Ковроткачество — кропотливое ремесло, которым до сих пор владеют дагестанские мастерицы. Ручной труд давно уступил место фабричному производству, но знатоки уверяют, что не может быть ковра лучше, чем сотканный и окрашенный по древней технологии. «Это Кавказ» побывал на юге республики, чтобы узнать, каково соткать вручную гигантский ковер — изделие длиной 6 м 30 см и шириной 4 м заявили в «Книгу рекордов России».
— Я тку с самого детства. В моем родном селении Джули Табасаранского района традиционно ковроделием были заняты почти все женщины, а нас, девочек, учили этому ремеслу с малолетства, — рассказывает мастерица Мильанат Тагирова.
Она была одной из первых ковровщиц, кого три года назад художник Сабир Шихов из Дагестанских Огней, небольшого города в 15 минутах езды от Дербента, позвал, чтобы воплотить масштабную идею — вручную соткать из пряжи гигантское живописное изображение древнего города. И одна из немногих, кто не сошел с дистанции за год работы. Женщинам предстояло сделать более 5 миллионов узлов и успеть к назначенному сроку — ковер задумали соткать к 2000-летию Дербента.
— Когда я звала в нашу команду свою знакомую, очень трудолюбивую и умелую ковровщицу Каинат, то, чтобы не пугать ее с самого начала сложностью работы, сказала, что мы будем ткать просто большой ковер. Она без раздумий согласилась. Когда же закончились орнаменты «бордюра» и началась живописная часть, она растерялась, даже расплакалась, думала, ничего у нее не получится, — рассказывает Мильанат. — Не помню, что я ей сказала, но удалось убедить ее не бросать дело. И так со многими. Особенно вначале мастерицы не верили в свои силы. Нам было очень тяжело работать с цветами — столько оттеночных переходов. Я для интереса подсчитала — на ковре больше ста цветов. Сделать так, чтобы переходы в оттенках были мягкими, не дай бог ничего не перепутать, — было очень боязно. Нужна большая концентрация, это тяжелая, кропотливая, работа. Я восприняла ее как своего рода испытание, хотела понять, на что я способна.
На ковре изображен древний Дербент по мотивам гравюры русского живописца и военного топографа Гаврило Сергеева, побывавшего в городе в 1796 году. Гигантское изделие решили назвать «Аль-Абваб» — сокращенно от Баль-аль-Абваб, арабского названия города, переводящегося как «Ворота ворот».
Идея «раскрасить» гравюру и перенести ее на полотно ковра пришла в голову художникам Серажетдину Улаеву и Сабиру Шихову и директору музейного комплекса «Нарын-Кала» Али Ибрагимову. Подоспел и повод — через полтора года город собирался праздновать 2000-летний юбилей.
Сперва художники создали рисунок полотна, по которому была разработана техническая схема для мастериц. «Штаб-квартиру» для работы организовали в помещении одного из мебельных магазинов в городе Дагестанские Огни. В большом зале установили ткацкий станок, равный длине ковра. Только на подготовку ушло четыре месяца. Самым сложным оказалось набрать команду мастериц.
— Женщины видели, с чем им предстоит работать, и пугались, — рассказывает Сабир Шихов. — Одно дело ткать обычный ковер с орнаментом — в этом им равных нет, а другое — суметь в точности перенести картину на ковер. Мы стартовали, когда до юбилея оставался год. Сначала все шло спокойно, но постепенно рисунок становился сложнее, мастерицы порой не понимали, как перейти в тот или иной цвет, путались и, не выдерживая, уходили. Надо было срочно искать замену, а время шло. В какой-то момент, когда ковер был почти до середины соткан, я уже ненавидел его, и единственным моим желанием было порвать его к чертям и жить спокойно.
Сабир знает, что на мастериц свалилась действительно сложная работа: уже много лет он занимается производством и продажей ковров и понимает, насколько непрост процесс. Повозиться пришлось даже с сырьем — почти вся пряжа для «Аль-Абваба» окрашена натуральными красителями.
Мастерские, где хранят древние секреты добычи красителей из растений, до сих пор есть на юге Дагестана. Мешки с пряжей для будущего ковра — а ее нужно в два раза больше, чем будет весить готовое изделие, — Сабир повез в Табасаранский район к супругам Сейфутдину и Джамиле Шиховым из села Бухтаг. Более 15 лет они красят нити. Научился этому процессу Сейфутдин у своего дяди: в советское время тот красил пряжу для многочисленных тогда заводов и цехов по производству ковров.
Все начинается с заготовки сырья — в основном это коренья и стебли растений. Их собирают осенью — тогда в них больше пигмента. Все собранное высушивается в подвалах и специальных помещениях, а уже сухие растения перемалывают — пигмент готов.
