Наши предки жили в волшебном мире, полном удивительных существ — домовых, водяных, леших. С приходом монотеистических религий большинство из них вымерло, а оставшиеся превратились в бесов и шайтанов. Но на Кавказе и сейчас помнят древнюю нечисть и знают, как от нее защищаться.
Если в русских сказках домовой — хозяйственный мужичок, то в фольклоре Кавказа соблюдается гендерное равенство. Так, осетинские покровители дома Бынаты-хицау бывают и мужского, и женского пола. Живет это существо обыкновенно в кладовой. В первую среду после дня зимнего солнцестояния ему в жертву приносили черную курицу.
А у ингушей в одном доме обитало сразу нескольку домовых — по числу женатых. Назывались они Тарам — это добрый дух, но за дурные дела он наказывает смертью скота и даже детей.
В дагестанских поверьях домовой предстает в образе огромного волосатого мужчины с одной ноздрей. По ночам он наваливается на спящих и душит их. Чтобы спастись, надо произнести про себя мусульманскую молитву или пошевелить хотя бы рукой.
У домового есть волшебная шапка-невидимка. Если удастся завладеть ею, домовой исполнит любые твои желания, лишь бы вернуть свою папаху. Но для этого надо успеть выскочить за дверной порог — эту границу домовой пересечь не может. Если же он настигал вора, то отбирал свою шапку и с размаху бил человека лапой по заду. Отпечаток его пятерни навсегда остается на теле, его невозможно скрыть никакой одеждой: ткань на этом месте расползается. Даже в наши дни, видя на человеке порванную одежду, над ним подшучивают: «Домовой ударил, что ли?»
Домовую-женщину описывают так: обитает в сарае для сена, невидима людям, на ощупь мягкая, но тяжелая, как каменный каток. Проникнув в дом, она наваливается на спящих женщин. Волшебной шапки у нее нет, зато есть ожерелье из крупных жемчужин. Если дотронуться до них, вся сила домовой перейдет к человеку.
Считается, что хорошим людям домовой помогает. Но кто из нас без греха? Поэтому запоминайте верные средства от его визитов: домовой боится огня и света, никогда не поселится в доме, где живет кошка. Не станет душить, если под подушкой лежит оберег: нож, кинжал или Коран.
У некоторых аварцев и табасаранцев имелся еще и ритуал «самоосквернения», помогающий избавиться от домового. Для этого в отхожем месте нужно было одновременно есть хлеб и справлять малую нужду. После этого брезгливый домовой навсегда оставит человека в покое. Но люди редко прибегали к такому ритуалу: после него перестают сниться умершие родственники.
Совершенно отдельный персонаж — домовая змея, покровительница семьи и домашнего очага. Обитает в притолоке, стенах, опорных балках или в фундаменте. Отличить волшебную змею от обычной можно с помощью шахады — мусульманской «формулы единобожия». Если трижды произнести по-арабски «Нет Бога, кроме Бога, и Мухаммад пророк Его», домовая змея исчезнет. Люди верили, что если убить такую змею, то хозяин дома умрет.
Один злой человек как-то нашел на чердаке змеиное гнездо с яйцами. Он разбил их, после чего змея покинула дом, но в нем стали умирать все новорожденные дети.
Домовые змеи не кусают обитателей дома и редко выходят из укромного места, но дают о себе знать стрекотанием, шуршанием и даже тиканьем. Их полагается подкармливать кусочками хлеба с топленым маслом или с молоком, которое наливают в яичные скорлупки.
Если домовые часто доброжелательны к людям, то другая нечисть однозначно враждебна. Особенно страшны демоны, которых этнографы называют антагонистами беременных, рожениц и новорожденных. Они могут похитить ребенка из чрева матери, наслать болезнь и смерть.
По поверьям, демоны крадут плод не у всяких, а у богобоязненных и благочестивых женщин. Кража происходит ночью, во сне, незаметно для матери. Утром несчастная увидит несколько капелек крови или кровавый отпечаток маленькой ножки своего ребенка на пороге или на ларе с мукой. Увидеть этот след может только его мать.
В некоторых селениях считали, что плод у женщин крали «горные ангелы». У лакцев сохранились предания об авдалах — мифических пастухах туров. Они являлись в облике мужчин с белой длинной бородой и в белом одеянии или женщин с длинными волосами, прикрывающими их наготу. Иногда они уносили девятимесячный плод из утробы матери и делали из него авдала.
У лезгин рассказывают про «красную женщину» Алпаб — богиню лесов, чистых речек, ручейков. Она обольстительно красива. У нее зеленые глаза и ослепительно-белое тело. Она ходит обнаженная, только красные волосы прикрывают ее наготу. При этом она очень злая и всеми силами старается уничтожить человеческий род. Люди верили, что она способна проникнуть в женщину во время родов и похитить ее легкие, печень и селезенку. Но Алпаб опасна только роженицам — любой другой человек легко с ней справится. Если мужчина застанет ее на роднике, где она моет похищенные органы, и отрежет одну из ее кос или палец на руке, то она поклянется не губить больше его родственниц и сдержит клятву.
