«До сих пор я не делал здесь глупостей. Это будет первый город, из которого я не увезу раскаяния», — писал в дневнике Лев Толстой 8 октября 1853 года, выезжая из Пятигорска к месту службы. Тогда будущему классику только-только исполнилось 25 лет, которые он пышно отметил в пятигорской ресторации — старейшем общественном заведении Пятигорска и первом капитальном здании на Кавминводах.
В то время в номерах ресторации останавливалась вся приезжавшая на лечение аристократия (и Лев Николаевич не был исключением), в нижней зале давались роскошные балы, а за столом для игры в винт проигрывались целые имения. Здание до сих пор стоит на своем месте — у входа в парк Цветник. Правда, функция его совершенно изменилась.
Решение о строительстве ресторации было принято генералом Алексеем Ермоловым. Кавказский наместник заключил, что будущему курорту подобная постройка просто необходима. Это было оправданное решение, ведь страдающие от безделья офицеры искали привычные занятия: изысканные обеды, карточные игры и, конечно, танцы.
Генерал сам определил место будущего строительства и убедил правительство выписать к нему архитекторов. Он писал в Петербург: «Если вы не назначите человека способного, то у меня нет такового, офицеры же инженерные заняты другими предметами».
Выбор пал на двух мастеров из Швейцарии — братьев Бернардацци. Джузеппе был архитектором, а Джованни — мастером каменных дел. В октябре 1822 года они прибыли в край горячих вод у подножия Машука и взялись за возведение первого каменного дома.
— Первоначальный проект здания готовился в Петербурге, — говорит известный пятигорский краевед Александра Коваленко. — Не зная местности, придворный архитектор Шарлемань придумал, что главное здание должно выходить на площадь, кухня — на параллельную улицу, а посередине нужен еще флигель для строительной комиссии. Но когда проект пришел на Кавказ и Ермолов передал его первым архитекторам, они сильно его переработали: добавили подвалы, перенесли флигель, а будущую кухню переместили ближе к ресторации.
Строительство ресторации и других зданий шло четыре долгих года, в качестве рабочих была задействована целая рота солдат — около 250 человек. Никаких строительных навыков у них не было, так что иностранным архитекторам приходилось учить их всему с нуля, а порой самим закатывать рукава и собственноручно обтесывать камни и вытачивать фризы.
Обошлось строение казне в 27 тысяч рублей — немалые по тем временам деньги. Но результат превзошел все ожидания. Ресторация, построенная в стиле русского ампира, получилась достойной даже столицы. И вот весной 1828 года по широким ступеням, которые ныне отсутствуют, в здание ресторации поднялись первые отдыхающие.
Большая передняя лестница вела на площадку с шестью ионическими колоннами и в парадную залу ресторана. У одной из ее стен, на втором этаже, размещались хоры музыкантов. Налево была комната для дам и уборные. Справа — комната для кавалеров. Из залы прямо — проход в комнату для бильярда, а дальше за ней — буфет. Была здесь и еще одна темная chambre infernale, или «адская комната», для азартных игр, где проводили вечера заядлые картежники.
В цоколе — комнаты для прислуги, кухонный отсек и два погреба для хранения провианта. На втором этаже располагались номера для сдачи в наем.
— Ресторация — это не только место, где едят, — объясняет Коваленко. — Когда человек приезжал в Пятигорск, то сначала снимал номер в ресторации, а потом уже подыскивал квартиру. Месяцами здесь, конечно, не жили.
В одном из флигелей во дворе поселился сам Джузеппе Бернардацци. Весь комплекс построек был обнесен каменным забором с воротами по обеим сторонам здания. Расположенный в форме буквы «П», он занимал целый квартал.
Два раза в неделю, по четвергам и воскресеньям, тут проходили так называемые «благородные собрания» — балы с танцами и музыкой. С мужчин за вход брали по 50 копеек серебром — на свечи и зарплату музыкантам, однако с годами цена «входного билета» выросла до 2 рублей. За конфеты и прочее угощение брали по назначенной таксе.
Именно в этой зале вальсировали Печорин и княжна Мери из лермонтовского романа «Герой нашего времени». А еще интересное описание пятигорских балов встречается в книге «Проделки на Кавказе» русской писательницы Екатерины Лачиновой, публиковавшейся под псевдонимом Е. Хамар-Дабанов. С 1836-го по 1840 год она вместе с мужем жила на Кавказе, где тот командовал бригадой русской армии. Лачинова имела множество знакомств среди военного начальства, офицеров, дружила с декабристами и лично знала Лермонтова.
«Пятигорские балы, — пишет Е. Лачинова, — довольно благовидны: зала, где танцуют, просторна, опрятно содержана, изрядно освещена, музыка порядочная. Приезжие дамы корчат большую простоту в одежде, но в наряде их проглядывает иногда тайное изящество, что вовсе нелишнее, если выкинуто со вкусом. Пестрота военных мундиров, разнообразие фрачных покроев и причесок; различие приемов от знатной барыни до бедной жены гарнизонного офицера, от столичного денди до офицера Пятигорского линейного батальона, который смело выступает с огромными эполетами, с галстухом, выходящим из воротника на четверть, и до чиновника во фраке, с длинными почти до полу фалдами, с высокими брызжами, подпирающими щеки — все это прелюбопытно и замечательно».
