Мастер спорта, заслуженный тренер Чеченской Республики Бауд Ахмадов работает в горном селе Шатой, в районной детско-юношеской спортивной школе.
Небольшое светлое здание, где расположен зал тяжелой атлетики, найти несложно: оно находится в центре Шатоя, недалеко от местной больницы. Во дворе стоит железный стол для армрестлинга, вокруг него важно ходит рыжая курица. Дверь распахивается, и сразу становятся слышны тяжелые звуки бросаемых на пол штанг. Бауд щурится от солнца и приветливо улыбается:
— В Грозном, говорят, дождь льет? А в Шатое зимой всегда солнце светит. Дожди у нас, как правило, летом.
Бауд в свои 70 лет одержим тяжелой атлетикой так же, как и в четырнадцать. Еще подростком он начал тягать железо и штанги, сделанные из тракторных колес, у себя во дворе.
— Однажды я случайно уронил железный диск. Отец, разбуженный звоном, выгнал меня со двора и выбросил весь мой «спортинвентарь». Пришлось прекратить тренировки. Но вскоре мы с одноклассником Евгением Петровым стали заниматься у него во дворе до самой поздней ночи — там нас никто не ругал. После школы я устроился рабочим на Грозненский нефтемаслозавод. Как-то после работы, проходя мимо Дворца спорта «Красный молот», услышал характерный звон железа. Спустился в подвал, обнаружил секцию тяжелой атлетики и тут же записался в нее. Это был конец 1966 года, с тех пор я со спортом не расставался.
В 1971 году Бауд стал мастером спорта по тяжелой атлетике, выступая за Чечено-Ингушетию в спортивном обществе «Спартак».
— Правда, совмещать посменную работу и тренировки нужно осторожно, а я был молодым и сильным, нагружал себя по полной. В результате — расширение вен на обеих ногах. Из-за этого не хотели брать в армию. Но я решил: раз могу траншеи копать и бетон грузить, смогу и в армии служить. Добился, чтобы меня взяли в спортроту.
Бауд служил в Азербайджане, участвовал в соревнованиях, занимал призовые места, за это его часто и надолго отпускали домой. В то время с дисциплиной было строго, отпуск солдатам давали редко, поэтому соседи в селе удивлялись, почему же Бауд так часто приезжает к родителям.
— После армии мне предложили выступать в сборной команде бакинского округа, но я отказался. Сейчас думаю, глупо поступил. Вернулся в Шатой, стал работать тренером в обществе «Урожай», а затем — с детьми. С ними интереснее.
Выносливость и сила не раз пригодились Бауду в жизни. Как-то довелось ему стать свидетелем страшной аварии, в которой погибло более сорока человек.
— Это был конец ноября, мороз, скользко, а дорога узкая. Водитель автобуса, который ехал из Грозного в Шатой, не справился с управлением и сорвался с обрыва в горную реку. Я проезжал мимо на машине, увидел, что случилось, сообщил службам спасения и быстро вернулся обратно, спустился вниз…
Увидев уцелевших пассажиров, Бауд, не раздумывая, бросился в ледяную воду к ним на помощь. Тут же образовалась мобильная группа из добровольцев. Одни поднимали раненых наверх, другие жгли костры и согревали их. Когда все выжившие были спасены, Бауд вылез из воды, сделал шаг и упал: от холода тело задеревенело, и он не мог двигаться.
Позже случилось так, что в аварию попал и сам Бауд, он едва не лишился ноги. Врачи убеждали его согласиться на ампутацию, пока не началась гангрена, но он сказал: «Пускай начинается. Посмотрим, кто кого». Бауд не отступил и справился с болезнью.
В небольшом зале, где Бауд проводит тренировки, все сделано своими руками — и сделано с любовью. На деревянном полу, когда-то давно покрашенном коричневой краской, стоят старые самодельные тренажеры, на стенах — раритетные памятные фотографии.
— Вот странно, я вроде тренер, а всю жизнь занимаюсь ремонтом — делаю спортзалы, — говорит Бауд. — На это здание я положил глаз еще в 1970-х годах, когда вернулся в Шатой. Тогда это был никому не нужный гараж. Просил председателя райисполкома сделать из него спортзал. Отказали. А тренироваться и тренировать очень хотелось. Пришлось обустроить себе место в ветхой, заброшенной бойне. Отремонтировал ее, крышу сделал, самодельные помосты. Когда начал тренировать детей, у бойни нашелся хозяин, пришел и сказал: «Освобождайте помещение!»
Следующей была комната в Доме культуры с прогнившими полами. Бауд с ребятами зимой, в холод, все вычистили, настелили полы, провели отопление. В этой комнате, обустроенной под зал, тренер подготовил нескольких мастеров спорта.
— А потом пришел директор Дома культуры: «Освобождайте!» До сих пор удивляюсь, как наша шатойская команда выигрывала республиканские соревнования, выезжала за пределы региона, и это при том, что нам постоянно негде было тренироваться.
В очередной раз оставшись без помещения, Бауд оборудовал спортзал в не функционирующем после землетрясения детском саду. Выбил финансовую помощь в министерствах спорта и образования, подключил родственников и сделал ремонт.
— А через три года чиновники из райисполкома вынесли вердикт: «Это будет спортивная школа». То есть я строил зал тяжелой атлетики, а построил спортшколу, где тут же открыли секции по другим видам спорта. Мы, конечно, тоже там тренировались, но испытывали дискомфорт. Например, ко мне на занятия могли зайти директор и завхоз, сесть и начать курить. Я прошу их не делать этого при детях, а они с насмешкой говорят: «Ты что, здесь хозяин?»
