В центре Нальчика есть знаковое место — площадь 400-летия вхождения Кабарды в состав России, известная большинству горожан как площадь Марии. Это точка отсчета многих маршрутов и популярное место встреч. Нальчане так и говорят: «Встретимся у Марии», «Это в двух кварталах от Марии». А все потому, что на площади установлен памятник женщине, которая укрепила военно-политический союз Кабарды с Россией.
Мария Темрюковна родилась в 1545 году (согласно некоторым источникам, в 1546) и скончалась 6 сентября 1569 года. Сегодня в исторической литературе и в кино Марию Темрюковну стали изображать как жестокую и коварную женщину, плохую мачеху для сыновей Грозного от первого брака. Негативный образ сложился на основе ложных интерпретациях некоторых источников. Между тем исторические документы рисуют и другой образ этой женщины.
Отец Марии, Темрюк Идаров, был верховным кабардинским князем, дальновидным политиком, стремившимся укрепить свое влияние. Ему приходилось вести междоусобные войны и защищать свои земли от постоянных набегов крымских ханов. Ради укрепления своих позиций Темрюк заключал выгодные браки: старшую из своих дочерей, Алтынчач, выдал замуж за астраханского царевича Бекбулата, среднюю, Малхуруб, за сына хана Тинехмата, который возглавил Ногайскую орду в 1563 году.
Темрюк стремился установить дипломатические отношения с русским царем, чтобы заручиться его поддержкой в борьбе против крымских ханов. В 1552 году в Москву прибыло первое адыгское посольство. Иван Грозный воспринял это предложение серьезно, понимая, что союз с Темрюком мог бы укрепить его влияние над Астраханским и Казанским ханствами.
В 1557 году был заключен военно-политический союз между Россией и Кабардой, представителей которой называли «черкасами пятигорскими». По условиям договора Россия обеспечивала защиту Темрюку и его землям, а Кабарда, в свою очередь, направляла своих дворян на службу ко двору Ивана Грозного, а также поставляла оружие и скакунов.
7 августа 1560 года умирает первая жена Ивана IV, Анастасия, что стало для царя тяжелым ударом. Однако его приближенные настояли на новой женитьбе. После долгих раздумий Иван Грозный снарядил посольства в Польшу к Сигизмунду II Августу, в Швецию к королю Густаву и на Северный Кавказ, к «черкасам пятигорским». В итоге его выбор пал на младшую дочь Темрюка Гуашаней. В русскоязычной литературе ее имя закрепилось как Кученей.
Царь велел везти девушку ко двору. Знатный боярин и воевода Бутурлин встретил посольство на Волге, и 15 июня 1561 года Гуашаней прибыла в Москву. Ее сопровождали брат Дономуко, сестра Алтынчач с мужем и около полутора тысяч кабардинских всадников, астраханских татар, ногайцев и казаков. В Москве Гуашаней встретил брат Михаил, уже несколько лет служивший при дворе Ивана Грозного.
Как гласит летопись, через несколько дней царь «княжне черкаской велел быти на своем дворе, смотрел ее и полюбил». Видимо, именно тогда и было принято окончательное решение о женитьбе, потому что уже 20 июля Гуашаней крестили в честь Марии Магдалины. Обряд в Успенском соборе провел митрополит Московский и всея Руси Макарий.
Свадьба состоялась через месяц — 21 августа 1561 года. Так царь проявил уважение к жене Анастасии, выждав положенный год траура. Венчание прошло в Успенском соборе, после чего новую царицу осыпали дорогими подарками. Иван Грозный преподнес ей золотое блюдо, которое ныне хранится в Оружейной палате.
Брак Ивана Грозного и Марии Темрюковны длился восемь лет. Летописи упоминают о частых поездках Марии по монастырям, что затрудняет понимание того, как долго она находилась в Москве. Нередко ее сопровождали царевичи Иван и Федор, сыновья Грозного от первого брака.
Высокое положение Марии при дворе подтверждают различные документы. В царской грамоте, посланной сыновьям после успешной осады Полоцка в 1563 году, Иван Грозный просит их бить челом митрополиту Макарию, чтобы тот молил Иисуса Христа не только о даровании побед, но и об «изобильстве во всем нам бы со царицею, а с вашею материю». Это показывает, что Иван Грозный признавал Марию важной частью своей семьи.
Другим свидетельством стала предсмертная грамота митрополита Макария, в которой он обращается не только к царю и его сыновьям, но и к Марии Темрюковне, своей крестной дочери: «Такоже оставляю мир и благословение и прощение боголюбивой и христолюбивой царице великой княгине Марие, о святом дусе пороженнои во святеи купели от нашего смирения крестную ми дщерь».
Переписка самой Марии с придворными и родными показывает: главной ее задачей в браке было стать хорошей женой для царя и подарить ему потомство. В марте 1563 года Мария родила сына Василия, что обрадовало Ивана Грозного, однако мальчик вскоре умер. Больше детей у Марии не было, и, когда надежды на наследника угасли, царь охладел к ней. Тем не менее ее родные продолжали занимать важные позиции при дворе.
Так, брат Михаил, как считается, стал прототипом опричника Кирибеевича в поэме Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова». Михаил был одним из главных деятелей опричнины, что привело к обвинениям в том, что идея такой политики принадлежала Марии.
Однако летописи свидетельствуют, что царь не допускал ее к государственным делам. Даже в вопросах обустройства нового Арбатского двора царица не участвовала. Иван Грозный не видел в Марии политической воли, присущей великим княгиням прошлого, и в случае опасности отправлял ее с сыновьями в Александровскую слободу.
Весной 1569 года монаршая чета совершила еще одну богомольную поездку: Троице-Сергиева обитель, Переславль, Ростов, Ярославль, Вологда, Кирилло-Белозерский монастырь. Там Мария простудилась и тяжело заболела. 6 сентября в Александровской слободе царица скончалась. Замкнутый образ жизни и подозрительность Ивана Грозного породили слухи об отравлении Марии — этот способ иногда использовался для расправы с врагами царя.
Трудно сказать, была ли Мария Темрюковна счастлива в своем высочайшем статусе и предполагалась ли такая «опция» в этом браке в принципе. Летописи же позволяют рассмотреть ее как женщину, которая не выбирала ни мужа, ни судьбу, но приняла их безропотно, умерла вдали от родины и близких и, возможно, так и не нашла рядом никого, с кем могла бы в последние мгновения жизни поговорить на родном языке.