— Картина была жуткая. Девочка, видимо, бежала с ножницами в руках, споткнулась и упала. Острие вонзилось в шею между сонной артерией и яремной веной, расстояние между ними всего 4 миллиметра, и дошло до самого позвонка. Она была в сознании и вела себя удивительно спокойно, несмотря на ножницы, торчащие из шеи. Даже успокаивала окружающих, говорила, что ей не больно и не страшно.
Артур Мудеев, заведующий отделением сосудистой хирургии Клинической больницы № 1 Грозного, уже столько раз рассказывал об этом случае, ставшем резонансным в Чечне, что даже чувствует неловкость. И все же заново переживает за маленькую пациентку.
— Для меня это было по-настоящему страшно и очень тяжело психологически. Я ведь работаю только со взрослыми. Когда коллеги, предполагая повреждение сосудов, решили позвать на помощь сосудистого хирурга и позвонили мне, я сразу приехал в детскую больницу. Была уже ночь, девочку готовили к операции.
Мы работали полтора часа. Просто так вытащить ножницы было нельзя, и хорошо, что никто не попытался сделать это дома. В этой области находится скопление всех крупных магистральных сосудов, артерии, вены, нервы, трахея, пищевод. Если даже в момент получения травмы сосуды не были повреждены, вытаскивая ножницы, можно было острием порезать их. Каждый сосуд надо было выделить и отвести в сторону. Повреждение крупных сосудов в шее очень опасно, кровотечение тяжело остановить, человек моментально теряет слишком много крови. Но какие-то поврежденные мелкие веточки артерий и вен мы перевязали и вытащили ножницы. Уже через 3−4 дня после операции девочку выписали, на шее все очень быстро заживает — эта зона хорошо снабжается кровью. С тех пор мы регулярно с ней встречаемся на плановых осмотрах. Когда в последний раз они с мамой приходили, только тонкий рубец напоминал о травме.
— В Грозном я работаю с конца 2019 года, переехал из Астрахани, где прожил 13 лет. Там я окончил медицинский университет, затем ординатуру, устроился на работу. Как-то мне позвонил главный врач Клинической больницы № 1 Грозного и предложил работу. На тот момент я и сам находился в раздумьях о возвращении домой. Все-таки здесь мама, семья, родственники. Поэтому я согласился, и мне, несмотря на молодость — мне было 27 лет, доверили заведовать отделением сосудистой хирургии. За год мы добились хороших результатов, теперь здесь проводятся большие реконструктивные операции — шунтирование, протезирование брюшного отдела аорты и артерий нижних и верхних конечностей, операции на сонных артериях.
Когда у меня спрашивают, почему выбрал медицину, я всегда отвечаю, что у меня мама врач, дядя, жена дяди, жена второго дяди, сестра — все врачи. Передо мной не стоял вопрос, куда пойти учиться. Я часто ходил к маме на работу после уроков, сидел в кабинете и наблюдал за ней. Можно сказать, что я в медицине всю жизнь, а любовь к ней привила мама, которой я горжусь и восхищаюсь. Мама вылечила и спасла очень многих деток — она педиатр.
В школу я пошел в четыре года, в селе Ачхой-Мартан. Мама решила отдать так рано, чтобы я мог учиться вместе со старшей сестрой в одном классе.
В институт поступил, соответственно, в 15 лет. Тогда, конечно, не было понимания, что я хочу стать именно хирургом. Со специализацией определился уже на старших курсах, когда начал волонтером дежурить в больнице. Ночью, в выходные или в экстренные дни, когда большой наплыв пациентов, у студентов была возможность практиковаться с врачами, почувствовать себя в той или иной специальности. Мне понравилась хирургия, понял, что это мое. Когда пришло время определяться со специальностью и поступать в ординатуру, на семейном совете, где собрались врачи с большим опытом, мы решили, что надо попробовать себя в сосудистой хирургии. Это актуальная специальность — заболевания сердечно-сосудистой системы занимают первое место в мире и по численности, и по смертности. К сожалению, надо думать не только о призвании и собственных предпочтениях, но и о востребованности. В моем случае все совпало. Сосудистая хирургия — это ювелирная, тонкая, чистая работа, которая мне по душе.
