Расположившееся в солнечной долине в часе езды от Владикавказа по Транскаму село Унал — одно из живописнейших мест Северной Осетии. Окруженный отвесными горами, не пропускающими тучи, раньше Унал славился своими садами. Здесь росли груши, которые во времена царской России отправляли на международные ярмарки, а позже поставляли к столу первых лиц СССР. Горный климат и солнце дарили плодам чудесный вкус. Сейчас сады Унала заброшены: около четверти века за деревьями никто не ухаживал. Некоторые сорта, по сути, оказались потерянными. Но недавно один из местных жителей заложил 2000 саженцев груши. Здесь говорят, что с этого может начаться возрождение унальского садоводства.
Новая жизнь началась не только у садов: в конце октября после долгой подготовки открылся этномузей «Родовые башни» — восстановленная часть подворья рода Цаллаговых. В нем до мелочей воспроизвели быт и архитектуру осетин конца XV — начала XVI века, и посмотреть на него бесплатно может любой желающий.
— В Осетии больше 300 старых башен. Все они принадлежат фамилиям — родам, — рассказывает 25-лений руководитель проекта «Родовые башни» Заурбек Цаллагов. — Башенный комплекс в Унале строил основатель рода — Цаллаг.
Сначала он жил в крепости на скале напротив — там до сих пор сохранилось основание сооружения. Но потом вместе с семьей из пяти сыновей спустился в более солнечный Унал. Именно он заложил первый в этой местности ганах.
Множился род, и его представители достраивали все новые и новые сооружения. Так на площади 1700 квадратов появились 12 башен. Но почти все они были разрушены временем — остались лишь основания старинной каменной кладки и часть первого этажа одной из башен.
Современные потомки Цаллага — представители фамилии Цаллаговых, в том числе живущие за рубежом, — решили, что хотят восстановить родовой комплекс. Прошлым летом проект получил грант в 500 тысяч рублей на молодежном форуме «Машук», но эти деньги оказались каплей в море. Остальные средства собирали представители рода. Сейчас эту фамилию носят более 700 семей.
Когда Цаллаговы решили подарить башенному комплексу вторую жизнь, то понимали, что информацию о том, каким он был, придется собирать по крупицам. Несколько лет представители рода работали в архивах. Удалось найти фотографии позапрошлого века. Помог и вид на Унал с моста, запечатленный в осетинском фильме «Сюрприз»: благодаря нему определили границы башенного комплекса. На съемке 1975 года вокруг комплекса запечатлено 20 домов, сейчас осталось лишь несколько.
Восстанавливать сооружения старались не отступая от исконных традиций, без современной техники. Начали с забора и центральной башни. В ход пошли камни, найденные на территории комплекса.
— У каждой кавказской республики своя кладка — это тоже надо было учитывать во время реконструкции, — говорит Заурбек. — Мы всей фамилией спорили, надо ли использовать для кладки цемент вместо замеса из горных пород, которым пользовались предки. Решили, что если бы у предков был цемент, они бы использовали его.
На месте каменного амфитеатра пока лежит лишь пара бревен. Его только предстоит воссоздать. Раньше на этом месте собирался совет старейшин села — выносили коллективные решения. А во время застолий проводили ритуальные танцы — симды фаз.
Цаллаговым удалось отыскать и древние камни, на которых заседали старейшины. Они имели удобную форму — приобретали ее из-за того, что на них постоянно сидели. К тому же очень долго держали тепло, когда нагревались на солнце, поэтому такие камни обязательно сохраняли.
Особым элементом дома считались двери.
— Чтобы воссоздать их вид, мы изучили сохранившиеся до наших дней образцы: несколько удалось найти в национальном музее республики, — говорит Заурбек.
На воссозданном проеме Цаллаговых виднеется подпись Владимира Путина. Президент страны оставил ее, знакомясь с проектом «Родовые башни» на молодежном форуме «Машук».
— Это древняя аланская традиция: человек мог в знак дружбы оставить на воротах фамилии свой символ, — объясняет Заурбек. — Считалось, что чем больше таких росписей, тем значимее хозяин.
Вся дверь украшена культовыми знаками. По центру расположена тамга, то есть родовое тавро, фамилии — перевернутый олень, символ изобилия. Здесь же знаки гор, солнца и земли и обереги в виде многочисленных деревянных колечек. Железные стрелки, расположенные по направлению к ручке двери, как бы приглашают гостя зайти. На верху двери три наконечника стрелы. Они символизируют братьев, от которых пошли три рода: Цаллаговы, Суановы и Дауровы. На воротах аналогичные дверным знаки и два знамени — изображена фамильная тамга, грушевое дерево и три креста, символизирующие главные святые места Осетии.
Глазок аланы делали в виде маленького окошечка, а на случай, если гость приехал верхом, на воротах имелся крючок для привязывания лошадей.
