Одна из главных достопримечательностей Теберды — вольерный комплекс при главной усадьбе Тебердинского биосферного заповедника. Его часто называют просто зверинцем или зоопарком, но здесь человеку не придется краснеть перед животными за кошмарные условия содержания. Зубры, туры, олени, волки живут в просторных вольерах, огороженных рвами, и поток туристов не иссякает круглый год. Едва ли не половина обитателей комплекса занесена в реестр редких и исчезающих видов, а некоторых из них можно покормить с рук.
За животными (и посетителями) присматривают несколько сотрудников. Один из них — Хаджи-Дауд Лепшоков — сам однажды приехал сюда как турист и вот уже пять лет работает в заповеднике, даже, кажется, положил начало династии смотрителей. Он знает о своих питомцах все, и о каждом может рассказать целую историю.
— Раньше я жил на Ставрополье, держал большую молочную ферму. В Теберду приехал с семьей погостить на пару недель. Помню, увидел вот эти домики, они стояли заброшенные, и, сам не понял, то ли в шутку, то ли всерьез, сказал, что если мне разрешат поселиться прямо здесь, то не задумываясь перееду, — вспоминает Дауд. — Через пару недель мне позвонили и предложили работу в заповеднике. В тот же день я был в отделе кадров.
Отремонтировав дом, мужчина перевез в него семью. Менять пришлось не только прописку, но и профессию. Бухгалтер по специальности, он пошел учиться снова. В этом году заочно оканчивает факультет экологии и природопользования КЧГУ в Карачаевске. Вместе с другими смотрителями Дауд кормит и поит животных, следит за их поведением и здоровьем, лечит легкие травмы. Супруга тоже работает в заповеднике, а двое старших детей в свободное от школы время помогают родителям. Не вовлечен в «семейное дело» только трехлетний сын.
— Дети мечтают, когда вырастут, тоже здесь работать, — с гордостью рассказывает отец. — Они уже могут присмотреть за животными, знают, кого чем кормить.
Официально рабочий день сотрудников вольерного комплекса начинается в 8 утра, а неофициально — на заре, летом — в 4−5 утра. Завидев фигуру Дауда в рассветных сумерках, животные стягиваются к кормушкам. Безмятежно ожидают своего комбикорма и сена зубры, вертятся вдоль забора туры и козочки, нервно кружат по вольерам хищники — им по рациону, разработанному ветеринарами, положено мясо. А вот завтрак мишек непосвященных может удивить.
Медведи хотя и хищники, но предпочитают растительную пищу — фрукты, ягоды. В заповеднике их кормят вареной зерносмесью, макаронами, гречкой, овощами, фруктами. Реже — мясом и рыбой. Больше всего косолапые любят яблоки и сладости.
В Теберде их сейчас трое: бурые медведи Элеонора и Тайсон и гималайский иссиня-черный 20-летний патриарх Чак, уже впавший в спячку.
— Тайсон у нас главный артист, любимчик публики, — улыбается Дауд. — Когда в настроении, устраивает шоу: важно расхаживает вдоль ограды, усаживается на задние лапы лицом к зрителям, машет лапой. Медведи очень умные, наш Тайсон не дрессированный, но быстро сообразил: если помахать людям лапой, то любимых вафель через ров перелетает больше. Он у нас большой сладкоежка.
Но сейчас ему не до сладостей. Жирок к зиме он нагулял, стал не таким активным, ищет укромное местечко, где проводит все больше времени и скоро уснет окончательно. Тогда сотрудники зоопарка перенесут его из вольера в закрытое помещение до весны.
Места у медведей много. В 2015 году всех хищников: волков, медведей и шакалов — переселили из тесных клеток в современные вольеры, окруженные рвами и оборудованные электропастухом.
— Элеонора, наоборот, по натуре совсем не артистка. Она отличается редкой невозмутимостью, даже меланхоличностью. Сезонных смен активности у нее практически нет. За всю свою жизнь ни разу в спячку не впадала, она у нас шатун. В природе, скорее всего, давно бы погибла. Шатуны долго не живут — выходят к людям и погибают. Каждый год десятки таких случаев.
Медвежат в заповеднике не было давно. Разность ли темпераментов тому виной, или другие причины, но Тайсон и Элеонора просто друзья, пара из них не вышла.
Но привести в вольер другую медведицу сотрудники не решаются — это чревато конфликтом между самками. Да и очередь на вольерных животных по всей стране большая, а диких животных без крайней нужды к ним не подселяют. В среде профессионалов это порицается.
— Это жестоко. Они рвутся на волю, страдают в непривычных условиях. Так называемые вольерные животные приспособились к неволе, к сотрудникам, посетителям. И живут достаточно комфортной жизнью, вдали от конкуренции, инфекций и опасностей. Многие из наших питомцев не выжили бы в дикой природе.
