Аутентичные мелодии, национальные инструменты, особая атмосфера с погружением в состояние, близкое к трансовому. Группа Jrpjej из Нальчика — это традиционная адыгская музыка в новом исполнении. В их афишах можно встретить даже такое определение, как «адыгэ рейв», правда, слово рейв стоит в кавычках.
Как вывезти на фестивали музыку предков, зачем артистам на сцене маски козла и кто слушает песни на кабардинском, музыканты рассказали «Это Кавказ».
Jrpjej (джэрпэджэж) переводится с кабардинского как эхо, но можно это слово трактовать и иначе.
— Джэр — это как бы зов, обращение, джэрпэджэж, можно сказать, обращение к прошлому, — рассказывает музыкант Бибарс Аппеш. — А мы работаем с архивами, со старинной музыкой.
Так что слово можно разбить на составляющие, перевести как «звук из прошлого», добавить какую-нибудь красивую кавказскую легенду, однако сами музыканты стремятся к простоте.
— На самом деле мы не хотим делать каких-то смысловых надстроек, — объясняет Тимур Кодзоков. — Мы просто говорим «эхо». Достаточно нейтральное и в то же время красивое слово.
Группа начала собираться осенью прошлого года, когда несколько музыкантов стали играть вместе в небольшой студии Uafa в Нальчике, а полностью группа оформилась этой весной. С тех пор успели записать клип, выступить в Москве, Новосибирске, Ставрополе, Владикавказе, съездить на разные фестивали и сыграть на Первой биеннале современного искусства Кавказа в столичном Artplay. А совсем скоро выйдет в свет их первый альбом.
Сейчас Jrpjej — это Бибарс Аппеш (вокал, пхацыч), Тимур Кодзоков (гитара, апапшина, мандолина), Тамерлан Васильев (шикапшина, пхатарк), Алан Шеуджен (вокал, аккордеон, блок-флейта). Группа, с сожалением отмечают участники, не является их основным занятием, это, скорее, затратное в плане времени, а порой и денег хобби. Бибарс, Тимур и Тамерлан работают на радио, а Алан — студент местного аграрного университета.
Фронтмена в Jrpjej нет. Ребята смеются, что в группе главные все. У каждого свои функции. Например, Бибарс Аппеш — главный по текстам. Бибарс, как и Алан, несколько лет назад приехал в Кабардино-Балкарию из Сирии. С корреспондентом «Это Кавказ» говорить ему пока легче на английском, чем на русском.
— Я ищу песни, пытаюсь восстановить их историю, стараюсь расшифровать, понять значение, — рассказывает он. — Некоторые слова я не понимаю, поскольку тексты старинные, приходится искать их значение в словарях, что усложняет задачу, но и делает работу интересной.
И если с названием группе удалось реализовать свое стремление к простоте, то поиск музыкального материала — совсем иное дело. В ход идет «Радио Кабардино-Балкарии», архив Института гуманитарных исследований Кабардино-Балкарского научного центра РАН и личные архивы людей. Записи на кабардинском ищут и находят не только в родной республике, но и в Карачаево-Черкесии, и в Адыгее.
— Главным критерием отбора музыки является вкус, — объясняет Тимур. — Берем то, что понравилось всем нам.
Найти некий общий знаменатель бывает не всегда просто: музыкальные ориентиры у участников группы пугающе разные. Тамерлан утверждает, что может слушать абсолютно разные по стилю и жанру вещи. Из последних увлечений называет группу «Деревянные киты» из Мурманска. Алан предпочитает классику, национальную музыку «и, конечно, себя». Бибарс любит джаз и рок. А Тимуру может понравиться что угодно, но ненадолго. Даже свое собственное музыкальное направление коллектив сначала отказывается как-то обозначить.
— Вообще, нам нет особой разницы, как это называть. Это, скорее, дело журналистов — давать определения, — смеется Тимур. — Но если уж называть, то это посттрадиционная музыка. Причем не в смысле звучания, а в смысле подхода к самой игре.
— Мы постоянно в поиске, в эксперименте, — развивает мысль Бибарс. — Иногда нам нравятся разные варианты звучания, и тогда мы снова экспериментируем с подачей.
