Руслан Султыгов живет в ингушском селе Новый Редант. Рядом с просторным домом — ферма в один гектар, где летом держат тысячи кур и гусей. Всем этим хозяйством Руслан управляет сам, несмотря на то что уже 30 лет он прикован к инвалидной коляске. Впрочем, хозяйством его работа не ограничивается — дома он открыл небольшую мастерскую по починке колясок для других людей с инвалидностью. Говорит, помогать людям стало смыслом его жизни, хотя так было не всегда.
— Я родился в Новом Реданте, здесь до сих пор и живу, — говорит Руслан, когда мы усаживаемся на кухне с чаем и ингушской халвой. — Ребенком я был самым обычным — ну, немного непоседливым, а так помогал родителям по хозяйству. Как все мальчишки на Кавказе, занимался вольной борьбой, а еще любил с отцом покопаться в машине — тогда и научился чинить, паять и все такое. Помню, был у нас мотоцикл, и, когда отец уходил на работу, мы с братьями тихонько, чтобы мама не услышала, выкатывали его и катались в поле.
После школы я выучился на шофера большегрузов, но поработать не успел: в 87-м меня призвали в армию в город Луга Ленинградской области. Потом перевели в Ленинград замкомандиром взвода ракетных войск. Там я отслужил еще год и вернулся домой, подрабатывал на фурах. Правда, недолго: вслед за старшим братом переехал в Тюмень. Он работал на кирпичном заводе, говорит мне: «Приезжай — сможешь больше зарабатывать, родителям помогать». Я согласился, в том же году поступил в Тюменский индустриальный университет, а параллельно с учебой работал — водил большегрузы. А тут вскоре грянули лихие девяностые — тогда-то моя жизнь и изменилась на 180 градусов.
— В Тюмени я стал участником стычки между моими земляками и милицией. Иду по городу, смотрю: на компанию наших надвигается группа каких-то парней, один из них заводит пистолет и прячет. Потом я узнал, что это были милиционеры в гражданском, но тогда успел только подумать: «Наших бьют», — и тут же бросился на защиту. Завязалась драка, поножовщина, милиционер открыл огонь. В меня попали 4 пули. Три из них — просто в ногу. И только одна, гадина, — прямо в позвонок. Так в 22 года я стал инвалидом.
Помню, как спросил у врача, скоро ли я пойду? На что он мне ответил: «Ты благодари Бога, что жив остался». Тогда я еще не воспринял эти слова всерьез. Думал, через месяц буду ходить.
Кстати, потом я узнал, что этих ингушей в мошенничестве подозревали, и милиция собиралась их задержать. Но обвинение не подтвердилось. В итоге им всем ничего, а мне еще и условный срок дали.
— У меня было несколько операций, но спустя несколько месяцев я так и не начал ходить. Осознание и принятие приходило не сразу. Из больницы меня выписали на инвалидной коляске, на ней я и передвигаюсь до сих пор.
Сразу после выписки мы с братом вернулись домой. Родственники хотя и уже знали обо всем, но все равно волновались. Начались постоянные встречи, расспросы, все советовали какие-то народные рецепты: то козий жир в спину втирать, то еще что-то. Они, конечно, хотели как лучше, но я от всего этого внимания только больше закрывался в себе. Их советы давили, заставляли думать о безысходности. Тогда я стал избегать почти всех, кроме самых близких. В город выходить особо не хотелось: стеснялся. В общем, стал жить очень закрыто.
Правда, от работы не отказывался — старался помочь родным. Даже в таком состоянии работал водителем, в том числе и большегрузных машин. Занимался домашним хозяйством, ухаживал за гусями, курами. В общем, делал что мог.
Надо отдать должное, негативно на меня никто не реагировал. Все старались помочь, спрашивали, не нужно ли мне чего. Я считаю, что это во многом благодаря нашему менталитету.
— В 32 года я женился в первый раз. Она была замечательным человеком, но со временем начались разногласия, из-за которых мы решили с ней разойтись. Детей у меня нет, но, даст Бог, еще будут.
Так и проходили годы. После смерти родителей из самых близких остался только старший брат, который всегда меня поддерживал. Тогда я начал серьезно заниматься хозяйством: взял в аренду землю, сам на коляске засеял ее, построил хозяйственные помещения. Старался создать все условия, чтобы работать самому. Но, конечно, и рабочих нанимал.
