Конно-спортивный клуб «Сирадин» (в переводе с чеченского — «Серый конь») расположен на территории дельфинария, на берегу Грозненского моря. В черте города его открыли главным образом ради иппотерапии: занятия с лошадьми, как и с дельфинами, благотворно влияют на больных детей. Но клуб — коммерческий проект фонда Ахмата Кадырова, поэтому здесь также работает школа верховой езды, конный прокат, контактный зоопарк и гостиничный комплекс. В клубе не только лечат и учат, но и развлекают: организуют конные прогулки и походы, а еще проводят игры, участники которых верхом на лошадях стреляют из лука, рубят шашками, кидают копья.
Но «смешались в кучу кони, люди…» — это не про них. Потому что в клубе царит идеальный порядок и работают настоящие конники — те, кто считает, что лучше сломать ногу самому, чем допустить перелом у лошади. А замечание «можно пустить на мясо» воспринимают как личное оскорбление.
В клубной конюшне — почти стерильная чистота. Все работники заняты: кто-то натирает тряпкой перегородки, кто-то длинной щеткой обметает потолок, кто-то чистит животных. Здесь двадцать лошадей, и вид у всех ухоженный и счастливый. Две вальяжно лежат на свежих золотистых опилках. Конники говорят, что лошади ложатся, когда чувствуют спокойствие и безопасность. Но вспышка фотоаппарата их насторожила — оба красавца встали на ноги.
Вечером на зеленых лужайках вокруг клуба пасутся кони — отдыхают после трудового дня. Днем же любой желающий, если он опытный наездник, может взять лошадь напрокат и поездить верхом по полуторакилометровому скаковому кругу. Новичков учат в школе верховой езды в специальном манеже, который называют бочкой. Тут лошадь хорошо слушает голосовую команду. В школу принимают начиная с 10 лет и заканчивая 100 килограммами. Людей тяжелее центнера на лошадь уже не сажают. А совсем маленьких катают на пони.
— В детстве я только и думал о скачках, — говорит Ибрагим Агамирзаев, директор клуба «Сирадин». — Чтобы посмотреть их, любые расстояния пешком преодолевал. А за то, чтобы поездить верхом на лошади, пас чужих коров. Мечтал о лошадях, но думал, что для меня это роскошь, которую я никогда не смогу себе позволить.
Но в жизни Ибрагима случился крутой поворот. В 2008 году, когда он работал в милиции, его ранили во время нападения на сотрудников Сунженского РОВД. После этого Ибрагим ушел на пенсию по инвалидности.
— Как-то знакомый конник предложил мне совершить конную прогулку. После долгого перерыва я сел в седло — и в тот же день купил себе коня. Он был высококровный, не английский, конечно, но тоже хороший. Помню, отдал за него 100 тысяч рублей. Подготовил его к скачкам. В конном мире есть такое понятие — «колхозная» скачка, то есть неипподромная. В первой же такой скачке в Урус-Мартане мой Абрек занял первое место. Потом выиграл и в Катар-Юрте. И все… Если лошадь выигрывает подряд две скачки, пусть даже колхозные, для хозяина это уже болезнь на всю жизнь. Потом я купил чистокровного английского жеребца, звали Эларионом. По незнанию я его тогда перегрузил: за один месяц — четыре старта и четыре победы. В итоге он травмировал ногу… стал отцом-производителем.
Конник, который продал мне первую лошадь, сказал: «Есть два вида людей, которые покупают лошадей. Одни действительно любят и приобретают на всю жизнь, а другие — временно, просто потому, что понравилась». С тех пор прошло 10 лет: он продал всех своих лошадей, а я остался с ними.
Дальше — больше. Ибрагим с приятелем построили конюшню в станице Червленной, где тренировали лошадей по заказу. Червленная для этого — самое подходящее место в Чечне: песочный грунт и озеро. Сейчас там находятся все основные тренотделения, где содержатся чистокровные скакуны.
— Конюшню мы построили на 15 голов, прямо напротив озера. Ездили туда из Урус-Мартана, где жили, а это 75 км. Лошадей надо было отработать до восхода, так что утренний намаз делали в дороге, возвращались домой заполночь. Но успехи были хорошие. Наши лошади участвовали в соревнованиях и выигрывали даже машины.
У чеченцев есть традиция — дарить друг другу лошадей. Раньше все так делали, теперь только конники.
