— Помните историю, как лошадь поднялась на вершину Эльбруса? Это жеребец карачаевской породы, он умер от старости год назад. Лошади нашей породы — закаленные, редко болеют, ветеринар приезжает несколько раз в год для порядка, пьет чай и уезжает…
Рашид Кубанов знает о карачаевской лошади все. Президент и основатель Федерации коневодов Карачаево-Черкесии и член российской Федерации коневодов, он и сам владеет табуном в сотню голов. Пятеро жеребцов содержатся в усадьбах в предгорье, их тренируют, готовя к конным пробегам. Остальные — на вольном выпасе в горах.
— Сталин как-то приказал испытать лошадей российских пород в большом переходе по кавказскому высокогорью, — углубляется в историю коннозаводчик. — И только карачаевские кони отлично справились с задачей. Тогда в республике создали конезавод, он и сегодня работает. Там содержится примерно 300 голов, но порода возрождается больше за счет частных владельцев. В Советском Союзе лошадей забирали в колхозы. В 90-е была разруха, и породистых коней сдавали на колбасу по цене мяса. А с середины 2000-х стало получше с финансами, и карачаевцы стали покупать лошадей. Ведь для кавказца владеть конем — дело чести.
Рашид везет нас на внедорожнике по петляющей горной дороге к своему табуну на плато Бичесын. Пыльная дорога к подножию южного склона Эльбруса тянется между гор и ущелий, ехать сюда от равнинных сел Малокарачаевского района — не меньше трех часов. Эта местность почти пустынна — здесь только лошадиные табуны, овечьи отары и кошары, где живут табунщики и чабаны, работающие по вахтовому методу: десять суток в горах, десять — дома.
Высота этих гор — более 2000 метров. Но карачаевские кони привычны к высокогорью — эта порода сформировалась в горах, на вольном выпасе. С мая по октябрь лошади живут здесь на самообеспечении: питаются подножным кормом — говорят, на этих карачаевских лугах растет более 500 видов трав. Купаются и пьют воду в родниках и озерах с дождевой водой.
Зимой табуны спускаются пониже, но и там их кормить не нужно: кони выкапывают траву из-под снега. Так что все затраты коннозаводчика — это зарплата табунщику и ветеринарный осмотр.
— Я родом из горного села Кичи-Балык. У отца было поголовье в 50 лошадей, поэтому я сел на коня раньше, чем научился говорить. Во времена Никиты Хрущева был издан закон: изъять коней у частных владельцев и передать в колхозы. Мол, лошади в хозяйствах тормозят прогресс в земледельчестве. Люди отдавали коней со слезами на глазах, кто-то пытался спрятать. Но все вроде как честно — за поголовье платили. Правда, копейки, — рассказывает Рашид. — В селах пониже уже у всех конников позабирали лошадей, а отец все упирался. Наше хозяйство для чиновников было как больная мозоль: добраться сюда и увести табун сложно, поэтому отца несколько раз вызывали в местную администрацию, требовали отдать поголовье. Наконец он махнул рукой и говорит: «Приезжайте. Если сможете забрать — платить не надо».
Забирать табун Кубановых приехали целой делегацией — конюхи, ветеринары. Но государственная машина не смогла справиться с одним табуном.
— У нас был жеребец Ворон, с характером, очень дерзкий. И сам не дался, и кобыл своих не дал увести — догонял всадников, скидывал, — вспоминает Рашид. — Конюхи стреляли в него из дробовиков, но все равно не отпугнули. Мы потом из его шкуры дробины доставали.
И все же чуть позднее лошадей пришлось сдать в совхоз. Отец Рашида умер, сам он ушел в армию, потом занялся бизнесом — поставлял спецодежду по всем регионам России.
— В республике бывал редко. Друг покойного отца как-то встретил меня, выслушал про мою жизнь и говорит: «Не дело, что ты ездишь, а мать тут одна». Он помог мне купить жеребцов, и я занялся разведением лошадей. Теперь у меня нет другого занятия — только лошади.
Мы проезжаем местность Аварсырт. Здесь, в глухом высокогорье, Рашид может проводить длинные экскурсии для любителей дикой природы и страшных историй с кавказским колоритом.
— Много лет назад по этим горам шла группа аварцев, 15 человек, и их загрызли волки… Говорят, волки не бросаются на людей. Неправда, — Рашид кивает в сторону леса. — Их здесь очень много. Стаи идут за табунами и овечьими отарами. Последние — более легкая добыча. Прошлой ночью волки приходили в соседнюю кошару — увели пару овец.
