пьяные люди тонут, причем в таких местах, в которых и трудно утонуть. Процентов 90, наверное, из утонувших были в алкогольном опьянении. Опять же пьяные чаще всего попадают и в ДТП. Да плюс у нас еще и менталитет: народ южный, горячий, любит правила нарушать.
Что касается туристов… Турист, во-первых, должен рассчитать маршрут, чтобы не ходить там, где сходят лавины. И знать его не на 100, а на 200%. На самом деле, есть признаки схода лавин, рекомендации, как вести себя в горах. Их не так много и соблюдать несложно. Во-вторых, должен рассчитать время прохода опасных участков. В-третьих, просчитать погоду, чтобы не попасть в дождь, град, снегопад, метель. Но многие не соблюдают рекомендации. У них все просто: товарищ какой-то дал карту, где что-то нарисовано от руки, мол, иди, там все хорошо. Турист идет туда, куда не следует, в результате с ним происходит несчастье.
Несколько лет назад на Эльбрусе погибла группа ульяновцев. Они пошли в горы в мае, а туда категорически в это время нельзя ходить. Это здесь у нас тепло, тюльпаны цветут, а там — метель и страшнейший ветер рвет палатки. Когда их настигла непогода, несчастные не смогли нормально укрыться. В итоге их раздуло, они буквально босиком убегали и тут же замерзали…
— Мы нередко попадаем в неприятные истории благодаря «чудо-проводникам», как правило, из состава групп, которым требуется помощь.
Вот был случай. Зимой пропал охотник. Проводник говорит, что идти к месту часа три, не больше. Естественно, мы пошли налегке, палатку не взяли. Вместо трех часов идем 13. Стемнело, началась метель, видимость — от силы пять метров. И нам самим бы найти место, где переждать метель и переночевать. И физически идти трудно, так еще тяжело сдерживать свой гнев на проводника. Вдруг, как успокоились и перестали ругаться, стихла метель. Даже луна выглянула, и мы увидели, что в километре от нас стоит избушка на курьих ножках. В общем, кое-как она нас хотя бы от снега и метели закрыла, благополучно переночевали. Может, это и Всевышний помог…