Для каждого цвета — свое растение. Корень барбариса, к примеру, дает желтый цвет, листья и корни крапивы — зеленый. Красный получается из кореньев марены, насыщенный кирпичный — из луковой шелухи, перегородки грецких орехов окрашивают нити в красивый коричневый цвет. Цвета, получаемые из природного материала, иногда выходят не очень глубокими. Но те, кто ценят настоящие ковры ручной работы, выбирают только такие нити.
Чтобы окрасить пряжу, размолотое сырье засыпают в почти кипящую воду. Выварившись 20−30 минут, оно выделяет нужный цвет. Тогда в емкость с водой отправляется пряжа — через час нити вбирают цвет. Несколько промывок, сушка — и они готовы к использованию.
Для ковра «Аль-Абваб» из мастерской Шиховых в Дагестанские Огни уехало больше 150 килограммов окрашенной пряжи.
— Сегодня ремесло ковроделия потихоньку уходит в прошлое, — сетует Сабир Шихов. — Все меньше тех, кто умеет ткать ковры. Раньше мастерство передавалось от старших младшим: девочки с раннего детства смотрели, как работают мамы, и молодыми женщинами уже становились опытными мастерицами. Так воспитывались и мои сестры, и все мои односельчанки.
Сегодня вряд ли можно найти в Южном Дагестане женщин младше 40 лет, владеющих этим ремеслом. Труд это очень тяжелый, а необходимости в нем люди видят все меньше: всегда можно купить ковер фабричного производства.
— В советское время по всему Южному Дагестану были разбросаны государственные ковровые фабрики и цеха. Страна закупала у женщин готовые изделия, и дагестанские ковры продавались как внутри Союза, так и за рубежом. Нередко женщины были основными кормилицами семьи, зарабатывая намного больше мужчин, — вспоминает Шихов.
Ковроделие и сегодня остается женским занятием. В «ковровом» бизнесе Сабира задействованы почти все его близкие: жена, родные сестры, другие родственницы, а еще мастерицы из сел Табасаранкого и Хивского районов и Дагестанских Огней. Женщины зарабатывают для своих семей, не выходя из дома. Фабрики и цеха практически повсеместно закрыты, рассказывает Сабир.
— Если ничего не делать, пройдет еще лет десять, и мы столкнемся с тем, что традиционное ремесло Южного Дагестана навсегда канет в Лету.
В дни перед юбилеем города мастерицы порой уходили из мастерской за полночь. «Аль-Абваб» был готов к сроку и на празднике в 2015-м удивлял гостей древней цитадели Нарын-кала. С тех пор гигантский ковер успел побывать в Баку и месяц провисеть в Государственном историческом музее на Красной площади в Москве.
Для нас Сабир развешивает ковер с панорамой Дербента во дворе своего дома, на воротах которого висит табличка «Ковры ручной работы». Завидя переливающийся красками огромный ковер, в гости один за одним наведываются соседи, просятся зайти просто прохожие — сделать фото. Интерес к изделию проявили и коллекционеры — в Москве один из них оценил его в 10 миллионов рублей.
Сам же Сабир затрудняется назвать стоимость «Аль-Абваба» — слишком много труда вложено. Он говорит, что хотел бы, чтобы ковер попал к человеку, умеющему ценить красоту, а еще лучше было бы, если бы его приобрел какой-нибудь из дагестанских музеев.
— Это ведь часть истории.
Пока же ковер решили прославить в редакции местной газеты — отправили заявку на включение работы в «Книгу рекордов России» как самого большого ковра в стране.
— Все говорили нам, что мы создали произведение искусства — написали красками портрет древнего города. Я не знаю даже, как передать словами свое состояние; наверное, это то чувство, когда ты понимаешь, что сделал в жизни что-то действительно значительное, — рассказывает мастерица Мильанат.
Она вспоминает, как приходила за полночь домой, валясь с ног от усталости, а дети поили ее чаем и угощали вкусностями собственного приготовления.
У мастерицы трое детей. Но дочери не продолжили ее дело.
— Все никак не выйдет их научить. Вы знаете, это занятие требует много времени, терпения и усидчивости. А дети мои учатся в школе, сегодня там такая сложная программа, что они едва успевают мне по дому чем-то помочь и сразу за уроки садятся…
Мильанат не хочет, чтобы дети отставали в учебе, и не тревожит их. Но надеется, что когда-нибудь дочери все же возьмут в руки пряжу.
— Они проявляют интерес к этому делу, и я, даст Аллах, обязательно их научу. Даже если не будут зарабатывать этим на хлеб, пусть умеют хотя бы для себя. Все-таки этим в нашей семье занималось много поколений, это наше ремесло.