Домой, в XV век

Новая жизнь старого села

Расположившееся в солнечной долине в часе езды от Владикавказа по Транскаму село Унал — одно из живописнейших мест Северной Осетии. Окруженный отвесными горами, не пропускающими тучи, раньше Унал славился своими садами. Здесь росли груши, которые во времена царской России отправляли на международные ярмарки, а позже поставляли к столу первых лиц СССР. Горный климат и солнце дарили плодам чудесный вкус. Сейчас сады Унала заброшены: около четверти века за деревьями никто не ухаживал. Некоторые сорта, по сути, оказались потерянными. Но недавно один из местных жителей заложил 2000 саженцев груши. Здесь говорят, что с этого может начаться возрождение унальского садоводства.

Новая жизнь началась не только у садов: в конце октября после долгой подготовки открылся этномузей «Родовые башни» — восстановленная часть подворья рода Цаллаговых. В нем до мелочей воспроизвели быт и архитектуру осетин конца XV — начала XVI века, и посмотреть на него бесплатно может любой желающий.

— В Осетии больше 300 старых башен. Все они принадлежат фамилиям — родам, — рассказывает 25-лений руководитель проекта «Родовые башни» Заурбек Цаллагов. — Башенный комплекс в Унале строил основатель рода — Цаллаг.

Сначала он жил в крепости на скале напротив — там до сих пор сохранилось основание сооружения. Но потом вместе с семьей из пяти сыновей спустился в более солнечный Унал. Именно он заложил первый в этой местности ганах.

Множился род, и его представители достраивали все новые и новые сооружения. Так на площади 1700 квадратов появились 12 башен. Но почти все они были разрушены временем — остались лишь основания старинной каменной кладки и часть первого этажа одной из башен.

Современные потомки Цаллага — представители фамилии Цаллаговых, в том числе живущие за рубежом, — решили, что хотят восстановить родовой комплекс. Прошлым летом проект получил грант в 500 тысяч рублей на молодежном форуме «Машук», но эти деньги оказались каплей в море. Остальные средства собирали представители рода. Сейчас эту фамилию носят более 700 семей.

Когда Цаллаговы решили подарить башенному комплексу вторую жизнь, то понимали, что информацию о том, каким он был, придется собирать по крупицам. Несколько лет представители рода работали в архивах. Удалось найти фотографии позапрошлого века. Помог и вид на Унал с моста, запечатленный в осетинском фильме «Сюрприз»: благодаря нему определили границы башенного комплекса. На съемке 1975 года вокруг комплекса запечатлено 20 домов, сейчас осталось лишь несколько.

Камни предков и знаковая дверь

Восстанавливать сооружения старались не отступая от исконных традиций, без современной техники. Начали с забора и центральной башни. В ход пошли камни, найденные на территории комплекса.

— У каждой кавказской республики своя кладка — это тоже надо было учитывать во время реконструкции, — говорит Заурбек. — Мы всей фамилией спорили, надо ли использовать для кладки цемент вместо замеса из горных пород, которым пользовались предки. Решили, что если бы у предков был цемент, они бы использовали его.

На месте каменного амфитеатра пока лежит лишь пара бревен. Его только предстоит воссоздать. Раньше на этом месте собирался совет старейшин села — выносили коллективные решения. А во время застолий проводили ритуальные танцы — симды фаз.

Цаллаговым удалось отыскать и древние камни, на которых заседали старейшины. Они имели удобную форму — приобретали ее из-за того, что на них постоянно сидели. К тому же очень долго держали тепло, когда нагревались на солнце, поэтому такие камни обязательно сохраняли.

Особым элементом дома считались двери.

— Чтобы воссоздать их вид, мы изучили сохранившиеся до наших дней образцы: несколько удалось найти в национальном музее республики, — говорит Заурбек.

На воссозданном проеме Цаллаговых виднеется подпись Владимира Путина. Президент страны оставил ее, знакомясь с проектом «Родовые башни» на молодежном форуме «Машук».

— Это древняя аланская традиция: человек мог в знак дружбы оставить на воротах фамилии свой символ, — объясняет Заурбек. — Считалось, что чем больше таких росписей, тем значимее хозяин.

Вся дверь украшена культовыми знаками. По центру расположена тамга, то есть родовое тавро, фамилии — перевернутый олень, символ изобилия. Здесь же знаки гор, солнца и земли и обереги в виде многочисленных деревянных колечек. Железные стрелки, расположенные по направлению к ручке двери, как бы приглашают гостя зайти. На верху двери три наконечника стрелы. Они символизируют братьев, от которых пошли три рода: Цаллаговы, Суановы и Дауровы. На воротах аналогичные дверным знаки и два знамени — изображена фамильная тамга, грушевое дерево и три креста, символизирующие главные святые места Осетии.

Глазок аланы делали в виде маленького окошечка, а на случай, если гость приехал верхом, на воротах имелся крючок для привязывания лошадей.