Центральная шестиэтажная башня уже полностью реконструирована. Ей пользовались только во время набегов противников. Первый этаж использовали как подсобное помещение, нижний, подземный, — как холодильную камеру. Жители хранили там продукты, чтобы в случае набегов закрыться в подвале и месяцами жить за счет накопленных мяса, сыра, бочек с вином и пивом.
Вместо обычных окон в башне — бойницы. Деревянные лестницы тоже сконструированы так, чтобы хозяевам башни было удобнее скрываться от противника и попутно обороняться.
Второй этаж башни был жилым, сделанным с расчетом на мужчин.
— Вот осетинский стол на трех ножках — фынг, три стула, — показывает Заурбек. — Цифра три часто встречается в осетинском быту и считается сакральной.
Рядом бурка, шкуры и рога животных — знак изобилия, боевые топоры. Последние передавались от отца к сыну, как считается, еще со времен скифов. К стене подвешен высушенный сосуд из тыквы. Его украшают знаки гор и растительный орнамент.
— Достаточно практичная вещь: хранить в нем можно было как зерно, так и жидкость, поэтому его брали с собой в походы, — поясняет Заурбек.
На третьем этаже самое сердце башни — котел и надочажная цепь. Последняя — культовая вещь в доме и важный атрибут осетинской культуры. Если кровник касался цепи, то считалось, что он примирился с семьей. На старинных надочажных цепях можно увидеть елочку: каждое поколение набивало на ней свою ветку. У Цаллоговых значится 12 поколений.
На деревянной цепи висят вырезанные из цельного дерева походные чашки и кувшин. Им больше ста лет, но выглядят как новые. Такая посуда тяжелая, но гораздо надежные глиняной, которая могла потрескаться в походе.
На полу расположились приспособления для создания напитков: вина, пива, араки. В углу похожая на ступу Бабы Ягы маслобойня и дала-фандыр — небольшой деревянный струнный инструмент, который до сих пор в ходу.
Четвертый этаж имел боевое назначение. Здесь находилось оружие, и жители комплекса отстреливались из бойниц вниз по противникам. Наступать враги могли сразу двух сторон: со стороны Алагира и со стороны Грузии.
С пятого этажа все ущелье видно как на ладони. Его строили специально для сигнальных костров. Их было два вида: черные и белые. Последние символизировали праздник. А если в специальном чане жгли мокрое сено, то по густому дыму соседствующие друг с другом фамилии понимали, что враги близко, и нужно собраться, чтобы дать отпор. С помощью костров весть быстро передавалась из ущелья в ущелье.
С высоты видно, что в протекающей внизу речке подняли двухметровую дамбу.
— Нужно поднять еще на три метра, и можно устанавливать каменную водяную мельницу. Она была тут раньше, но не устояла во время очередного наводнения, — рассказывает Заурбек.
Не зря безобидную на первый взгляд речушку прозвали «спящим драконом». Она разливается раз в сотню лет и может уносить целые дома.
Все предметы быта в этномузее старинные. Люди приезжают сами и отдают вещи, которые удалось сохранить их фамилиям до наших дней, говорит Заурбек. Видно экспонаты не очень хорошо. Это вынужденная мера: современное освещение испортит ощущение старины. Но Цаллаговы уже нашли французскую фирму, где пообещали сделать освещение максимально органичным.
Есть и еще одна проблема. Заурбек говорит, что опасается охотников за старинными вещами. Многие экспонаты пока не представлены из соображений безопасности: кухонные предметы, старинное оружие, рога лося и тура с охватом больше 1,5 метра, сабля XVII века, подаренная предку Цаллаговых одним из генералов российской армии. Все это хранится у фамильного совета. Вакциной от расхищения музейных ценностей Заурбек видит понимание, что музей — общая ценность.
— Тот, кто что-то украдет отсюда, тот украдет в первую очередь у себя.
В музее уже был случай мелкого мародерства. Над деревянным столом на территории комплекса висят лампы: электричество нужно, чтобы проводить мастер-классы для детей. Как-то все наружное освещение оборвали и закопали в землю. Цаллаговы до сих пор не понимают, кому интересно было заниматься таким вредительством.
Но людей здесь ждут — напротив башенного комплекса строится гостевой дом на старинный манер. В нем будет семь двухместных комнат, а внизу расположится большой каминный зал. Заурбек говорит, что желающих остановиться там, чтобы познакомиться с этномузеем поближе, хватает, в том числе туристы из-за границы: Испании, Италии, Германии, США.
Сейчас большинство посетителей музея — школьники и студенты: музей сотрудничает с Северо-Осетинским госуниверситетом и комитетом по делам молодежи. В выходные в Унал приезжают около 200 человек.
На стенах одной из башен висят холсты с орнаментами. Их во время экскурсии сделала группа школьников. Такие мастер-классы, говорит Заурбек, преследуют ту же цель, что и весь музей, — дать людям возможность почувствовать свою причастность к истории.