А еще ресторация оказалась довольно прибыльным делом: выступления многочисленных артистов — эквилибристов, шарманщиков, кукольных комедиантов, фокусников и акробатов — приносили изрядный доход казне.
Пятигорская ресторация помнит многих именитых постояльцев. В ней бывали известные генералы — Иван Паскевич и Георгий Эммануэль.
— А в 1829 году останавливался и персидский принц Хозрев-Мирза, когда вез в Петербург алмаз «Шах» — в качестве извинения за резню в русском посольстве в Тегеране и убийство посла Александра Грибоедова, — говорит краевед. — Сейчас этот камень находится в Москве в Алмазном фонде. Были здесь и главные классики золотого века русской литературы: Пушкин, Лермонтов, Толстой.
Пушкин бывал на водах дважды. Первый раз, в 1820 году, он приехал сюда на лечение. Но тогда ни ресторации, ни братьев Бернардацци здесь еще не было. Через девять лет он снова проезжал Пятигорск по пути на турецкий фронт. Поэта поразили произошедшие перемены: «Нынче выстроены великолепные ванны и дома… Бульвар, обсаженный липками, проведен по склону Машука. Везде чистенькие дорожки, зеленые лавочки, правильные цветники, мостики, павильоны. Ключи обделаны, выложены камнем; на стенах ванн прибиты предписания от полиции; везде порядок, чистота, красивость…»
Лев Николаевич тоже был здесь два раза — по назначению врачей. И оба раза лечение пошло ему на пользу. После первой его поездки в Пятигорск вышла повесть «Детство». А в день своего двадцатипятилетия 28 августа (9 сентября) 1853 года он начал работу над следующей знаковой вещью — повестью «Казаки». Также за несколько дней был закончен рассказ «Записки маркера». Толстой и сам был доволен, в его дневнике появилась запись: «Молодец я, работал славно. Кончил».
Примерно в 70-е годы XIX века жизнь ресторации изменилась: балы больше не проводились, все здание заняла гостиница «Минеральные воды».
— Необходимость в балах отпала, — объясняет Коваленко. — В городе появились другие площадки, например, собственный театр. В 1859 году построили Николаевский вокальный зал, а к концу XIX века открылась и Академическая галерея, где тоже проводились разные увеселительные мероприятия.
Поэтому к началу ХХ века здание ресторации перестроили. Слева был пристроен обширный подъезд с комнатой для швейцара. Главный зал расширили за счет примыкавших комнат. А еще убрали красивую лестницу у входа, так что парадное крыльцо превратилось в балкон.
— К 1903 году в городе уже функционировал электрический трамвай, перед зданием как раз проходил трамвайный маршрут, а лестница мешала, поскольку выходила на середину дороги, — объясняет Коваленко.
Через несколько лет ее сдали в аренду Общественному собранию Пятигорска. Когда на противоположной стороне бульвара была построена новая Казенная гостиница, в помещениях бывшей ресторации разместилось управление Кавказских Минеральных Вод, здесь же квартировал и его директор, хранились архивы и документы.
После революции здание национализировали и в конце 1920-х годов передали Бальнеологическому институту — на сегодня старейшему научно-клиническому учреждению России, которое занимается курортологией. Позже Бальнеологический институт был переименован в НИИ курортологии и физиотерапии. Соответствующая надпись до сих пор значится на фронтоне здания.
Новое потрясение ждало здание института в военные годы. В январе 1943 года Пятигорск был освобожден от немецкой оккупации. Уходя, фашисты пытались сжечь бывшую ресторацию, как и многие другие постройки в Пятигорске.
— Здание было занято немцами, как именно оно использовалось, точно неизвестно, — говорит Коваленко. — В нем размещалась большая библиотека Бальнеологического института: всего 200 тысяч наименований. Газеты, журналы, уникальные книги. И там же, в подвале, находился архив управления Кавминвод. Отступая, немцы взрывали и поджигали самые значительные объекты: театр, гостиницу «Бристоль». Досталось и ресторации: сгорела крыша, перекрытия, архив, часть библиотеки. Другую часть спасли ее сотрудники. Самое главное, они успели вынести картотеки и формуляры выдачи книг. Когда здание восстановили и ученые вернулись на работу, библиотекари стали требовать книги обратно — и многие действительно возвращали.
Здание ресторации было построено из необработанного травертина, который в Пятигорске называли «диким камнем», поэтому после пожара оно целиком почернело. В то время пескоструйной обработки еще не было, и обгоревшие стены просто заштукатурили. Но реставрацию провели очень аккуратно, так что теперь ни у кого не возникает сомнения, что при Лермонтове здание выглядело именно так.
— Сейчас вход в Ресторацию уже не с фасада здания, а сбоку — из бывшей швейцарской: там раздевалка, уборная и лестница на второй этаж в бывшие номера, где теперь размещаются кабинеты ученых, — объясняет Коваленко. — А если пройти прямо, попадаешь в фойе, где размещается часть экспозиции музея НИИ. Оттуда двери ведут в главный зал, где и проводились балы. Зал «двойного света»: наверху даже сохранились хоры, где сидел оркестр. Сейчас помещение используется для различных собраний: проводятся научные заседания, а также важные мероприятия, связанные с именем Лермонтова. Когда был 200-летний юбилей поэта, в Ресторации, например, устраивали офицерский бал. Так что дух золотого века витает тут до сих пор.