Сначала держал только гусей, они самые неприхотливые птицы, главное — их приручить. Со временем начал и кур разводить, у меня их было около 200. Все делал сам: и кормил, и ухаживал.
— По-настоящему воспрял я только после 40. Тогда один мой друг позвал меня поехать на море, и я согласился. Поездку организовывал благотворительный фонд «Мял». Там я понял, что необязательно жить в затворничестве, ведь вокруг много интересных людей.
Там же я познакомился с главой фонда Лейлой Дзейтовой. Мы подружились и до сих пор дружим! Именно она посоветовала мне построить свою небольшую ферму. Я прислушался, собрал пакет необходимых документов, написал письмо Юнус-Беку Евкурову (экс-глава Ингушетии, — Ред.), и вскоре местный Минсельхоз выделил мне субсидию — 500 тысяч рублей.
На эти деньги я сильно расширил ферму: купил две тысячи кур, затем завел коров и овец — на мясо. Кур продавал живыми, это и был основной доход. Правда, со временем цена на них упала — держать их стало невыгодно. Как и скотину, содержание которой стало слишком затратным. Теперь занимаюсь только гусями, с уходом за ними справляюсь сам.
Неподалеку от дома у них вольер и там же большой канал, где гуси плавают, пьют. Это очень удобно. Но, из-за отсутствия необходимого отопления, гусей я распродал еще в конце осени, до наступления холодов. Сейчас заказал новую партию — две тысячи птиц должны прибыть в Ингушетию в мае.
Да, я в коляске, инвалид, но все успеваю. Когда корм надо разгружать или подсобить, я привожу наемных рабочих. Все они из одной многодетной семьи: сыновья и их отец. Они помогали мне ухаживать за скотиной. За день они получают по 1000 рублей. В первую очередь стараюсь давать работу именно им: ведь для этих людей это хорошее подспорье. В селе очень трудно найти подработку, а есть все хотят.
— Осенью прошлого года я начал чинить коляски для других людей с инвалидностью. Сейчас получить их, к счастью, не проблема. Но изнашиваются они очень быстро — многие детали никуда не годятся уже через год. Я решил помогать таким людям. Искал комплектующие, разбирал, варил, резал. Мастерскую мне заменила кухня. Бывает допоздна работаю, ищу детали в интернете, договариваюсь с продавцами.
Многие люди тоже безвозмездно стараются помочь: приносят детали, необходимые инструменты, а иногда — даже новые коляски, чтобы я использовал их на свое усмотрение. Порой дарители даже не называют имен.
Обычно ко мне обращаются простые люди, но бывают и заказы для больниц. Вот недавно отремонтировал десять колясок для реабилитационного центра в Магасе.
Случается, что звонят мне из сел, районов, просят о помощи, узнают, например, где можно приобрести инвалидную коляску. Бывает, что я сам, за свой счет, покупаю коляски у одних и передаю другим. Просто везу и отдаю. Я понял, что не могу жить, не принося кому-то пользы. Все это стало смыслом моей жизни.
— Сейчас я веду активную общественную жизнь: стал волонтером благотворительного фонда «Мял», членом Всероссийского общества инвалидов, а еще состою в группе по созданию безбарьерной среды в республике. Мы проверяем, насколько наша республика подходит для жизни человека, передвигающегося на коляске. Надо сказать, кроме Магаса, ни один город не оборудован должным образом. Даже в больницах на второй-третий этаж не подняться.
Еще я считаю, что таким людям должна оказываться психологическая, информационная поддержка. Сейчас люди вынуждены искать информацию, что и как делать, какие мази наиболее эффективны, какие массажи необходимо делать, даже как спать. Человека просто выпускают на улицу — и все, он должен бороться за себя сам, в первую очередь с самим собой. Редко кому удается принять новую жизнь и не замкнуться в себе.
— У меня много желаний и планов. Для начала — хочу перебраться в город. У меня большой дом, ферма, но жить здесь человеку в моем положении не совсем практично. Мечтаю открыть свою мастерскую и там чинить коляски.
Если же говорить о трудностях, то на данное время главная моя трудность — с женой. Не скрою, что за свою жизнь я успел жениться три раза, но, увы, не сложилось. Много было причин разных, хотя по ферме все супруги помогали. Сейчас я хочу жениться уже навсегда, пытаюсь найти свою единственную. Мечтаю о детях: сыне и дочке, которых, увы, у меня нет.