Яркий пример — история выдры Фроси. Уже 8 лет она обитает в клетке с собственным прудом и домиком совсем одна. Самец, с которым ее перевезли из питомника, вскоре погиб, замену ему найти пока не могут. А подселить к Фросе подругу оказалось плохой идеей.
— Как-то охотники принесли дикую выдру, тоже девочку, попавшую к ним в ловушку. Ее подселили к Фросе, надеялись, что вдвоем будет веселее. Но характерами они не сошлись, весь день конфликтовали. Ночью тоже мы слышали визг и возню, думали, что опять выясняют отношения. Утром насторожила тишина. Я к клетке — а там пусто, только кровь на снегу и дыра в стене.
Оказалось, что за ночь дикая выдра разодрала когти в кровь, но сумела выковырять камень из стены. В эту щель она и ускользнула, Фрося подалась за ней, но возле озера растерялась и осталась, не понимая, куда деваться дальше. Беглянку ловили весь день. С тех пор Фрося живет одна, ест рыбу, фрукты и овощи и соблюдает строгий порядок — как и все выдры, она очень чистоплотна и четко делит клетку на зоны «столовая», «спальня», «туалет».
До недавнего времени в заповеднике жила большая и дружная семья кабанов: секач, самки и целая россыпь шумных полосатых поросят. Как и большинство обитателей заповедника, они были потомками первой партии кабанов, поселенных здесь еще в 1960-е годы. Посмотреть на мохнатых вертлявых поросят собирались целые толпы туристов. Глава семейства, как настоящий вожак, защищал самок и детей: когда в сезон гона из лесу вплотную к забору приближались дикие кабаны, отгонял их, не давая контактировать со своими.
Все изменилось, когда постаревшего кабана решили заменить молодым. Пенсионера разлучили с семьей и отправили в заповедник на Красной Поляне. Но молодой кабан в вольере не прижился, проводил все время вдали от стада в глубине вольера. Не смог защитить молодняк от контакта с «дикими гостями». В итоге семейство подхватило какую-то инфекцию.
— Все поголовье полегло за несколько дней, и этот молодой кабанчик тоже. Наш секач тоже не прожил долго, видимо, рвался к семье, устроил подкоп и сбежал из того зверинца. И попал под руку охотникам.
Еще одни потомственные «тебердинцы» — пара кавказских волков. Самке 9 лет, самцу — 15, в природе до столь преклонного возраста волки доживают редко, в среднем живут 7−8 лет.
Кормят волков только мясом, но в меру, чтобы оставались сухими и поджарыми. Они беспокойно нарезают круги по вольеру, снова и снова пробегают мимо изгороди, пристально разглядывая людей. Такая активность — признак здоровья.
— Если волк долго лежит, не двигается, это повод забеспокоиться, вызывать ветеринара, — поясняет Дауд. — Даже здесь, в вольере, за день они набегают до 70 километров, в лесу, естественно, больше.
Последние два сезона пара не приносит потомства. У вожака снижается активность, поэтому сотрудники подумывают о замене. Но надеются, что волчья чета еще принесет щенят. Ведь такие чудеса случаются.
Нашлось место чуду, например, в клетке, где живут краснокнижные грифы, стервятники и пара белоголовых сипов. Один сип — старожил заповедника, родившийся в неволе. Второго лесники нашли раненым, с перебитым крылом. Хаджи-Дауд долго выхаживал его в отдельной клетке, а когда тот достаточно окреп, подселил к другим птицам. Сипы присматривались друг к другу несколько месяцев, но все же образовали пару. В 2019 году впервые за всю историю заповедника здесь вылупился птенец — редчайшее явление.
— Чудо уже то, что после долгих смотрин они образовали пару. Сипы моногамны, раз образовав пару, остаются верными до конца жизни, — объясняет смотритель. — А про птенца и говорить нечего. В неволе они размножаются крайне редко. Эти птицы не могут высидеть яйцо, если им мешают. Даже в природе в кладке у них чаще всего одно яйцо. Для гнезда они выбирают укромные места высоко в горах, где не бывает человек. Но из-за развития туризма их ареал постоянно сокращается.
Сотрудникам заповедника пришлось два месяца обходить птичий вольер стороной, всячески ограждая птиц от контактов с человеком, пока сипы по очереди высиживали яйцо. Птенец вылупился здоровым, активным. Через полгода, когда он достаточно окреп, его отпустили на волю.
— В отличие от других обитателей нашего заповедника, у него есть все шансы выжить в дикой природе. У сипов нет врагов, они выбирают для житья труднодоступные скалы. А питаются исключительно падалью, так что им не нужно учиться тонкостям охоты.
Живой символ Тебердинского заповедника — западнокавказский тур Борька, единственный обитатель вольерного комплекса, которого, вопреки принципам, смотрители отловили в дикой природе.
Предшественник Борьки, которого заповедник выкупил у охотников, тоже был пойман в горах. Но это был взрослый, крепкий и своенравный козел.