— Лошадей дарят лишь тем, кто их действительно любит. Я не представляю, как можно не любить их, и не представляю без них свою жизнь. Мне повезло — часто дарят лошадей, даже дорогих. Один из таких подарков, Твин, выиграл много соревнований и как-то на тренировке повредил ногу, не мог идти, несмотря на обезболивание. Пришлось погрузить на коновозку, чтоб отвезти в конюшню. Когда Твин вцепился мне в футболку зубами, я посмотрел ему в глаза и сказал себе: сколько бы радости ни приносили победы, они не стоят его боли. И решил больше не участвовать в скачках. Ногу Твину вылечили, и я продал его Саид-Хусейну Шаптукаеву — на мой взгляд, лучшему тренеру Чечни. Мне важно, кому я продаю. За судьбой каждой лошади потом обязательно слежу.
В скачках Ибрагим больше не участвовал, но любовь к лошадям никуда не делась, поэтому он занялся конными походами. И первый поход в Чечне после долгого перерыва организовал именно он с единомышленниками.
— Это было в 2015 году. В селе Катар-Юрт проходили скачки, и мы с товарищами так зрелищно туда приехали — на лошадях. С тех пор начались наши конные походы, к которым присоединился муфтий республики Салах Межиев, председатель правительства Муслим Хучиев, замминистра МВД Апти Алаудинов и многие другие. Интересно, что во время этих походов в каждом селе нас ждут, накрывают столы. Походы меня больше увлекают, чем скачки. Ты сидишь на коне, чувствуешь его — это непередаваемое удовольствие. И когда меня пригласили работать сюда, в конный клуб, меня волновало, что будет ограничена свобода движения, что прекратятся походы. Когда позвали второй раз, я все же решился. Тем более была возможность самому тут все спроектировать. И не пожалел, так как походы в моей жизни остались.
Кстати, маршрут самого массового конного похода в России, который состоялся в Чечне 30 апреля этого года, проложил Ибрагим. Почти все лошади конного клуба приняли в нем участие.
— В клубе есть лошади, за постой которых нам платят. Мы их тренируем, готовим к скачкам или к походам. Эта лошадь министра культуры, эта — командира ОМОНа, вон та — министра МВД. А этого коня подарили Рамзану Кадырову. Андалузская порода, испанец. Он на нем не катается, но навещает его. Коня зовут Шамс. Он был не обучен, никого не подпускал, даже сейчас лошадей боится. Но людей любит и понимает, очень чуткий.
С Шамсом в боксе тренер-инструктор Диана, она чистит его щеткой, а затем обнимает.
— Он очень послушный и даже умеет по команде поднимать ногу, — говорит Диана и что-то шепчет Шамсу. Он слушает и снисходительно поднимает переднюю ногу.
Диана Базаева, местная карачаевка, — из семьи конников. Ее мама, Эльза, работала жокеем и тренером, сейчас она ведущий ветврач в республике по лошадям. Отец тоже был жокеем, дяди по материнской линии — все конники.
Кроме Дианы в конном клубе еще пять тренеров-инструкторов, два конюха и один иппотерапевт.
Среди инструкторов и девушки, и мужчины. Приходится учитывать местный менталитет: ученицы, как правило, хотят заниматься только под руководством девушек. А ученики мужского пола обычно предпочитают инструкторов-мужчин — не выносят, когда ими командуют женщины.
Кадры из числа девушек часто меняются. Так, были работницы из Астрахани, Кабардино-Балкарии, Украины. Все приехали работать, а в итоге вышли здесь замуж и уволились.
Диана Базаева, основной «женский» инструктор, рассказывает, что ей удобнее заниматься с девушками: мужчины часто проявляют свой характер, и ей приходится быть резкой либо звать на помощь инструктора Абдуллаха Саламова.
— К лошадям, как и к людям, нужно найти подход, — говорит Диана. — У них у всех разные характеры. Не зря же при рождении им в паспорт записывают одно имя, а в жизни совсем другое — подбираем под характер. Например, у нас есть конь Халк. Мы его даем в прокат только смельчакам, тем, кто требует самого шустрого и быстрого коня. Многие, конечно, не рассчитывают свои силы, не справляются с ним в итоге. Или у нас есть Злючий. Парни жалуются часто, что он непослушный. А на самом деле он у нас просто мальчик с характером, и если давать правильную команду, то он слушается. Многие хотят кататься на Чаборзе, он очень своенравный и игривый. Но пугается, если даже увидит маленького котенка.