Рога, цепи и сигнальные костры

Центральная шестиэтажная башня уже полностью реконструирована. Ей пользовались только во время набегов противников. Первый этаж использовали как подсобное помещение, нижний, подземный, — как холодильную камеру. Жители хранили там продукты, чтобы в случае набегов закрыться в подвале и месяцами жить за счет накопленных мяса, сыра, бочек с вином и пивом.

Вместо обычных окон в башне — бойницы. Деревянные лестницы тоже сконструированы так, чтобы хозяевам башни было удобнее скрываться от противника и попутно обороняться.

Второй этаж башни был жилым, сделанным с расчетом на мужчин.

— Вот осетинский стол на трех ножках — фынг, три стула, — показывает Заурбек. — Цифра три часто встречается в осетинском быту и считается сакральной.

Рядом бурка, шкуры и рога животных — знак изобилия, боевые топоры. Последние передавались от отца к сыну, как считается, еще со времен скифов. К стене подвешен высушенный сосуд из тыквы. Его украшают знаки гор и растительный орнамент.

— Достаточно практичная вещь: хранить в нем можно было как зерно, так и жидкость, поэтому его брали с собой в походы, — поясняет Заурбек.

На третьем этаже самое сердце башни — котел и надочажная цепь. Последняя — культовая вещь в доме и важный атрибут осетинской культуры. Если кровник касался цепи, то считалось, что он примирился с семьей. На старинных надочажных цепях можно увидеть елочку: каждое поколение набивало на ней свою ветку. У Цаллоговых значится 12 поколений.

На деревянной цепи висят вырезанные из цельного дерева походные чашки и кувшин. Им больше ста лет, но выглядят как новые. Такая посуда тяжелая, но гораздо надежные глиняной, которая могла потрескаться в походе.

На полу расположились приспособления для создания напитков: вина, пива, араки. В углу похожая на ступу Бабы Ягы маслобойня и дала-фандыр — небольшой деревянный струнный инструмент, который до сих пор в ходу.

Четвертый этаж имел боевое назначение. Здесь находилось оружие, и жители комплекса отстреливались из бойниц вниз по противникам. Наступать враги могли сразу двух сторон: со стороны Алагира и со стороны Грузии.

С пятого этажа все ущелье видно как на ладони. Его строили специально для сигнальных костров. Их было два вида: черные и белые. Последние символизировали праздник. А если в специальном чане жгли мокрое сено, то по густому дыму соседствующие друг с другом фамилии понимали, что враги близко, и нужно собраться, чтобы дать отпор. С помощью костров весть быстро передавалась из ущелья в ущелье.

С высоты видно, что в протекающей внизу речке подняли двухметровую дамбу.

— Нужно поднять еще на три метра, и можно устанавливать каменную водяную мельницу. Она была тут раньше, но не устояла во время очередного наводнения, — рассказывает Заурбек.

Не зря безобидную на первый взгляд речушку прозвали «спящим драконом». Она разливается раз в сотню лет и может уносить целые дома.

Музей общими усилиями

Все предметы быта в этномузее старинные. Люди приезжают сами и отдают вещи, которые удалось сохранить их фамилиям до наших дней, говорит Заурбек. Видно экспонаты не очень хорошо. Это вынужденная мера: современное освещение испортит ощущение старины. Но Цаллаговы уже нашли французскую фирму, где пообещали сделать освещение максимально органичным.

Есть и еще одна проблема. Заурбек говорит, что опасается охотников за старинными вещами. Многие экспонаты пока не представлены из соображений безопасности: кухонные предметы, старинное оружие, рога лося и тура с охватом больше 1,5 метра, сабля XVII века, подаренная предку Цаллаговых одним из генералов российской армии. Все это хранится у фамильного совета. Вакциной от расхищения музейных ценностей Заурбек видит понимание, что музей — общая ценность.

— Тот, кто что-то украдет отсюда, тот украдет в первую очередь у себя.

В музее уже был случай мелкого мародерства. Над деревянным столом на территории комплекса висят лампы: электричество нужно, чтобы проводить мастер-классы для детей. Как-то все наружное освещение оборвали и закопали в землю. Цаллаговы до сих пор не понимают, кому интересно было заниматься таким вредительством.

Но людей здесь ждут — напротив башенного комплекса строится гостевой дом на старинный манер. В нем будет семь двухместных комнат, а внизу расположится большой каминный зал. Заурбек говорит, что желающих остановиться там, чтобы познакомиться с этномузеем поближе, хватает, в том числе туристы из-за границы: Испании, Италии, Германии, США.

Сейчас большинство посетителей музея — школьники и студенты: музей сотрудничает с Северо-Осетинским госуниверситетом и комитетом по делам молодежи. В выходные в Унал приезжают около 200 человек.

На стенах одной из башен висят холсты с орнаментами. Их во время экскурсии сделала группа школьников. Такие мастер-классы, говорит Заурбек, преследуют ту же цель, что и весь музей, — дать людям возможность почувствовать свою причастность к истории.

P. S. Проект «Родовые башни» попал в тройку лучших конкурса «Добровольцы России — 2018», обойдя 15 000 заявок. Победителя объявят 5 декабря.