Малыш и Карлсен. О чем думает 9-летний чемпион мира, глядя на шахматного короля

Леонид Лысцов сосредоточенно переставляет шахматные фигуры. Всю партию погружен в себя, берет выдержкой и предпочитает обороняться, а не махать шашкой наголо. Месяц назад он стал чемпионом мира. А еще у него за плечами серебро России и бронза детско-юношеского первенства Европы. Леониду — девять, он любит мороженое и не ходить в школу. А еще — никогда не сдается и бьется за победу до последнего.

Игра вместо уроков и ручка от Путина

Леня учится в пятигорской шахматной школе — ДЮСШ № 3 и, как говорят родители, на занятиях с тренером Виктором Александровичем Скорченко проводит больше времени, чем с семьей. Мама Леонида, Александра, сидит рядом и наблюдает за сыном. Ни она, ни ее муж Андрей не умеют играть в шахматы. Родители заняты на работе, на чемпионаты сына возят по очереди. Все началось несколько лет назад, когда Леонида отдали в детский развивающий центр.

— Там был шахматный клуб для самых маленьких, — рассказывает мама. — Так Леня попал к самому первому тренеру Галине Геннадьевне Скорченко. Она, глядя на успехи ученика, привела его в шахматную школу к своему супругу.

И понеслось — тренировки, сборы и поездки на соревнования. Леонид счастлив — школу можно прогуливать месяцами.

— Сначала шахматы помогали учебе — они развивают память, Леня все быстро схватывает. Когда мы стали ездить на серьезные соревнования, появилась куча пропусков. Нам повезло, у нас замечательная учительница, которая понимает, отпускает и дает потом писать контрольные. В этом возрасте многие шахматисты переходят на домашнее обучение, конкуренты Лени в школу уже не ходят. Он же пока посещает занятия. Когда может, — говорит Александра.

— Люблю учиться, школу не люблю, — откровенничает Леня. — Раньше я обожал математику — потому что у меня она получается. Она связана с шахматами тоненькими ниточками. Но в последнее время уроки математики разонравились… Нам дают пример и разбирают до его тонкостей для тех, кто ничего не понимает. А я сразу все сам решаю, и почти целый час сижу и зеваю. Я вот люблю на музыку ходить, там можно сесть подальше и погрузиться в свои дела.

На сборах Леня находит новых приятелей, но дружить с ними географически непросто — все приезжают из разных городов. Зато можно погонять мяч после соревнований и, как настоящие мужчины, обсудить острую партию за игрой в карты. Правда, не в покер, а в «Уно».

— Мы и конкуренты, и нет. Вот на турнирах мы соперники, а когда встаем из-за доски — снова друзья. В Сочи я подружился с ребятами из Франции, Голландии и Узбекистана.

— Привозишь домой с соревнований что-то, помимо кубков и медалей?

— Вот в Сочи мне подарили ручку, на которой написано, что она от Путина. Ну, мне приятно. От президента так от президента. А на первенстве Европы вручили планшет.

— В Сочи ты стал чемпионом мира среди школьников до девяти лет. Сильно волновался?

— Этот чемпионат стал моим первым официальным турниром без поражений. Эмоционально было очень непросто. Когда я играл с чемпионом России, конечно, нервничал. Со мной был папа, он еще больше переживал. Но ничего, «быстрые» я сыграл вничью, благодаря дополнительным показателям мне присудили первое место. Получается, теперь я дважды кандидат в мастера спорта по шахматам. По нашей системе у меня первый разряд.

«Карякину не хватило выдержки»

— Ты следишь, как играют взрослые шахматисты — например, за матчем Карякина и Карлсена за титул чемпиона мира? Как думаешь, почему Карякин тогда не выиграл?

— Конечно, я все партии смотрел. Ходят слухи, что Карякин не смог переключиться. Но я думаю, ему не хватило выдержки. После девятой партии, которую он упустил, ему стало так обидно, что дальше он начал проигрывать.

