Едва на город спустилась ночь, мы надели маски и, шарахаясь от одиноких прохожих, вышли за продуктами в круглосуточный магазин. Мы — это наша смешанная даргино-русская семья: я, муж Боря и двое наших великовозрастных детей — Лея и Ахмед.

Нам все было в новинку: двое из нас вернулись в Москву из Мюнхена, и теперь все мы оказались в статусе «самоизолированных». Что точно значит этот статус, никто нам не объяснил: вопреки ожиданиям, в аэропорту нас никто не встретил, температуру не померил, ничего подписать не предложил. Но на работе нас послали на «удаленку», а в интернете мы прочитали, что потенциально опасны для окружающих. И хотя никаких симптомов у нас не наблюдалось, мы решили максимально ограничить контакты и постараться не покидать квартиру на протяжении двух недель.

Мы были растеряны, взволнованы и вдохновлены одновременно. Я пыталась убедить семейство, что впереди нас ждут прекрасные перспективы.

«Буду учить тебя готовить хинкал!» — проникновенно сказала я дочке мужа, которая выросла в Москве и вообще-то до сих пор совсем не страдала от неумения катать тесто.

«А тебя научу верстать, чтобы отдавать часть своей работы! — пообещала я сыну. — Здорово, правда?» Сын, закатив глаза, поскакал в отдел напитков закупаться газировкой на две недели.

«Две недели все вместе дома! Это так сблизит всех нас! Настольные игры, разговоры по душам!» — вдохновенно предвкушала я.

«Хорошо хоть в дьюти-фри алкоголем запаслись», — бормотал муж, которого такая перспектива слегка пугала.

Но, кажется, от новости о нашей самоизоляции больше всего испугалась моя мама в Дагестане. И мама взяла в руки мобильник. Так начался великий телефонный марафон Махачкала — Москва…

Суббота.

Первый звонок от мамы. Тревожный

— Вы на карантине? Вы точно не больны? Приезжайте ко мне в Махачкалу, отсюда поедем в Кубачи, там чистый воздух! Побудете подальше от ваших московских вирусов.

Спустя примерно час мне позвонила моя энергичная московская свекровь, бодро рассказала, что была вчера на концерте, и позвала всех нас «пообедать в ресторанчик».

Итог: провела весь день в переговорах, пытаясь убедить маму, что ничего страшного не происходит, и уговорить свекровь отнестись серьезнее к опасности.

Воскресенье.

Второй звонок от мамы. Образовательный

— Знаешь ли ты, что черемша — просто кладезь полезных витаминов? У нас тут сейчас как раз ее сезон! Я вам посылочку поездом отправлю. Ешьте ее активно, тогда уж точно не заболеете.

— Мама, но мы на карантине, как мы встретим посылку?

— Ой, ну попроси брата. Но когда будешь забирать у него посылку, маску надень. Это единственный мой сын, не хватало еще его заразить.

Спорить было бесполезно. Да и незачем: оказалось, что муж хранит в морозилке сэкономленный с прошлого года пакет черемши — пусть не дагестанской, но чеченской.

Итог: наелись черемши так, что, кажется, пропахли ею насквозь. Вирус это точно должно убить!

Понедельник.

Третий звонок от мамы. Панический

— Мне тетя Патимат посоветовала на всякий случай купить капельницы. Мало ли, вдруг в аптеках пропадут.

— Но мы ведь все равно не умеем ставить капельницы!

— Ну, вот и тренируйтесь, пока есть время.

Пока мы, веселясь, решали, на ком будем тренироваться колоть вену, раздался новый звонок. Голос в телефонной трубке (из какого-то штаба по борьбе с коронавирусом) сообщил, что мы обязаны 14 дней соблюдать режим самоизоляции на дому…

Итог: узнали, что мы молодцы.

Вторник.

Четвертый звонок от мамы. Торжествующий

— Я слышала, что в Москве исчезли медицинские маски. Хотела купить вам их в Махачкале, но их и тут, оказывается, в аптеках уже нет. Но! Я сообразила купить их в строительном магазине! Пришлю вам посылкой.

«Ты что-то говорила о том, что карантин — отличная возможность почаще готовить чуду и хинкал?» — ядовито спросил супруг, готовя огромную кастрюлю борща. Дагестанский муж, между прочим, такого бы не потерпел.

Итог: провела весь день в размышлениях о том, как же мне повезло с мужем.

Среда.

Пятый звонок от мамы. Гастрономический

— Ну как вы там? Еды хватает? Я вам тут посылочку собрала с сушеной колбасой, высылаю поездом…

Одурев от [общения с родными — зачеркнуто] сидения в четырех стенах, вышла погулять с собакой в ночи в безлюдный, как я надеялась, сквер. Неожиданно неподалеку материализовалась пожилая соседка с явным намерением потрещать о происходящем в мире. Почти не дыша и физически ощущая, что именно сейчас мои возможные вирусы поползли в сторону бедной бабуси, я помахала ей обеззараженной рукой и стремительно свернула за угол, оставив соседку в недоумении.

Итог: поняла, насколько сейчас мы одиноки в этом мире. Отчего-то очень захотелось сушеной колбасы…

Четверг.

Шестой звонок от мамы. Истерический

— Астагфирулла! («Боже мой!») Я весь день не могла ни до кого из вас дозвониться! Вы заболели? Вы в больнице? Вам плохо? Вы от меня что-то скрываете?!

Поругалась с мамой. Приготовила, наконец, давно обещанные чудушки. Тут же выяснилось: дочь решила использовать две недели карантина для того, чтобы «привести себя в порядок», и «теперь не ест мучное». После долгих обсуждений чудушки решено было есть, нейтрализовав пучком рукколы. В Дагестане всегда знали толк в здоровом питании.

Итог: стало стыдно перед мамой. Как она там? Вдруг заболела? Вдруг ей плохо? Вдруг она от меня что-то скрывает?!

Пятница.

Седьмой звонок от мамы. Разрывающий сердце

— Вы не забыли, что скоро абла-куц? Отмечать будете?

Абла-куц — традиционный хинкал в честь встречи весны, который все кубачинцы готовят в день весеннего равноденствия. И на который мой русский муж так любит собирать всю нашу даговскую родню.

На этот раз, однако, праздник попадал аккурат на наш карантин. Сообщила об этом мужу. Кажется, он сильно расстроился.

Вечером застала его перед компьютером грустно чокающимся рюмкой «Кизлярки» с моим братом по видеосвязи.

Итог: поняла, что нашу большую семью не разрушить никакими вирусами. И это — очень здорово!