Не так давно в журнале «Интернаука» вышла статья фотографа, путешественника, исследователя культовых объектов Бориса Резванцева, который предположил, что древние святилища на Столовой горе в Ингушетии были комплексом солнечных обсерваторий наподобие знаменитого Стоунхенджа. Свою гипотезу он подкрепил расчетами с использованием астрономических компьютерных программ и калькуляторов, определяющих азимут и высоту Солнца; инструментальными наблюдениями и замерами на местности. А еще — ссылками на ингушские мифы, где упоминаются жрецы, наблюдавшие за звездами. «Это Кавказ» попросил этнографа Танзилу Дзаурову рассказать о древних звездочетах и космогонических мифах ингушей.
Как и все народы, в древности ингуши жили по солнечному и лунному календарям, по ним пахали и сеяли, по ним отмечали религиозные праздники. Вся жизнь горца была поделена на время «от Луны до Луны», от одного летнего солнцестояния до следующего. Небесные светила для них были живыми существами, объектами глубокого почитания.
Особенно почиталось Солнце, дающее свет, тепло и пропитание. Религиозные верования ингушей много раз менялись, подвергаясь влиянию христианства и ислама, но праздники летнего и зимнего солнцестояния были популярны у них вплоть до начала ХХ века. Ингуши верили, что у Солнца есть мать (в некоторых преданиях — дочь) по имени Аза, и в дни летнего и зимнего солнцестояния Солнце прячется и выходит из чрева своей матери.
В одном из мифов Солнце и Луна представлены как брат и сестра, у них есть злая сестра Моаж, которая все время хочет их поглотить и гоняется за ними по небосклону. Иногда она их догоняет, и тогда происходит затмение. Присутствуют в ингушском фольклоре и знаменитые мотивы поглощения Солнца драконом — Сармаком. Солнце связано в мифах с огнем и кузнечным ремеслом, иногда — с лошадью. Золото и цепь также являются атрибутами Солнца. Самым главным угощением на ингушский новый год, который приходился на завершающий день зимнего солнцестояния, были хлеба в форме диска с лучеобразными линиями, идущими от центра к краю.
Если Солнце — светило для живых, но Луна — для умерших. И у нее тоже есть мать — Кинча, покровительница мертвых, уже не нуждающихся в солнечном тепле.
В ингушском языке есть названия для многих звезд и созвездий. Полярная звезда, например, называется Кулбаседка — «Звезда, указывающая на юг». Четыре звезды созвездия Андромеда составляют Жакарт — «Загон для отары овец». Малая Медведица называется Чухьи Гар — «Кучка звезд на небе», а три звезды в Созвездии Орла — Солса-гебага — «Копье Солсы», героя ингушского нартского эпоса.
Любопытно, что Млечный путь в ингушском тоже путь — он называется Ча Токхада Ник — «Дорога, по которой пронесли солому». Кстати, солому эту уронила мифическая Сата, покровительница невест и рукоделия, когда готовила брачное ложе для себя и бога неба Хало. А когда Сата пекла на свадьбу ритуальную треугольную лепешку божолг, два угла немного подгорели, поэтому в созвездии Сати Божолг (звезды Сириус, Бетельгейзе и Процион) две звезды немного тусклые.
Каждая звезда на небе, согласно ингушским поверьям, — это душа человека. Люди умирают ровно через год после падения своей звезды. А вот появление на небе «хвостатой звезды» — кометы — ингуши считали знаком, что родился человек, который прославится своими добродетелями.
Среди звезд особенно почиталась Гила, названная именем священной кобылицы. «Душой чистая Гила» доставляет души умерших праведников в рай и доносит молитвы людей к всевышним богам. По сведениям этнографа Фомы Горепекина, именно с ее именем на устах «под предводительством храброго мужа» ингуши нападали на своих врагов.
Сильные ветры, каждый день дующие в горах, связывали со «звездой ветров». Легенда гласит, что она была заперта в сундуке чародея Магала, но потом освободилась и взлетела в небо. Впрочем, для ветров было еще одно объяснение — ингуши считали, что земля вертится, и от этого возникает ветер.
Древние ингуши не просто следили за движением небесных светил, но и пытались записать свои наблюдения. Об этом свидетельствуют камни с так называемыми «звездными картами», на которых изображены линии и окружности для неких расчетов. Сохранилось два таких камня. Один, найденный в замковой комплексе Вовнушки, хранится в Ингушском государственном музее краеведения им. Т. Мальсагова, второй находится в кладке жилой башни в селе Эгикал.