Спасаясь от Алпаб, пол в комнате роженицы посыпали просом. Во время родов под подушку клали ножницы или нож. Кроме того, стреляли из ружей, били в медные чашки. А в одном селении в дом даже затаскивали орущего осла. Видимо, Алпаб очень не любила шума.
В наши дни скептики говорят, что демоны, похищавшие нерожденных детей, появились из-за таких явлений, как замершая беременность, ложная беременность. Но все же у многих кавказских народностей сохранилось трепетное отношение к беременным, их стараются оберегать с помощью талисманов и не оставлять одних в темное время суток.
Мать болезней описывают по-разному. Чаще всего это старуха с длинными, растрепанными волосами, потрескавшейся кожей, острыми когтями и клыками. Она разгуливает по свету и несет эпидемии и смерть всем, кого повстречает. Если она попросит еду — жди голода, если шкуру — мора скота. Еще говорят, что она способна принять облик красавицы, чтобы очаровать мужчину. Потом она исчезает, а мужчина сходит с ума от любви. В некоторых поверьях она боится воды, поэтому просит путников перенести ее через реку. Пробравшись в село, она разбрасывает болезни среди людей и животных.
Чтобы обезопасить себя от Матери болезней, андийцы варили ритуальное варево «гуди» из смеси девяти злаков и бобов. Этим бульоном поливали весь периметр села, внутрь этого магического круга Мать болезней зайти не могла.
Сходные обряды были и у других народов, их проводили 22 декабря, в день зимнего солнцестояния. Такой «дезинфекции» должно было хватить на весь год.
В Балхаре был свой демон болезней — Аджу-баба, маленькая, сгорбленная, опрятно одетая старушка, с клюкой и в платке, низко надвинутым на лоб. Праведным людям она дарует добро: больные выздоравливают, бедняки богатеют, скорбящие находят утешение. С грешниками все наоборот.
Детские болезни насылала Оруцала — демон в облике маленькой, волосатой, постоянно хихикающей старухи, с носом до подбородка. Она приходила в селение в сумерках, в теплое время года. Отпугнуть ее мог только чеснок: его запах Оруцала не переносила.
Демона болезни иногда представляли в зооморфном виде — как петуха с головой совы, но с петушиным гребнем. В сумерках или ночью он беззвучно садился на крышу дома, предвещая болезнь. Если его видели слишком часто, то ждали войны, эпидемии, мора скота. Чтобы умилостивить его, на дерево вешали внутренности забитого животного. Так как Балхар славится гончарами, в качестве жертвы мог выступить и особо удавшийся кувшин, который разбивали вдребезги сразу после обжига.
Рутульцы оставляли в скалах комок толокна с топленым маслом, чтобы Мать болезней наелась и не заходила в село. У вайнахов ее представляли вечно недовольной женщиной с котомкой, откуда она доставала болезни. С ее уходом уходила и болезнь. В пандемониуме абхазов имелись бог оспы Ахи Зосхан и его супруга — богиня Ханиа шкуакуа, отвечавшая за головную боль и прочие болезни. В осетинской мифологии властелином оспы был Аларды — крылатое чудовище, обитавшее на небе и иногда спускавшееся на землю по лестнице. В мифологии карачаевцев и балкарцев известен целый отряд духов разных болезней, в том числе чумы.
Особая категория нечисти связана с загробным миром. Например, Голодный дух — неприкаянный дух мертвеца, который не получил достаточно заупокойного подаяния. Он бродит в образе бестелесного или вполне осязаемого существа и пугает путников. Если он ударит человека, тот в скором времени умрет. Повстречавшийся с ним должен был в четверг вечером прочитать особую молитву и раздать милостыню. Также считалось, что Голодный дух насыщается от запаха. Чтобы он наелся, готовят мучную халву или бросают на раскаленную сковородку кусочки курдюка.
В лакском селе Цовкра сохранилось предание о супругах Абдулле и Патимат, живших рядом с кладбищем. Каждую пятницу Патимат пекла тонкие лепешки, смазывала маслом и раздавала за упокой душ умерших. В одну из пятниц у нее не хватило масла, и она не испекла лепешек. Как только стемнело, в дверь стали стучать и раздались крики: «Делайте садака, раздавайте лепешки!» Патимат ответила, что ей нечем смазать лепешки, и закрыла двери на засов. Через некоторое время вновь раздался стук и голос: «Откройте двери, мы принесли, чем смазать!» Утром хозяева обнаружили перед дверью труп выкопанного из могилы младенца. Говорят, с тех пор Патимат ни разу не нарушила пятничный обычай, бдительно следя, чтобы масло не кончалось.
В разных частях Дагестана и сейчас при раздаче милостыни или при завершении трапезы произносят фразу-заклинание: «Пусть насытятся души умерших!»
Если Голодный дух походил на привидение, то злой Кав из верований бежтинцев похож на оборотня. Это покойник (точнее, беспокойник), который при жизни вел себя неправедно и после кончины перевоплотился в лохматое существо с кошачьей мордой, но без усов. Шатаясь по развалинам и сеновалам, он пугает людей, доводя их иногда до сумасшествия или до смерти.