По его словам, волчьи стаи — обычное испытание для лошадиных табунов.
— С летнего выпаса возвращается не весь табун — бывает, меньше на 10−15 голов. Волки действуют коварно — выслеживают молодых лошадок. Хищник подходит к табуну, переворачивается на спину и начинает играться, вертеться. Жеребенку становится интересно, он подходит ближе, наклоняет голову. И тут волк рвет ему шею — у зверя так устроена челюсть, что хватает одного удара… Это значит, жеребец — глава табуна — плохо следил. Если взрослый сильный конь увидит волка, то хищнику конец. Жеребец ломает ему хребет копытом за одну секунду.
— Лошади других пород могут жить в табуне, где несколько жеребцов, но не карачаевские, — объясняет Рашид. — В наших табунах только один взрослый жеребец и его кобылы. Бывают маленькие табуны — до десяти голов, средние — 25 лошадей, а есть и по 50. Днем лошади пасутся самостоятельно, а ночью за ними ходит табунщик.
Не каждый конь получает табун: лошадей отдают самым сильным и сообразительным. На склонах карачаевских гор встречаются одинокие жеребцы. Обычно они понимают свое место в иерархии, но если дерзкий одиночка попытается отбить кобыл из сложившегося табуна, он заплатит за это высокую цену. Глава табуна будет драться с ним насмерть.
Вот и получается, что карачаевские кони живут практически в дикой природе и проходят почти естественный отбор: борются со стихией и волками, преодолевают горные кручи, дерутся за самок. Тут нужна не только сила, но и смекалка. Бывает, конь ведет свой табун по узким горным тропам, и если он потеряет направление и сорвется в пропасть — весь табун погибнет вместе с ним.
В высокогорье табун постоянно перемещается с места на место. Земля в Бичесыне поделена между коневодами. Участки берут в долгосрочную (на 40−50 лет) аренду у местной администрации.
Ахмат Алиев — крупный коннозаводчик в Карачаево-Черкесии: у него более 500 лошадей. Надеется, что через три года будет уже тысяча. Такое количество — вопрос амбиций, а не выгоды: Ахмат признается, что зарабатывать на лошадях не получается. Это дело для души, а деньги ему приносит производство трикотажа — он владеет довольно известным в республике ООО "Меркурий".
— Я стал конником случайно. В 90-х у меня тоже был бизнес, на меня работал местный парнишка. Как-то вечером пришел ко мне и говорит: «Время есть?». «Есть, а что?». Он повел меня на бойню. А там стоят пятеро маленьких жеребят. Он говорит: «Если ты не купишь — утром их зарежут и продадут на колбасу». Мне стало жалко, сразу мысли завертелись: где держать, как ухаживать… За полчаса решил вопрос с постоем и купил. Дешево. Тогда лошадь стоила как половина коровы.
В то время все конные заводы Карачаево-Черкесии распродавали своих лошадей на мясо, чтобы расплатиться с рабочими, рассчитываться с долгами. По статистике, в 90-х поголовье сократилось почти в четыре раза — с 21 тысячи до пяти.
Со временем Ахмат Алиев начал ездить по выставкам, заводам, конным пробегам — смотреть, входить в тему. Решил довести маточное поголовье до 50 лошадей. Потом захотелось больше, и постепенно он стал не только разводить лошадей в горах, но и участвовать в пробегах.
— В карачаевских селах сложно найти семью, у которой нет коней. Поэтому дома мое увлечение восприняли нормально. Младший сын уже оседлал лошадь, а старшему неинтересно. Только жена иногда ревнует, подкалывает, — смеется Ахмат. — Как-то раз приехал домой, а лошади у меня стояли во дворе. Я решил посмотреть на них, а потом идти ужинать. Захожу, а жена говорит: «Ты полтора часа смотрел на лошадь. На меня так долго ты никогда не смотрел!»
В конноспортивном мире давно сложилось мнение: лучшие скаковые лошади — английские, их называют чистокровными верховыми, а сильнейшие пробежники — арабской породы.
Законодатель конных пробегов — Франция. Именно там проходят самые крупные в мире соревнования. Участвуют только арабские лошади. В России на пробегах выступают кони всех пород. Большинство тоже арабские, но с тех пор как в Карачаево-Черкесии создали федерацию и стали развивать свою породу, карачаевские жеребцы тоже участвуют и побеждают. Ахмат Алиев уверен, что они могут достойно конкурировать и с арабскими лошадьми.