— Пока держали его в передержке, все время пытался рогами разнести клетку. А стоило перевести его в вольер, как он тут же сбежал.
В центре турьей поляны сотрудники сложили настоящую гору из огромных валунов — имитацию условий, в которых живут горные козлы. Взобравшись на вершину, тур с первой же попытки перемахнул через забор, одолев в свободном полете с десяток метров, и был таков.
— Мы его даже разыскивать не стали. Бесполезно. Но учли ошибки и решили отловить подходящее животное самостоятельно. Несколько недель выслеживали туров, искали молодого, но с низкими шансами выжить в естественной среде. Наш Борька как раз из таких, он был меньше и слабее всех, последним подходил к водопою. Долго мы за ним следили, выжидали момент. Потом насыпали соль для приманки и установили ловушку так, чтобы, начав лизать соль, он рогами запутался в веревках. За другие части тела ловить нельзя, чтобы не травмировать животное.
Выбор оказался правильным. За два года Борька прекрасно прижился в вольере, попыток сбежать не делает, а если устает от внимания посетителей, прячется на своей горке. Сейчас к окрепшему и нагулявшему массу туру подселили двух козочек и с надеждой ждут потомства.
В самом большом вольере — на трех гектарах с поляной, пролеском и речкой — живут трое оленей: самец и две самки.
Двое, брат и сестра, — потомки самых первых обитателей зверинца, открытого в 1956 году. А вот вторая самочка живет здесь всего несколько лет. Ее нашла в лесу и выкормила из бутылочки местная жительница. Когда она подросла — передала в заповедник. У оленят, оставшихся сиротами слишком рано, шансов выжить в лесу нет.
Старожилы новенькую не то что не приняли, но дистанцию держат. И ревнуют к смотрителям, которые окрестили ее Пончиком.
— Пончик у нас привереда и гурман: если не нравится угощение — ни за что не возьмет. Больше всего любит сладкую соломку. Брат с сестрой съедают из рук туристов все, что протягивают. Но Пончика допускают к кормушке последней, и, не дай бог, мальчик увидит, что я ее зову, глажу, — сразу начинает хулиганить, ревет страшным голосом, гоняет ее по поляне.
Утром и вечером копытных кормят зерновой смесью из пшеницы, ячменя и овса с добавками и витаминами. Еще для них с лета заготовлены охапки молодых веток с листьями. Они обязательны в зимнем рационе оленей, туров, зубров.
— Им нужна грубая пища, особенно зимой. Иначе они начинают болеть, их пищеварительная система плохо приспособлена к мягкой пище. Одним зерном их кормить нельзя, — рассказывает Дауд, развешивая веники по клеткам.
А вот хлеб копытным вреден: дрожжи, сода и другие разрыхлители в его составе негативно влияют на их кишечник. Поэтому туристов просят не приносить хлеб в заповедник. Полезные лакомства для животных можно купить тут же за 50 рублей.
Но главные звезды заповедника — это, конечно, зубры. В дикой природе их уже не встретить — последние из них прячутся в непроходимых горах. В зверинце зубров двое: крупный, но добродушный Муллат и его сын Муртефон.
Необычность имен объясняется просто. Каждый родившийся зубр вносится в специальный общемировой реестр. Имена всех зубров, рожденных на Северном Кавказе, традиционно начинаются на Му-.
— Про Муртефона могу говорить часами, — с нежностью говорит Дауд, почесывая густую шерсть любимца. — Я знаю его с первых минут жизни, выкормил вот этими руками. Он родился 20 ноября 2018 года здесь, в вольере. Если бы родился в лесу — не выжил бы. У матери не было молока.
Зубры и так не плодовиты, а если самка потеряла первого зубренка, она уже никогда не даст молока, даже если второй появился на свет здоровым. Молоко «перегорает», если не удалось выкормить первенца. К тому же мамы-зубрихи, стремясь защитить потомство, становятся очень агрессивными и никого к нему не подпускают. Поэтому новорожденному Муртефону грозила голодная смерть.
Смотрители устроили целую спецоперацию, усыпляя бдительность Мумбтихи, и буквально выкрали едва стоявшего на ногах зубренка из-под матери.
— Зубрят нужно кормить каждые два часа, зубриное молоко очень жирное, его пьют понемногу, но часто. Поэтому мамы и телята первые месяцы неразлучны. Хорошо нашлась корова с жирным молоком, которую удалось «обмануть» и каждые два часа приносить ей «теленка» на кормление. Это гораздо сложнее, чем кажется: кормление у телят совершенно другое. А продолжался «подлог» почти полгода, пока зубренок окончательно не окреп. Только тогда его вернули в вольер к родителям.
К счастью, несмотря на долгую разлуку, они признали Муртефона и семья воссоединилась. Вот только радость вышла недолгой. В прошлом году Мумбтиха погибла, подхватив ботулизм из-за некачественного зерна, проданного недобросовестным поставщиком.