Во время сегодняшней репетиции творится именно такой эксперимент.
— А давайте попробуем, как японцы? — решают музыканты.
И пробуют исполнить песню «Анзорыж» («Баллада об Анзоре») как японцы. Это значит, пока звучит основной вокал, играет только один инструмент, в данном случае гитара, а в проигрыше включаются все. На взгляд обычного человека Японией тут и не пахнет. Но артисты понимают друг друга.
В репертуаре Jrpjej есть композиция, которую коллектив исполняет в войлочных масках, напоминающих козлиные головы, — это отсылка к традиционному адыгскому образу ажагафа, шута. Маски сделал своими руками Бибарс — у него их целая коллекция, около двадцати. В личном архиве Бибарса есть несколько фотографий реальных старинных масок ажагафа, по их мотивам он и создал свои собственные.
— Вообще, для нас музыка, которую мы делаем, и эти маски находятся в одном смысловом, культурном поле, — объясняет он. — Образ козла важный во многих культурах. Где-то, например в христианстве, он отчетливо негативный, где-то — нейтральный. У кабардинцев же он был, возможно, странным и спорным, но точно не имел никакого отношения ко злу в любом его проявлении.
Бибарс рассказывает, что роль ажагафа, своего рода шута, в адыгской культуре была крайне важна в силу довольно строгих правил и обычаев. Ажагафа мог позволить себе поведение, способное показаться вызывающим, но никто не имел права сорвать с такого человека маску, оскорбить словом или действием.
— Это уравновешивало нашу культуру, люди умели принимать неприемлемое, — говорит музыкант. — Мне иногда кажется, что именно этого нам сегодня не хватает. Да, мы сейчас активно возрождаем свои национальные традиции, но выбираем для этого едва ли не самые строгие. А для развития нужно, чтобы эта строгость была компенсирована чем-то подобным ажагафа.
Группа много гастролирует, обычно это выезды на фестивали, хотя дорого и тяжело: если организаторы серьезные, гитару и ударную установку обычно предоставляют на месте, но национальные инструменты надо везти с собой. Несмотря на технические трудности, музыканты все-таки предпочитают выступать за пределами Кабардино-Балкарии. Как ни странно это звучит, снять зал в Нальчике дороже, чем, например, в Москве.
— У нас нет площадки, где сразу и помещение, и аппаратура, и звукорежиссер, — сетует Тимур. — Их надо искать и оплачивать отдельно. В итоге билеты придется продавать по такой цене, что люди закономерно возмутятся. И при этом нет никакой гарантии, что мы выйдем хотя бы в ноль. Речь, скорее, о том, чтобы не уйти в слишком уж большой минус.
И все-таки местная публика группу любит, хотя реакция на музыку не зависит от национальности слушателей, говорят в группе: или заходит, или нет. Тексты у Jrpjej старинные, многое непонятно даже тем, кто говорит по-кабардински, так что у них никаких преимуществ. Самой крутой и запоминающейся площадкой для выступления группа дружно называет фестиваль изобретательной музыки Fields в Москве — много площадок, которые работают едва ли не круглые сутки, коллективы с разных концов света совершенно разных музыкальных направлений. Сейчас музыканты готовят к выходу свой первый альбом и выступать временно перестали. Композиции записывали на московской студии Twilight lounge, там же идет обработка и подготовка к выпуску.
— Мы записали 15 композиций, хотя планировали 18, — говорит Тимур. — Далеко не всем мы довольны, поэтому в альбом попадут не все записанные композиции.
Как будет называться пластинка, пока неизвестно, это будет зависеть от окончательного списка треков.
— Несмотря на все эти моменты, мы надеемся, что в январе альбом увидит свет, — говорит Тимур. — В электронном виде он точно будет доступен на нескольких площадках. Если же все получится с материальной стороной, выпустим и диск, который наши слушатели смогут держать в руках.
А пока фанаты творчества группы Jrpjej могут смотреть записи их выступлений в сети и ждать объявления о возобновлении концертов. Здесь, по крайней мере, все очень определенно — с весны 2020 года у коллектива плотное расписание выступлений в разных городах.