— Глина сама по себе обладает целебными свойствами. А гончарное дело к тому же расслабляет и успокаивает нервы. Хорошо для моторики рук и в целом для развития детей. В других регионах активно практикуют глинотерапию, поэтому мы с ребятами-гончарами тоже решили попробовать. Год-два думали, как осуществить идею, параллельно проводя мастер-классы в Ингушском обществе незрячих, где я работаю помощником председателя. Эти занятия полезны для незрячих. У них сильно развита тактильность и чувствительность. Они делают очень красивые изделия, хотя и не видят их.
Во время работы с ними и пришла идея: почему бы не открыть мастерскую от общества незрячих и сделать ее доступной для людей с ОВЗ? Подали заявку в фонд президентских грантов, выиграли и за счет этих средств с июля реализовываем проект. Опережаем план на целый месяц и даже взяли дополнительное помещение, чуть больше предыдущего и ближе к центру.
У нас в «Малхе» занимаются не только незрячие, но и глухие, с которыми у нас партнерство, дети с синдромом Дауна, с легкой формой ДЦП, с задержкой речевого развития, а также инвалиды-колясочники. Для них все мастер-классы бесплатные, но, чтобы мастерская оставалась на плаву, мы проводим и платные занятия для всех остальных, за счет чего окупаем расходы.
Четыре человека из нашей команды дважды ездили на обучение в Пензу к специалистам, которые занимаются инклюзивными мастерскими по всей России. Еще до открытия мы пригласили их к себе в Ингушетию. Гончары Людмила Тимакова и Иван Учаев провели для нас обучение, закрепили наши навыки и присутствовали на открытии.
Людмила очень энергичная и продуктивная, у нее по 50 идей в день, она проводит фестивали по всей стране и в Ингушетии тоже хочет провести мероприятие.
Половина нашей команды работает на гончарном круге, вторая половина, включая меня, занимается ручной лепкой. Но вообще, круг пользуется большей популярностью, чем лепка. Мне кажется, он просто слишком романтизирован, хотя лепка дает свободу. Руками ведь можно вылепить самые разные предметы, в то время как круг ограничивает. Глина очень пластична — больше, чем пластилин или чем тесто. Она позволяет делать какие угодно предметы, только включи фантазию.
— Я сама работаю с незрячими уже два года. Когда училась во ВГИКе на режиссера, сняла фильм про председателя общества незрячих Ингушетии Адама Сагова и успела полюбить всех этих людей. Поэтому в 2020 году, когда освободилась должность помощника председателя, сразу согласилась.
Затем стала директором Культурно-досугового центра для незрячих в Карабулаке. Там мы проводили первые гончарные мастер-классы и уроки по Брайлю. Я обучилась чтению этим шрифтом и теперь обучаю других — на русском и арабском языках. С глухими тоже успела поработать и снять про них документальный фильм в качестве дипломной работы.
У нас очень хорошо налажено взаимодействие, и мастерская пользуется спросом как у незрячих, так и у глухих. Мы даже проводили совместный мастер-класс, который прошел очень позитивно.
Три дня в неделю я работаю здесь, в мастерской, и три дня — в Магасе как режиссер-постановщик. Снимаю небольшие ролики, но в будущем хочу заняться альманахами про глухих, незрячих, ремесленников. В Ингушетии есть о чем рассказать. Здесь сильные документалисты, но тем много, а людей мало.
Одна моя деятельность не мешает другой. Делаю то, что мне нравится и приносит удовольствие.
— Незрячим, глухим или инвалидам-колясочникам — им некуда выйти в республике, нечем заняться. Наш КДЦ «Культурный мир для незрячих» — первый. Надеюсь, гончарная мастерская станет для них таким местом, куда в любое время можно прийти, поработать или просто пообщаться с другими людьми. Как коворкинг, только бесплатный.
Тяга к общению у всех есть, были бы условия. Недавно мы выезжали на природу, и все были в восторге.
Мастерская открыта и для здоровых людей. Сейчас настроим печь и освоим обжиг. Тогда можно будет брать заказы на посуду и другие глиняные изделия. В основном всех привлекает национальная посуда, особенно кувшины. У нас уже есть договоренности с несколькими сувенирными магазинчиками, и музей краеведения тоже готов продавать их у себя. Это поможет с арендной платой и зарплатами, чтобы мастерская дальше могла жить.
Скоро мы выпустим первую группу. Наши ребята уже научились делать полноценную посуду и в ноябре смогут участвовать в выставке ремесленников. Сначала мы собирались сделать исключительно инклюзивную выставку, а потом решили, что общая будет лучше. Можно привлечь больше участников и зрителей — это станет нашим первым выходом в люди. У нас уже есть много хороших изделий, которые надо обжечь и покрасить, тогда они будут готовы к выставке.
Мы надеемся, что наш фестиваль привлечет гончаров из других регионов, чтобы они посмотрели на нашу работу, а мы бы узнали, за счет чего существуют другие мастерские. Для дальнейшего сотрудничества это было бы очень хорошо. Мы хотели бы перенять полезный опыт из Дагестана, потому что это один из самых развиваемых в этом направлении регионов. А в Ростове, например, есть одна мастерская, где преподают незрячие мастера. Я вдохновлялась их работами. Это тот уровень, к которому я стремлюсь.
— В команде у нас 8 человек, почти у всех есть свои каналы, страницы в социальных сетях, где мы заранее оповещаем о мастер-классах. У нас вообще хорошо налажены коммуникации. И мы гордимся нашими учениками. Они очень талантливые. Например, незрячая девушка Зейнап Марзиева на первом же мастер-классе показала хорошие результаты. Ребята из ингушского общества глухих с первого же занятия начали делать полноценные изделия. Наши гончары удивляются, как у них сразу же хорошо получается.
С глиной сейчас очень сложно, потому что большая часть ее была украинская. Теперь приходится искать новый материал. Пробуем разную глину, но не всякая подходит: то слишком жирная, то слишком мягкая. Сейчас заказываем глину в магазинах для гончаров в Москве и Санкт-Петербурге, но в будущем хотим добывать местную и лепить из нее. Было бы круто открыть свой цех, ведь раньше в Ингушетии было много гончаров и они использовали только местную глину. Но главная мастерская закрылась еще в 80-х, и новых с тех пор не открывалось.
Вообще, 2000 годы были очень тяжелыми для региона, все силы были направлены на выживание. Только после 2010 года стало развиваться все, что не касается базовых потребностей: кинематограф, литература.
Сейчас всем все интересно, и люди хватают и там, и здесь. Я думаю, что мы поймали волну. И что гончарное дело еще можно вернуть в моду.