Ибрагим говорит, что детям с ДЦП, аутизмом, задержкой речи просто необходима иппо- и дельфинотерапия. Раньше родителям приходилось вывозить их на лечение за пределы республики, а это очень дорого. Поэтому у главы республики Рамзана Кадырова и возникла идея построить дельфинарий и конюшню.
— Дельфинотерапия проводится со дня открытия дельфинария, а мы начали не сразу — не было иппотерапевта. Мы отправили на учебу нашу Сабину.
Сабина Беседина родом из Сибири, потом жила в Москве, приняла ислам и несколько лет назад переехала в Чечню. В клуб попала как клиентка — приходила по абонементу в школу верховой езды, где ее и заметил Ибрагим.
— На обучение надо было послать человека или с медицинскими знаниями, или же с любовью к лошадям. То есть человек должен быть конником. Я заметил эти данные у Сабины и предложил ей поехать на учебу. Мне тоже пришлось поехать — при необходимости я должен уметь заменить любого работника конюшни. Учились мы в Махачкале, затем Сабина обучалась в Ставрополе, получила сертификат иппотерапевта. Ее занятия уже дают результаты. Бывает, дети с задержкой речи начинают произносить первые слова, называть свою лошадь по имени.
— Я пришла к иппотерапии сначала как пациент, — рассказывает Сабина. — Однажды в селе у друзей села без седла на резвую лошадь, упала и сломала позвоночник. Несколько месяцев ушло на лечение, были протрузии и грыжи. Потом снова села на лошадь, и мне стало полегче. Заинтересовалась иппотерапией, много читала. Узнала, что она помогает детям с ДЦП, аутизмом.
Детей-инвалидов с такими заболеваниями в Чечне много, поэтому занятия в клубе «Сирадин» востребованы. Но, как подчеркивает Сабина, на быстрый эффект рассчитывать не стоит.
— Иппотерапия — это как спортзал, работать надо долго. Нет такого, что ребенок через 10 занятий выздоровел. За 10 занятий ребенок получает психоэмоциональные всплески, избавляется от страхов. А, например, при тазобедренной дисплазии нужно постоянно заниматься, чтобы бедра стали на место, суставы пришли в норму.
По словам Сабины, постоянные занятия приводят к тому, что дети социализируются. Некоторые начинают говорить. Один мальчик через полгода занятий начал ходить, девочка научилась сидеть.
— При иппотерапии у ребенка, как ни в одном другом виде спорта, мышцы расслабляются, тепло от лошади разогревает их, а ее движения массируют. Когда лошадь идет, суставы у ребенка начинают работать, как положено. Но каждому ребенку программа подбирается индивидуально — в зависимости от возраста, заболевания, телосложения. С кем-то работаем на физиологическую растяжку, на то, чтобы тонус мышц поднять, а с кем-то больше стишки читаем, Коран учим, числа запоминаем.
Абдул-Халиму пять с половиной лет. Диагноз у него неутешительный — гидроцефалия, последствие менингоэнцефалита, мультикистозная трансформация вещества головного мозга, ДЦП. На иппотерапию ходит второй месяц. Его мама, Фатима, говорит, что сын стал активнее, лучше двигается, проявляет больше эмоций.
— Мы каждые два месяца ездим на реабилитацию в Москву. На иппотерапию ходим недавно, но теперь хочу упор сделать именно на нее. Так получилось, что мы занимались один месяц осенью, зимой был перерыв. И вот тогда я поняла, что это действительно эффективно, почувствовала разницу в состоянии ребенка. Звонила и спрашивала, когда возобновятся занятия. Важно, чтобы они проводились круглогодично.
На первых занятиях Абдул-Халим ложился на лошадь животом, сейчас при поддержке Сабины уже сидит, и с каждым разом все увереннее. Сеанс иппотерапии длится около получаса. Инструктор ведет лошадь, Сабина с мальчиком сидят в седле. Умное животное ступает плавно и осторожно.
— Лошадей для занятий нужно отбирать очень внимательно, — говорит Сабина. — От 12 лет, спокойных, чтобы спина широкая была — детям сидеть удобно, правильно поставленное копыто, ровный шаг. Например, Бокш — идеальный. Судьба у него трогательная. Его на бойню отправляли, но Ибрагим забрал его у хозяина, договорившись, что выкупит его, если сможет откормить. Он с такой любовью за ним ухаживал, что Бокш поправился, окреп. Хозяин увидел его и загнул цену, которую Ибрагим осилить не мог, гораздо выше реальной стоимости. Когда он стал уводить Бокша, все девушки в один голос зарыдали. Это подействовало — хозяин скинул цену, и Бокш остался у нас.