— Как по-твоему, это и стало переломным моментом в матче?

— Девятая партия точно была рубежом. Ведь Карлсен сначала проигрывал, а в ней вернул себе свои позиции. А уже потом, он, возможно, считал: даже если выйдет ничья в блице, ушли бы играть армагеддон (особая, решающая исход турнира партия — Ред.) и, так как Карлсену выпадали черные, ничья была бы засчитана в его пользу.

Мне очень интересно вот что: гроссмейстеры выигрывают белыми. Черными стараются сделать ничью, а белыми выигрывают. Меня поразило, что Карякин восьмую партию выиграл черными. Если бы Карякин сделал бы ничью еще хотя бы в трех или даже двух партиях, он был бы чемпионом мира.

— Получается, он упустил победу. У тебя такое часто бывает, когда ты жалеешь об упущенных возможностях?

— Ну, в шахматах таких случаев было у меня много. Просто на ровном месте один неправильный ход! Иногда осознанно жертвуешь фигуру, делаешь хуже себе и думаешь, что жертва приведет к победе. А вот и нет. Если говорить не о шахматах… я бы не сказал, что я в жизни о чем-то сильно жалею.

— Как считаешь, шахматы похожи на жизнь?

— Похожи. Во-первых, в жизни тоже часто идут войны, а шахматы — это борьба. И в шахматах, как и в реальных войнах, вперед выпускают слабых. Пешками жертвуют первыми. Тяжелую артиллерию оставляют позади. Расстановка фигур напоминает жизнь.

Во-вторых, шахматы — игра, в которой многое зависит от эмоций. Занервничал, и рука сделала неправильный ход. Как я однажды в контрольной по математике с чего-то решил, что дважды три — девять.

Шахматы хороши тем, что в них больше вариантов, чем в жизни, и есть время собраться с мыслями. И даже если кажется, что все упущено, все равно доигрываешь партию и пытаешься исправить положение. Хотя и в жизни так можно… Но не на контрольной по математике.

Я хорошо играю позиционно, вижу будущие удары. Многие люди не могут просчитывать действия наперед. И это похоже на жизнь. Ну и не стоит лезть к сопернику с пешкой — обычно это не дает никакой выгоды. Если уж ходить пешкой, то далеко ее не отпускать.

— Самые необычные ходы у коня. Ты встречал в своей жизни людей, которые, как шахматный конь, могут преодолевать любые препятствия?

— Есть у меня одноклассник Мартин, он не очень здорово учится, но для него жизнь при любых обстоятельствах хороша. Он как-то умудряется перепрыгивать через все проблемы, которые сам себе создает.

— А на что похожа рокировка?

— Рокировка — это что-то позитивное, что происходит с усилием. Быстрое повышение уровня. Как будто в нескольких четвертях подряд получаешь одни пятерки. У меня в жизни рокировка случилась, когда я получил второй разряд. После этого я стал все подряд выигрывать — городские соревнования, краевые, окружные. А дальше я получил первый разряд и представлял Ставропольский край на первенстве России, потом были Европа и чемпионат мира.

— Ты уже упоминал, что в шахматах иногда приходится сдавать фигуру сопернику ради выигрышной позиции. А в жизни тебе приходилось чем-то жертвовать для достижения цели?

— Вот когда я только начинал серьезно заниматься шахматами, жертвовал всеми свободными днями. И кучу нервных клеток оставлял на турнирах… Все ради любви к шахматам, мне это интересно. Игра — как маленькая битва, перестрелка эмоциями. Приятно, что благодаря шахматам я приобрел авторитет в классе — когда возвращаюсь с турниров, все меня поздравляют. И я могу прогуливать.

«Я редко иду на ничью»

— Давай вернемся к историческому матчу Карякина и Карлсена. Есть мнение, что Карякин в 10-й партии упустил ничейную позицию, подозревая, что Карлсен заманивает его в ловушку, и поэтому позволил сопернику выиграть и сравнять счет. Ты согласен, что там был ничейный вариант?

