Когда-то об этом шутили в КВН на Первом: грустный молодой кавказец выходил на сцену и рассказывал, как купил однажды квартиру в Москве и в нее заселилась вся Осетия. Оказалось, подобное случается и в жизни, но с нюансами: квартира не в Москве, а в Санкт-Петербурге, а помогает землякам Берта Созиева не вынужденно, а по доброй воле. Навестит в больнице, накормит, приютит в однушке, специально переделанной в двушку. Как и отчего Берта стала «мамой питерских осетин», она рассказала нашим корреспондентам.
— Про мой самый первый приезд в Ленинград есть забавная история. У меня была близкая подруга Галя, она как раз находилась в Ленинграде на курсах повышения квалификации. А я — директор сельского клуба в Осетии. Однажды звонит: «Не поверишь, нашла здесь твоих родственников, Созиевых!» И я полетела с этими самыми родственниками знакомиться. Прихватив с собой сельские подарки — сыр, фасоль, цахдон (соус из листьев перца). Прилетаю с этой неподъемной сумкой, а в аэропорту встречает меня одна веселая Галя. «Я же знала, что ты не приедешь, если не придумать каких-нибудь родственников. А так, видишь, как легко собралась».
Ленинград меня, конечно, потряс. Галя жила на Лиговском проспекте. Красота неописуемая. «Буду жить в этом городе», — сказала я себе.
— Родилась и выросла я в маленьком осетинском селе Кадгарон. Мама, папа, четверо детей — такая семья. Счастливая, богатая, теплая. Богатая не материально — у нас были наши бабушки и дедушки.
Своего дедушку мы просто обожали. Становились в очередь, дрались за право с ним ночевать. Он рассказывал нам интересные истории, песни пел. Угощал медом со своей пасеки. Держал всегда в кармане для нас конфеты. Настоящий, добрый дедушка из сказки. Бабушка в шесть утра ставила уже три пирога на стол. Хлебосольная очень была. Дом всегда полон гостей. И сегодня — точно так же.
Нашу маму Нину Абоеву в Кадгароне очень уважали. Работала на швейной фабрике. Коллеги называли ее Коста — за феноменальное знание его стихов. В пожилом возрасте она очень боялась болезни Альцгеймера и бесконечно себя проверяла и тренировала: весь сборник Коста Хетагурова «Осетинская лира» знала по памяти. Талантливая была женщина. Я часто ей говорила: «Мам, ну как ты всю жизнь прожила в Кадгароне?» Как, как? Вышла замуж, родила четырех детей — вот и прожила. Кадгарон для меня место теплых воспоминаний. Но я с малых лет ставила себе такую цель: вот окончу школу, поступлю в институт, уеду в большой город и буду всем оттуда присылать подарки.
— После школы в нашем сельсовете мне дали направление в Краснодарский институт культуры. Не скажу, что была очень уж артистичной. Я не хотела в артистки, хотела в педагоги. И, забегая вперед, скажу, что я в итоге пришла к преподаванию. Сейчас я работаю в институте повышения квалификации.
Я во Владикавказе практически не бывала. А тут вдруг Краснодар. По-русски даже толком не говорила (смеется). До последнего маму благодарила, что отпустила. Мудрый человек, она понимала, что не нужно убивать в ребенке стремление. А оно у меня было одно — уехать и помогать домашним.
После учебы по распределению вернулась в Кадгарон. А возвращаться не хотелось. Был уже какой-то полет, другой размах планов. Отработала два года директором местного дома культуры. И уехала в Ленинград.
Переехала я, можно сказать, в никуда. До этого была в гостях в Средней Азии. Там познакомилась с двумя женщинами из Ленинграда. Одна из них работала начальником производства на хлебозаводе и обещала помочь с работой. И помогла. Прилетела, устроилась на хлебозавод. Сперва в рабочую сетку, через полгода стала мастером, через три года попала уже в совет директоров, стала начальником производства. А там уже и сама стала устраивать на хлебозавод людей.
— Я сама была на птичьих правах, всего-то пару месяцев в Ленинграде, а ко мне уже приезжали из Осетии. Первыми гостями были знакомые, но не из нашего села, приехали посмотреть город, заодно мебель прикупить. Я уже тогда понимала: нужно всем помогать, даже если во вред себе. На нашем этаже в общежитии было шесть комнат, из них четыре занимали осетины. И все знали: у Берты в комнате номер 16 гостиный двор (смеется). Сегодня одни улетают, завтра вторые прилетают.
Вот, допустим, кто-то выходит замуж. Где покупать приданое? Тюль, халаты, ковры. В Ленинграде, конечно. Только одних проводила, завтра приходит новая телеграмма: «Встречай!» И таких посланий было много. По молодости это, конечно, здорово. Я все успевала — работала, встречала, провожала. Мне казалось и до сих пор так кажется: если нет кого-то в гостях уже неделю, чего-то не хватает. По-другому уже и не хочется жить.
— Приезжает к нам как-то один мужчина из Хаталдона (маленькое село в Осетии. — Ред.). Решила пошутить. «Наконец-то, к нам в дом попал настоящий осетинский мужчина. Нужно срочно резать курицу. Какую предпочитаете — белую или черную?» А квартира на 11 этаже. «У вас еще и куры есть?», — спрашивает. «Да, — говорю. — Внизу курятник целый. И теленок был, но на праздник зарезали». И знаете, он так разозлился. При мне тут же набирает своей жене и выговаривает ей: «Вот я приеду, посмотришь у меня! Тут на 11 этаже кур держат! А у нас большой дом — и никакой живности». Это сегодня смешно. Тогда, конечно, было неприятно. И я ему это высказала: нехорошо так с собственной женой.