Есть у кавказцев и зомби. Лакцы считали, что скупцы и грешники после смерти превращались в Ххуртама. Он воет и стонет в своей могиле, грызет свой саван и других мертвецов, а ночью, выбравшись из могилы, нападает на одиноких путников. От Ххуртама избавлялись следующим образом: раскаляли докрасна железную лопату, отрубали ею голову мертвеца, клали у его ног, а затем закапывали могилу.
У табасаранцев есть персонаж Хючкафтар — оживший мертвец с длинными волосами — и соответствующее проклятье: «Чтобы ты, превратившись в Хючкафтар, вышел из могилы!»
В фольклоре ногайцев встречаются вечно голодный безглазый мертвец Сипауш, который забирается в дома недалеко от кладбищ и съедает все съестное, и Обыр с вампирскими замашками: он умеет принимать обличье кошки и высасывает кровь у детей и молодых женщин.
На него похож чеченский Убур, сосущий кровь младенцев в колыбели. Судя по этим именам, упырь — явление не чисто славянское, а как минимум евразийское. Помимо Убура у чеченцев есть еще Алмас — кладбищенское существо женского пола, чьи повадки напоминают ирландских банши. Своими стонами и воем она предвещает смерть человека.
Близкими родственницами кладбищенским духам приходятся ведьмы. Как правило, это горбатые старухи, которые могут летать, оживлять любой предмет, предсказывать будущее, насылать порчу на людей и скот, вызывать эпидемии, засуху, неурожай, делаться невидимками, превращаться в животных или в молодых красавиц.
Ведьма Кафтар-жанавар настолько страшная, что человек, увидевший ее, умирает со страху. Народы Южного Дагестана верили, что эта одноглазая старуха выкапывает на кладбище трупы детей и поедает их, если они похоронены не глубоко.
У лезгин рассказывают про Кушкафтар — злую старуху, которая от жадности накормила голодных гостей подгоревшим хлебом. За это Всевышний и превратил ее в демона.
Чеченская ведьма Горбож задолго до «Гарри Поттера и даров Смерти» обладала воскрешающим оселком. Стоило провести этим камнем по телу мертвого, как тот оживал. Но чаще она пользовалась острым ножом. Заманивала заблудившихся путников на ночлег, а наутро съедала.
Схожий персонаж есть в мифологии адыгов. Это горбатая старуха-людоедка с железными зубами и огромными грудями, которые она закидывала за спину.
Джинны и самая вредная их разновидность — шайтаны, пожалуй, самые молодые из потусторонних духов. В них верят и сейчас, а потому защищаются от них с помощью молитв и амулетов. Есть даже специалисты, которые изгоняют джиннов из незаконно занятых человеческих тел.
Джинны-бомжи обитают на помойках, в заброшенных постройках, на мельницах, кладбищах, в стоячих водах, в глубоких ущельях, скалах, пещерах и в лесу. По общепринятому мнению, они могут принимать человеческий облик, но их можно распознать по волосатому лицу, мохнатым бровям, заостренным чертам, особому разрезу глаз — не вдоль, а поперек — и пяткам, вывернутым наружу. У шайтанов-всадников кони всегда на трех ногах: спереди две и сзади — одна.
Оберегами от козней злых джиннов были нож или кинжал, которыми хотя бы раз была зарезана скотина; игла, которой сшивали саван покойника, а также амулет, изготовленный муллой. Верили, что нечистая сила была бессильна перед человеком, который хотя бы раз в жизни омывал покойника или изготовил для кого-нибудь надмогильный памятник.
В народе полагали, что джиннам и шайтану присущ людской образ жизни: они едят, пьют, размножаются и умирают, хотя и живут гораздо дольше людей. В их мире все перевернуто: когда у нас ночь, у них день. Говорят, что ночью в безлюдном месте можно услышать, как черти веселятся, пируют, справляют свадьбы. Если человек заставал джиннов за таким весельем, те старались вовлечь его в танцевальный круг и заставляли танцевать до изнеможения. Чтобы освободиться, надо было прочитать молитву.
Джинны могли сделать подарок, помогать по хозяйству. Только это надо было держать в секрете. Одной женщине из селения Муги джинны за оказанную услугу предсказали рождение сына и подарили сосуд с мукой и колбасу, которые не заканчивались. Три года семья ела вдоволь, пока муж не стал допытываться, откуда такой безлимит. Как только жена раскрыла тайну, мука и колбаса исчезли. Пропал и их сын.
Повсеместно запрещалось ночью выливать воду за порог жилища: можно нечаянно окатить шайтана, и тот нашлет на человека болезнь. Считалось, что паралич наступает от пощечины, которой награждали людей обиженные джинны.
По поверьям, в каждом селении имелись люди, обладавшие даром общения с потусторонним миром. Например, в аварском селе Муни еще 15 лет назад жила женщина по имени Осошат. Сельчане верили, что всю домашнюю работу у нее выполняли джинны. Правда, сама она неохотно об этом говорила: джинны могли наказать за это побоями и перестать помогать по хозяйству.