— Думаю, что вариант ничьи все-таки был, просто Карякин его не увидел из-за сильного волнения. Карлсен редко ставит ловушки, не его стиль.

— У тебя бывает такое, что можно и на ничью согласиться, но ты идешь до конца?

— В обычных партиях я редко иду на ничью. Мне очень нравится правило, запрещающее ничью до сорокового хода. Можно только если одна позиция три раза подряд повторяется. Смотрю по сопернику: если мы примерно на одном уровне, то я не стану делать ничью. Если бы я играл с чемпионом мира, я бы, наверное, согласился на ничью. Конечно, была бы лучшая позиция, я бы не сдавался… Люблю бороться до конца.

— Ничья — по сути, компромисс. В жизни тебе приходится идти на компромиссы?

— Да, с мамой. Бывает, что из-за уроков не хватает времени шахматами заниматься. Тогда мы договариваемся — немного уроков, немного шахмат.

— Говорят, что Карякин не выдержал своего лидерства — не был готов, что будет поначалу сильнее чемпиона мира Карлсена. А Карлсен, наоборот, смог перебороть непривычную ситуацию, когда он проигрывал, выждать удобный момент и переломить ход матча. Ты согласен с таким мнением?

— Не думаю, что это так. Карякин был готов к любому повороту. Когда идешь на матч, ты должен всегда быть готов ко всему. Естественно, считается — чемпион мира сильнее претендента. Но нельзя ожидать только равенства или проигрыша!

— Исход матча решили быстрые шахматы. Ты сам больше любишь быстрые шахматы или классические?

— Вообще, люблю быстрые и блиц. В классических шахматах у меня бывают проблемы со временем — долго думаю. А в быстрых я перестраиваюсь, приходится быстро соображать…

— Тебе ближе защита или нападение?

— Я занимаю оборону, не лезу в драку. Иногда со стороны кажется, что положение на доске у меня совсем плохое, но на деле пробиться ко мне трудно. И уже из-за своей линии обороны я потихоньку вылезаю и тесню противника.

Кому-то ближе атака, хочется рисковать и наносить тактические удары. Тогда обычно сразу создают угрозу, жертвуют пешками. Мои сверстники часто так делают — не умеют защищаться. И проигрывают.

Я пытаюсь играть в стиле Карлсена — позиционно. Он играет потихоньку, ставит на выдержку, и к нему не подберешься. Это похоже на мой характер. Я немного замкнутый и осторожный. У меня много друзей, которые лезут на рожон. Я же не ввязываюсь, лучше посижу в сторонке, книжку почитаю.

— А какая у тебя любимая книга?

— "Леонид Штейн. Мастер атаки", про великого шахматиста. Там описана и его жизнь, и восемьдесят его партий. Из не шахматных книг люблю фантастику, Владислава Крапивина, например. Его цикл «Безлюдные пространства» очень нравится. Это про всякие заброшенные пустыри, четвертые измерения и технологии.

— Кстати, о технологиях. Шахматисты часто играют с компьютерами и, как известно, не всегда выигрывают. Получается, компьютеры могут быть умнее людей — это здорово или опасно?

— Это хорошо, потому что можно тренироваться с очень сильным соперником, развиваться. А плохо тем, что выиграть у компьютера практически невозможно. И с живым соперником интереснее. Я пользуюсь программой Deep Fritz, в ней есть все партии, которые когда-либо были сыграны и зафиксированы. Компьютеры, конечно, могут поработить человечество, но с их помощью полезно учиться.

— Когда вырастешь, кем хочешь стать?

— Я с детства поставил себе цель стать очень сильным гроссмейстером.

— Тебе девять. С детства — это в каком возрасте?

— Лет до семи, еще до школы я так решил. Если получится, стану чемпионом мира. Лет, наверное, в тридцать начну бороться за это звание. Лет пять поборюсь и, если не получится, уйду в тренеры.

— А если получится?

— Буду зарабатывать на турнирах. А когда меня кто-то победит, стану тренером.