Случалось, конечно, многое. Однажды даже обокрали. Приехали ко мне из Осетии две женщины, а комната одна. Получила зарплату, положила ее в супницу. Когда они собрались уезжать обратно, я им с собой купила всяких подарков. Наверное, подумали: у этой все равно много (смеется). И прихватили с собой мою зарплату. «Им было, видимо, нужнее, чем мне, — успокоила я себя. — Заработаю еще». Потом я их встретила как-то на одних похоронах. Они убежали, когда меня увидели. Представляете?
— Бывали моменты, когда у меня было слишком много народа. Просто не помещались уже. Звонит кто-нибудь и говорит: «Берта, у моего мальчика онкология. Помоги». А у меня уже люди. Но как отказать? Выходили из положения.
В конце концов, из своей кухни сделала прекрасную спальню: поставила перегородку, заказала большую кровать, при желании на ней могут разместиться пять человек. Чувствую, скоро я и с залом так же поступлю. Иногда мне самой негде бывало спать. Когда говорят: на пороге спала, возле коврика, это про меня. И даже в ванной приходилось спать. Одна мне выговаривает как-то: «Дура ты! Живешь под ногами у людей». «В советах не нуждаюсь, если можешь — помоги материально», — ответила я ей. Даже когда уезжаю на какое-то время из Питера, оставляю кому-нибудь квартиру. По-другому не могу.
— Никогда никаких проблем с соседями не было. У меня есть одна соседка, ей уже за 80. Когда я только заселилась, она настороженно отнеслась: «Ой, с Кавказа, постоянно будут гости ходить». Теперь наоборот говорит, что счастлива такой соседке.
Никто не возмущается, даже помогают. Как-то меня не было и несколько студентов ждали меня в коридоре, а там камеры. Поднялась, комендант с вахты и говорит: «Она не скоро придет, пойдите у меня посидите». Вот так добро и распространяется. Или есть у меня соседи — Шубины, Женя и Лена, на праздники, в обычные дни, всегда вспомнят, угостят, приятное сделают. Очень душевные у нас отношения. И это в большом городе. Когда у меня умерла мама, Лена просто молча пошла, отпросилась с работы, купила билеты, чтобы поехать в Осетию на похороны. Вот какие у меня соседи.
— Заметила, что раньше приезжали по приятным поводам — посмотреть город, например. Теперь же чаще на лечение. Грустно это.
Иногда по одиннадцать человек в квартире, совершенно разных. Со всеми нужно поговорить, ко всем найти подход. Кто-то пошутил недавно: «Берта стала уже народным психологом». Очень много приезжают с онкологией. А если им вот сейчас, в эту секунду, не помочь чем-то, то когда еще? Я и когда в Осетии, всем говорю: если что-то срочное, готова вылететь обратно. У нас в Питере в разных клиниках работают очень грамотные, хорошие врачи осетины. Они очень помогают своим. Вот так и пытаемся поддерживать друг друга.
Если я слышу, что кто-то из наших в больнице, обязательно навещаю. В прошлом году поехала к знакомой в больницу, а там оказались еще пациенты из Осетии. И всей палате очень хотелось борща. Борщ — так борщ. Сварила и принесла целое ведро, сделала пироги. И люди получили удовольствие. Казалось бы, всего-то тарелка супа.
Если из ста мне пять человек скажут спасибо — мне этого достаточно. Пусть даже никто не скажет. Я часто со всеми спорю по этому вопросу. Сделали тебе неприятное, не сказали спасибо — не бери в голову, сделай еще больше добра.
— Личная жизнь… Скажу откровенно, будь у меня личная жизнь, наверное, не было бы времени на чужую. Многие мне говорят: «Как ты осталась не замужем? Наверное, выбирала?» Всегда шучу: «Какие мои годы». Какая девушка не мечтает надеть фату? Но я считаю, что у каждого свой крест. У меня уже вон столько детей! Да, замужем я не была и детей своих не родила. Но никогда в жизни не подумаю, что осталась одна.
Недавно встретила знакомую на похоронах, она меня спрашивает: «Берта, а зачем ты жизнь прожила?» А у самой жизнь не то чтобы сахар: двое сыновей и оба наркомана. У меня в Питере — девять мальчиков. Уже устроены, работают, все у них хорошо. Они когда-то приехали ко мне студентами, абитуриентами, поступали, учились. Для меня большая честь, что я им хоть чем-то помогла. Есть среди них и кадгаронские. Из маленького села в большой город — это же непросто. Поэтому, да, детей у меня много.
Я верю в судьбу. Каждому дано свое.
О чем мечтаю? Чтобы мой отцовский дом не остался в одиночестве. Наверное, вот об этом. «Сдадите меня в дом престарелых», — часто шучу с племянниками. И даже если такое произойдет — справлюсь. Мечтаю, чтобы не быть никому обузой. Но, думаю, это мечта любого человека. А вот о больших квартирах и яхтах уже не мечтаю (смеется). У меня была сестра-близнец, Рената. Она умерла, когда ей было девять месяцев. Так что у меня двойной крест в жизни. Мне все надо успеть за двоих. Пока — получается.