— В первую неделю работы в Чечне у меня был, наверное, самый драматичный случай в практике и самая долгая операция — она длилась более девяти часов. Поступил молодой человек с огнестрельным ранением ноги. Пуля прошла по диагонали от голени до средней трети бедра, поэтому помимо мышц были повреждены все крупные артерии, вены и нерв по ходу траектории пули. Очень тяжелая травма с большим объемом поражения и кровопотерей. Представьте себе, идет операция, из всех размозженных тканей льется кровь, абсолютно отовсюду. И на ходу приходится принимать тяжелые решения: дальше пытаться остановить кровотечение, восстановить кровоток в ногу, или не терять времени и решать вопрос радикально — ампутировать ногу, но тем самым спасти жизнь. Такие решения принимать всегда трудно, потому что последствия можно узнать только потом, и всегда остается вопрос: «А если бы?..»
Мы остановили кровотечение. Протезировали все поврежденные сосуды и смогли не только спасти жизнь, но и сохранить ногу. Молодой человек после операции долго лежал у нас в отделении, месяца полтора точно. Таких тяжелых пациентов еще выходить надо. За год он сделал большой прорыв. Не так давно приходил навестить уже ставшее ему родным отделение сосудистой хирургии — на своих ногах.
— Не скажу, что работа в Грозном сильно отличается от моей деятельности в Астрахани. Болезни и методы лечения везде стандартные. И все же есть одно существенное отличие — вовлеченность родственников в лечение пациента. Это, конечно, особенность менталитета. Каждый хочет проявить к больному внимание, отдельно пообщаться с врачом и подсказать, как лечить, как оперировать (смеется). А если вопрос касается операции, то вообще приходится собирать консилиум со всем родом больного, каждому объяснять ситуацию, и хорошо, если только один раз. Решение о хирургическом вмешательстве они тоже принимают все вместе. Семья переживает, я понимаю, но иногда получается так, что больше времени и сил ты тратишь на общение с близкими, их моральную подготовку, чем на самого больного, на операцию или на лечение.
Помню, в Астрахани я, будучи еще ординатором, сидел на приеме с заведующим отделением сосудистой хирургии. У больного, приехавшего из Чечни, был запущенный случай атеросклероза нижних конечностей, его однозначно нужно было оперировать, но присутствовал высокий риск ампутации. Сопровождавшие пациента родственники постоянно пытались вмешаться и повлиять на его решение, но тут врач сказал фразу, которая завершила этот спор: «Нога чья?! Ваша или его? Он и должен принимать решение!»
Хорошо, когда родственные связи ставятся превыше всего, когда есть четкие правила в отношениях между взрослыми и молодыми. Этими ценностями можно восхищаться и гордиться, но, с другой стороны, я считаю, эти национальные особенности не должны влиять на лечебный процесс.
Иногда приходится ругать пациента или родственников, если их действия мешают лечению. Очень важно делать это правильно, без грубости. Тогда больной понимает, что врачу небезразлична его судьба, и начинает ему доверять.
— Во время весеннего карантина в прошлом году мы приостановили плановую помощь, чтобы ограничить контакты больных друг с другом. Но острые заболевания никуда не исчезли. Наоборот, в сосудистой хирургии, терапии, кардиологии, неврологии увеличилось число больных с тромбоэмболическими осложнениями. Как все мы уже знаем, ковид провоцирует самую большую коагулябельность — свертываемость крови, склонность к тромбообразованию, по сравнению с прочими инфекциями. Чаще стали встречаться тромбозы артерий, вен и тромбоэмболии.
Мы были единственной больницей в республике, которая круглосуточно оказывала экстренную помощь по всем этим направлениям, а также по многим другим. По жизненно важным показаниям мы консультировали и оперировали не только у нас в больнице, выезжали и в другие города и села Чечни.
К сожалению, в нашей стране в целом есть проблема первичного звена. Трудно с поликлиниками, районными больницами, скринингом и своевременным выявлением проблемы, с направлением больных к специалистам. Это все затягивает процесс обращения пациентов.
Наши люди и так обращаются к врачу только в крайнем случае, когда помочь очень трудно, а порой уже невозможно. При первых признаках недомогания наши пациенты редко приходят, вынашивают болезнь годами, а потом рассчитывают на «волшебный укол», от которого сразу станет легче. Так не бывает.
Может, это банальность, но фундамент здоровья надо закладывать самому. Только от нас зависит, каким будет наше самочувствие через пять или десять лет. Важно придерживаться правильного образа жизни и питания, заниматься физкультурой, приучать себя к нагрузкам: холоду, жаре, голоду, утомлению, соблюдать режим сна и бодрствования. Верно сказал хирург Николай Амосов: «Врачи лечат болезни, а здоровье нужно добывать самому».