Это двухэтажное здание на улице Буйнакского, 43 — одно из старейших строений современного Дербента, а главное, сохранилось оно в почти первозданном виде. Больше ста лет назад шикарный дом построил для своей семьи местный рыбопромышленник Сафтар Ахундов. Но пожить в нем купец толком не успел.
Купец и меценат Сафтар Ахундов был одним из богатейших дербентцев своего времени. Кто-то говорит, что он был из очень бедной семьи — ребенком бегал по городу босиком и зарабатывал, зажигая на домах керосиновые фонари. По другой версии, отец Сафтара был довольно обеспеченным купцом. Но все версии сходятся на одном: свое состояние Ахундов сколотил сам и сделал это с помощью рыбных промыслов.
— 1901−1902 годы — расцвет рыбной промышленности в Дербенте. К этому времени Сафтар Ахундов уже был на коне, — рассказывает Гусейнбала Гусейнов, старший научный сотрудник Дербентского историко-архитектурного музея-заповедника и автор 12 книг о Дербенте. — В начале XX века в городе стали ловить очень много рыбы, каспийской селедки — залома, которая была очень востребована в российских городах. В Москве был открыт фирменный магазин «Залом». Такие же были и в Петербурге, и в Нижнем Новгороде. Эта рыба очень ценилась, считалась деликатесной. Покупалась на аукционах на год вперед.
Дербентский берег Каспия был поделен на 12 участков, каждый из которых сдавался в аренду предпринимателям. Деньги шли в городскую казну. Для города это были ощутимые суммы: на них в Дербенте стали строить больницы и открыли реальное училище. Одним из таких «рыбных магнатов» и стал Сафтар Ахундов.
Сколотив солидное состояние, Ахундов решил построить большой дом для своей семьи. Имени архитектора, к сожалению, не сохранилось, известно лишь, что его пригласили из Петербурга.
Здание построено по классическим канонам XIX века, в соответствии с модой начала XX века. Современные архитекторы называют этот стиль версией европейского классицизма. Строителями были местные жители.
— Считается, что здание стоит с 1914 года, но точных сведений нет. Я считаю, что строительство должно было занять немало времени. Все делалось вручную из бутового камня. Все камни надо было подобрать по размеру, подтесать их и посадить на место, — говорит Гусейнбала Гусейнов.
Между собой камни скрепляли с помощью известкового раствора. На его приготовление тоже уходило достаточно времени.
— Я встречался с человеком, который строил это здание. Сегодня их называют прорабами, а тогда называли десятниками, — рассказывает знаток города. — Он рассказывал, что делали большие такие ямы, гасили там известь и засыпали ее землей. Извести надо было дать отстояться. И год так стояли растворы под землей.
Купец Ахундов щедро платил строителям за работу — золотом и бумажными деньгами.
— Платили четыре рубля ассигнациями и пять рублей золотом за каждый камень в стене. Это были достаточно большие деньги по тем временам. Килограмм мяса стоил 20−25 копеек. Десятник рассказывал, что золото никто не брал, потому что мелкие монеты легко терялись. К тому же они могли быть фальшивые, — рассказывает Гусейнов.
Сколько времени продолжалось строительство, точно неизвестно. Но пока поднимали следующий ряд камней, предыдущий под влиянием погодных условий успевал поменять цвет. Чтобы камни не темнели, строители пошли на хитрость: каждый ряд укрывали парусиной.
— Каждый ряд поднимался — поднималась парусина. Практически до кровли все здание было закрыто. Потом ее содрали — и стена оказалась одинакового цвета.
Огромное двухэтажное здание в виде квадрата с внутренним двором имело несколько отдельных входов. Они сохранились и сейчас. Заднюю часть дома, как предполагает Гусейнов, хозяин собирался сдавать. А в части, выходящей на нынешнюю улицу Буйнакского, жил сам.
— Старожилы рассказывали, что на втором этаже располагался зал, — вспоминает Гусейнов. — Там уникальная лепка, говорят, итальянцы лепили. Она до сих пор сохранилась прекрасно.
С мастерами итальянцами, занимавшимися внутренним декором, связана интересная история. Они украшали лепниной залы и коридоры дома, но в какой-то момент Сафтар Ахундов рассорился с мастерами, и они уехали в Нальчик — на новое место работы. Но рыбопромышленник одумался и вернул итальянцев в Дербент, пообещав им заплатить гораздо больше, лишь бы подобной тонкой работы не было больше нигде на Северном Кавказе.
— Каждый Новый год в течение нескольких дней в этом зале с лепниной проводились детские благотворительные утренники за счет Ахундова, — говорит Гусейнбала Гусейнов.
По другим данным, пожить в своем особняке Ахундов так и не успел. Якобы строительство окончилось аккурат к началу революции, когда промышленник с семьей был вынужден бежать в Баку.
Так или иначе, с приходом революционеров в Дербент здание стали использовать для заседаний ревкома. Семья Ахундова, сменив фамилию, осталась в Азербайджане. А самого Сафтара позже арестовали.
— В 1936 году, когда спустили план из Москвы — нужно было найти врагов народа и посадить, Ахундова нашли и привезли в Дербент, — говорит Гусейнбала Гусейнов. — Семья не знала, где он. В 1937-м его расстреляли.
С апреля 1918 года в здании размещался Дербентский ревком, здесь жил и работал дагестанский революционер Казимагомед Агасиев. А затем, до 1975 года, в доме Ахундова располагалась Центральная городская больница. Сейчас тут поликлиника и наркологический диспансер.
Несколько лет назад в поликлинике проводили ремонт. Несмотря на то что здание — памятник республиканского значения, не все удалось сохранить в первозданном виде. Стены и потолки на первом этаже обшили современными материалами, не было возможности сохранить и паркет — его заменили на ламинат. Но в целом, по мнению дербентских архитекторов, здание в хорошем состоянии. Главный вход в поликлинику — высокие деревянные двери — подновили, сохранили и старинные деревянные перила, и лепнину на стенах и потолках. В другом подъезде поликлиники можно увидеть «родную» мелкую плитку на полу и кованые решетки лестничных перил.
Ну, а во внешнем облике здания за его более чем столетнюю историю почти ничего не изменилось. Лишь во внутреннем дворе надстроили небольшое незаметное помещение под крышей второго этажа. Все балконы на фасаде здания такие же, как и были. А вот на боковой стене от них остались только консоли. Неизвестно, по каким причинам их не стали восстанавливать.
— Хозяин хорошо вложился в строительство. Второго такого здания с такой архитектурой в Дербенте нет, — убежден почетный житель города Гусейнбала Гусейнов.
Потомков рыбопромышленника в городе не осталось. Ходили лишь слухи, что они хотят объявиться и вернуть дом себе.