Кстати, в бывшем детсаде Бауд своими руками вырыл еще и котлован под бассейн. Во время войны бассейн, еще не заполненный водой, спас жизнь многих сельчан: они спускались туда, а сверху клали помосты из толстых бревен.
— Конечно, при прямом попадании это никого бы не спасло, но от осколков многие там укрывались, — говорит Бауд.
К сожалению, от осколков не удалось спастись единственному сыну Бауда — 21-летнему Анзору. Он тоже любил тяжелую атлетику. 11 ноября 1999 года, когда он, как обычно, тренировался в сарае, по селу нанесли ракетный удар.
— Анзор выбежал из сарая. Я крикнул ему, чтобы шел в укрытие. Не раз бывало, что ракеты выпускали по одному месту дважды — называется «ковровое покрытие». Но он побежал к месту взрыва — вытаскивать из-под завалов раненых и убитых. После второй ракеты стена, у которой находился сын, вся была пробита осколками, как решето, и только посредине осталось целое место — его силуэт. Прошло уже 20 лет, а я и сейчас все это помню и испытываю такую же боль, как и в тот ужасный день. А куда деваться? Я не один такой в Чечне, кто потерял ребенка. Жизнь продолжается и на земле, уходящей из-под ног. Спасала штанга. В память о сыне продолжаю заниматься с детьми — это помогает мне держаться.
В 2000 году, во время затишья, Бауд организовал у себя во дворе, в том самом сарае, где занимался Анзор, очередной небольшой спортзал. Сделал самодельные тренажеры, подмостки и начал тренировки с ребятами.
— В то время часто проводились зачистки. Военные заходили во двор с оружием и начинали все осматривать, проверять. Дети слегка побаивались. А я им говорю: «Не обращайте внимания, продолжайте заниматься. Мы делаем свое дело, а они — свое». Военные удивлялись, что мы не обращаем на них никакого внимания, но не трогали нас. Уходили. Мы и подвал в доме приспособили под спортзал. Во время войны прятались там, а зимой, когда было холодно, тренировались. Штангами весь пол разбит до сих пор.
Бауд успел поработать и в соседней Ингушетии — в детской спортивной школе он и тренировал, и жил. Воспитал шестерых кандидатов в мастера спорта, правда, защищались они уже после того, как Бауд уехал в Грозный, но часто приезжали к нему.
В разрушенном Грозном тренироваться было негде. И опять тренер засучил рукава и начал строить. На сей раз сделал спортзал из обгоревшего класса в школе № 41.
— В то время в городе валялось много труб, и я из них делал стойки для приседания и жима лежа, шведскую лестницу, другие тренажеры. Кстати, все они теперь здесь, в Шатое. Привез их с собой и сразу стал на них работать. А шведская лестница стоит в моем гараже как память.
В 41-й школе Бауд работал четыре года — с 2003 по 2007, вместе с воспитанниками ездил на соревнования по республике и за ее пределы через многочисленные блокпосты.
— Конечно, мы рисковали, особенно мои молодые ребята. Время было неспокойное, в любой момент их могли задержать, но, несмотря на это, они усердно тренировались. Ребята, да что там скрывать, и я тоже, находили в этом обгоревшем зале отдушину и силы жить. Мы отвлекались от ужаса войны и переключались на развитие своего организма, общались, радовались успехам. За эти годы из моих ребят выросло 12 мастеров спорта.
В 2007 году Бауд вернулся домой, в Шатой. Бывший гараж, к которому он присматривался 30 лет назад, превратился во что-то вроде фермы. Здесь коровы укрывались от жары.
— Мне все-таки удалось отвоевать это здание, — Бауд с удовольствием оглядывает зал. — Никто не поверил бы, что из него можно сделать спортшколу. Никто, кроме меня. Я составил план, нарисовал зал, кабинеты и даже душевую. Глава администрации в то время поддержал мое предложение. И вот теперь здесь детская спортивная школа.
Пока Бауд рассказывает, ребята продолжают тренировку, делая вид, что их не интересуют вспышки фотоаппарата. Когда занятие подошло к концу, они кинулись к шахматам. В этом зале такая установка: тренировать не только тело, но и мозг. Вообще, дети очень самостоятельные. У каждого есть тетрадь, где фиксируются нагрузки и результаты. Тренеру не приходится даже подходить к воспитанникам, они все понимают по одному его взгляду.
После тренировки Бауд приглашает нас к себе домой. По дороге рассказывает, что Шатой замечателен не только погодой и красивыми видами.
— Здесь сама природа позволяет брать большие нагрузки и быстро восстанавливаться. В молодости я реально чувствовал, как расту, а вместе со мной и мышечная масса. Чтобы привлечь к занятиям больше молодежи, я демонстративно забирался на забор и делал стойку на руках или специально заезжал на машине в грязь, начинал буксовать, потом выходил, приподнимал ее сзади и вытаскивал на сухое место. После таких трюков мой зал всегда был полон желающими заниматься. Я тренировал всех детей вокруг, из них потом выросли мастера спорта. Сейчас тренирую их детей.
В доме у тренера, в отличие от спортзала, совсем тихо. Здесь живут только Бауд с женой Маликой, такой же улыбчивой, как и он. За обедом супруги рассказывают, что летом их дом оживает: из Иордании приезжает дочь Милана с тремя детьми. Последнего сына Милана назвала Анзором. В честь погибшего брата.