— У нас в республике есть конник Али, он уже пенсионер. У него жеребец — невысокий и пухленький, мы в шутку зовем его Бочонок. Ему похудеть нужно, Али это знает, но… Говорит: «Прохожу мимо загона, а он смотрит жалобно — еды просит, не могу отказать!» В 2011 году в Калужской области проводился чемпионат России по пробегам. Али был на своем малыше. Он уже преодолел половину дистанции, и тут к нему подошли ребята из Кабардино-Балкарии, которые участвовали с арабской кобылой, и говорят: «Дедушка, давай мы не будем мучать лошадей, тихо проедемся. Мы тебе первое место отдадим». Он поверил, не гнал лошадь, ребята тоже уступали ему. А когда остался последний отрезок в 20 километров, они изменили решение, сказали: «Извини, дедушка, хозяину лошади нужна победа». То есть они хотели сохранить силы своей кобылы. Расчет был на то, что она у них резвая и на последнем отрезке легко вырвется вперед. Но арабская лошадь раз, второй споткнулась, отстала, в итоге Али выиграл.
Сейчас карачаевская порода на состязаниях — «темная лошадка», говорит коннозаводчик. С одной стороны, сложно поверить, что кони из горной республики, которых почти не тренировали на пробеги, могут быть сильными соперниками. С другой — они быстрые, а по выносливости дадут фору любому скакуну. Во всяком случае, и Ахмат, и Рашид побеждали на своих жеребцах на российских пробегах.
— Мы следим и за мировыми соревнованиями. Например, Рашид Кубанов и другие конники ездили пару лет назад на пробеги во Францию — посмотреть, как все выглядит, — рассказывает Ахмат Алиев. — Там лошадь-чемпион показывала на равнине такую скорость, какую карачаевский жеребец, подготовленный для пробегов, может выдать и по горной местности.
В шести километрах от Черкесска работает единственная конноспортивная школа в республике. Здесь детей и подростков обучают конкуру и проводят соревнования. Сейчас в секции занимаются 70 воспитанников, а лошади не только карачаевские — еще арабские, буденновские (исчезающая порода, выведенная на Кавказе), чистокровные верховые.
Тренер Дахир Баев, как и многие карачаевцы, сел на лошадь еще в детстве. Сначала тренировал их на скачки, а потом перешел в перспективный конкур — летний олимпийский вид спорта.
— Лошади карачаевской породы подходят для конкура меньше, чем для пробегов, но они идеальны для обучения детей, которые только пришли в секцию. Такой конь не поведет себя агрессивно с ребенком. К нам привозят детей с ДЦП на иппотерапию, мы катаем их на карачаевских лошадях.
Школа, кстати, находится на балансе минспорта Карачаево-Черкесии. Рядом строится ипподром — он уже принимает скачки и соревнования.
Другой вид государственного участия в деле возрождения карачаевской породы — субсидии от минсельхоза республики. Деньги дают владельцам большого поголовья — от 50 лошадей. На каждую кобылу — порядка 10 тысяч рублей в год.
В России конезаводы — как футбольные клубы, для их состоятельных владельцев они чаще всего убыточны, эта ниша держится на человеческих эмоциях. Но лошади карачаевской породы, как уверяют местные конники, — другое дело. Для содержания английских лошадей госсубсидий не хватит, но эти же суммы покрывают затраты на неприхотливых местных коней.
Рашид Кубанов считает, что коневодство может приносить деньги. Так, за последние два года около 5 тысяч лошадей карачаевской породы продали в Казахстан — специально для такого экзотического для европейцев игрища, как «козлодрание».
— Выглядит как футбол на лошадях, но вместо мяча используется туша козла, — рассказывает Рашид. — Покупатели из Казахстана выбирали быстрых и смелых коней, готовых к бою. Правда, сейчас у них тоже произошел обвал местной валюты, они затянули пояса и уже не едут к нам за лошадьми. В Чехии тоже есть наш покупатель. Нет, не русский экспат — чех! У него несколько десятков голов, он искал свою породу, узнал про карачаевских коней и купил у нас поголовье для разведения.
Большая часть лошадей остается в Карачаево-Черкесии, но республиканская федерация заводчиков карачаевской породы планирует вырасти до уровня окружной.
— Я уже договорился об открытии филиала в Дагестане — там есть покупатели моих коней. Еще в Чечне, Ставропольском крае. В Кабардино-Балкарии есть своя порода — нельзя сказать, что мы конкурируем, но им, конечно, интереснее развивать свое. В Ингушетии, что удивляет, не развита конная культура, но думаю, там тоже будет филиал — какой кавказец равнодушен к лошадям!