По представлениям древних ингушей, наблюдение за движением небесных тел давало магическую силу. Магов-жрецов, следивших за звездами, называли зираками. Свои знания они записывали в «звездных книгах» — седка жайнаш. Знаменитая книга Магала, из которой он черпал свою мудрость и мог узнать будущее, также считается звездной. Но читать ее мог не всякий человек и не всегда: необходимо было поймать момент, когда солнце зашло за горизонт и на небе появилась первая звезда.
После того как в Ингушетии утвердился ислам, «звездные книги» стали приписывать муллам. Вплоть до конца ХХ века суеверные люди верили, что гадальщики и прорицатели узнают тайны прошлого и будущего, читая по «звездной книге». И до сих пор про тем, кто начинает предсказывать что-то (особенно если его предсказания случайным образом сбываются), в Ингушетии шутливо говорят: «Ты что, в звездную книгу заглядывал?»
Столовая гора, или Мят-Лоам («Родная гора»), считается у ингушей священной. Одна из легенд гласит, что когда Бог создал землю и приложил к ней свою руку в качестве печати, земля потянулась за ней, образовав гору. По другой легенде, Мят-Лоам — это великан, которого Бог за непослушание превратил в камень.
И именно на Столовой горе ингушские жрецы наблюдали за небесными светилами. На одном из ее отрогов близ села Кхейрах есть поляна, называемая «Звездный склон». Здесь в особом порядке расставлены валуны, предназначенные для каких-то неведомых нам вычислений.
А на самом плато находились три древних святилища — Мят-Сели, Мятер-Дяла и Сусон-Дяла, посвященные богу-громовержцу, верховному богу и покровителю женщин. Как отмечает Борис Резванцев, все они расположены в прямой видимости, что является редкостью — обычно святилища строили в соседних ущельях. Именно это их расположение и мифологическая связь с горой Цей-Лоам, где обитал громовержец Сели, и Казбеком — кавказским Олимпом, где жил верховный бог Дяла, — и навела исследователя на мысль о том, что они являются комплексом обсерваторий.
По данным ингушских историков, на Столовой горе был еще один храм — Кят-Сели, но до наших дней из четырех сооружений сохранилось только одно — Мят-Сели.
Каждый год в дни летнего солнцестояния ингуши делали жертвоприношения на Столовой горе. Праздничная процессия, которую возглавлял жрец, поднималась на плато, чтобы встретить там рассвет. К этому празднику пекли традиционные хлебцы божолги, на которых делали специальные штампики по углам.
Детали обряда известны нам благодаря этнографу из Дагестана Баширу Далгату, которому повезло присутствовать, возможно, при последнем жертвоприношении у храма Мят-Сели в 1892 году. Церемонию вел последний жрец храма — 60-летний Ганыж Абиевич Келигов-Фалханов из селения Бейни, который был избран тремя ингушскими обществами, владевшими Столовой горой.
В этой экспедиции Баширу Далгату удалось записать молитву жреца:
«О всемогущий Боже! Хорошего дай нам; произнося слово „Боже“, твое имя, Боже, Тебя поминая, Богом любимые, людьми уважаемые плоскостные князья, горные ханы, когда к тебе обратились с мольбой, как Ты наградил их, награди и нас. Гостя к нам благополучно приведи, хозяину дай счастливо пожить, гостю и хозяину огонь дай чистый разводить (не потуши); дай Бог, чтобы блюдо было, а блюдо чтобы полно было; и в потомстве дай им, хозяину и гостю, наследников, которые будут иметь чистый огонь и полное блюдо. В дом что входит, а на село садится, — беда иль несчастье или будь он злой дух, — пуля Божия ударь в него, головешка Сели, ударь своей шашкой и своим ружьем истреби и удали от нас <> С того, что мы будем держать, — скотину, баранов, дай нам приплод; а с того, что мы посеем, — дай нам урожай; и дай нам подольше потоптать это место (где живем) <> Прогремев по небу, дай нам из неба знать (что будет дождь), а на землю масляно ниспустив (дождь), дай нам берекет (благодать); ежегодно дай нам проводить это время в счастии и здоровьи… Милостиво прими и, улыбаясь, возврати нашу жертву, о всесильный Боже!»