Несколько недель Северная Осетия бурно обсуждает судьбу национального языка. Все началось с того, что СМИ сообщили со ссылкой на заведующего кафедрой ЮНЕСКО по поликультурному и полилингвальному образованию республиканского пединститута Тамерлана Камболова об итогах опроса первоклассников-осетин во Владикавказе. Выяснилось, что языком владеют всего 10−20%. Общественность в один голос сокрушалась и выражала недовольство школьной программой. Мнения разошлись только по поводу того, кто несет ответственность за ситуацию: родители или преподаватели. Следом в топку негодования дров подбросили в республиканском Минобрнауки. Ведомство просило родителей подтвердить подписью согласие на то, чтобы их дети изучали осетинский язык, при том, что в школах это обязательный предмет. И снова интернет захлестнули многочисленные посты: должен ли быть осетинский в школах обязательным? Для усиления позиций родной речи создали комиссию по сохранению и развитию языка, которую возглавил лично глава республики Вячеслав Битаров.
Все ли так плохо с родным языком в республике и можно ли преподавать осетинский эффективно? «Это Кавказ» поговорил с преподавателем Асланбеком Касаевым, который уже два года бесплатно обучает родному всех желающих.
Асланбек Касаев пять лет был школьным преподавателем осетинского языка, но учебная программа его категорически не устраивала. Поэтому вместе с поэтом Черменом Дудаевым он решил открыть свою школу по сохранению национального языка и культуры.
— Было свободное время, знания и желание ими делиться. Причем это не мой заработок, — говорит Асланбек.
Для воплощения идеи сначала нужно было обзавестись учебниками и набрать команду единомышленников. Для этого не было ни средств, ни связей, и Асланбек с Черменом обратились к депутату Госдумы Казбеку Тайсаеву.
— Он мне не родственник, не брат и не сват, — объясняет преподаватель. — Он нас выслушал и купил 30 экземпляров книг, методический материал под авторством Зинаиды Корнаевой. На протяжении 10 месяцев он выплачивал зарплату двум учителям, которых я взял. Работать бесплатно, как я, никто не захотел. Я их не осуждаю.
Сначала группы было три, потом Асланбек остался один и был вынужден сократить число групп до одной, хотя желающих учиться было много. Сейчас в группе 25 человек. Взять больше не получится: в классе нет места.
Занятия проходят в небольшом помещении в республиканской научной библиотеке — его директор Ирина Хайманова предоставила Асланбеку бесплатно.
— Целый год я работал без доски, — вспоминает учитель. — Тяжело было. Это же не урок музыки, чтобы воспринимать все только на слух. Мозг не запоминает, если рука не записывает. Мог бы, конечно, сказать, чтобы доску купили ученики. Но тут дело принципа: сказал все бесплатно, значит, бесплатно.
Асланбек стал обращаться за помощью, его выслушивали, обещали помочь и пропадали. В итоге помог еще один депутат Госдумы — Артур Таймазов.
— В его приемной стояли три доски. Мне сказали, что могу выбрать любую. Я от счастья и приступа жадности взял самую большую. Тащил на себе до библиотеки со счастливой улыбкой.
В школе Асланбека только взрослые. Правда, он все равно зовет их детьми. Профессии разные: есть иконописцы, музыканты, филологи, юристы, экономисты. Возраст учеников от 17 до 82 лет.
— Ко мне ходит бабулечка, очень оптимистичная женщина. Когда она пришла, я ей говорю: «Вера, вы что, думаете, на тот свет без осетинского языка вас не пустят?» Она ответила, что это ее мечта — выучить осетинский. «Везде надо платить, а у меня пенсия не резиновая». Она где-то нашла и бесплатные курсы по игре на осетинской гармошке, записалась. Душа нашей компании. Даже смешить старается на осетинском. Вроде бы зачем русской женщине осетинский язык? — с улыбкой говорит Касаев.
Класс Асланбека вообще многонациональный. Кроме осетин здесь есть немцы, украинцы, русские. Преподаватель говорит, что они полюбили республику и хотят общаться с местными на их языке.
— Мне все равно, кто станет говорить на моем языке: англичанин, армянин, немец, чеченец. Язык умирает тогда, когда умирает последний его носитель.
Первые ученики Асланбека пришли к нему с нулевыми знаниями. Теперь они могут поддержать любой разговор на осетинском, говорит учитель.
— У меня свои методы обучения, наработанные и опробованные в практике. Когда пройдем какую-то тему, я привожу нескольких носителей языка и устраиваю практику, а сам сижу и контролирую процесс. У нас с детьми есть группа в «вотсапе». Общаемся там исключительно на осетинском, — объясняет Асланбек.
Чтобы заинтересовать «детей» еще больше, Асланбек иногда пишет о них на осетинском в газету «Растдзинад», где работает корреспондентом. Говорит, что заинтересованные ученики сначала переводят статью о себе, а потом — всю газету.
Школьное же образование, считает учитель, с каждым годом сдает позиции.
— Книги по осетинскому языку пишут те, кто ни одного часа не проработал в школе. Как учитель, отдавший пять лет обучению детей, я знаю, что современным детям нужно не заучивать правила, а больше разговорной речи и примеров. К правилам можно приступать, когда есть хотя бы базовые знания, — считает Касаев.
Комиссии по сохранению языка поверхностны и малоэффективны, поэтому не нужны, считает преподаватель.
— Нужно растить патриотов. Такие люди свой национальный язык точно будут знать. А у нас только почкованием плодят надзорные органы. Предыдущая комиссия по сохранению языка просуществовала 19 лет, за это время и 19 человек благодаря ее стараниям на родном языке не заговорили. Получается, что нужно сразу создавать и комиссию по надзору за эффективностью комиссии по сохранению осетинского языка, — шутит Асланбек.
С государственными ведомствами у него свои отношения. В прошлом году Минобрнауки республики известил Касаева о проверке.
— Я им ответил, что прийти они, конечно, могут, но проверять меня — не в их компетенции, я сам так же могу прийти к ним с проверкой, — говорит Асланбек. Проверка к нему тогда не явилась.
Отказываться учить родной, ссылаясь на то, что он трудный, по мнению преподавателя, нельзя. Никто не может отказаться учить в школе биологию или географию. Перекладывать ответственность со школы на родителей неправильно, считает он.
— Я знаю множество семей, где дети владеют английским языком, а родители нет. Получается, что это полностью заслуга учителей. Почему же с осетинским языком должно быть иначе?
Несмотря на проблемы с преподаванием, на самом деле с осетинским языком не все так плохо, обнадеживает Асланбек. Пациент скорее жив, чем мертв.
— Не стоит делать выводы только из небольшого опроса. Ситуация с владением языком не так плоха, как о ней говорят, это точно не только 20% осетин, — говорит Асланбек. — Знаю ученых, которые сами плохо владеют языком, но делают какие-то выводы. Они же поддерживают идею внесения языка в число вымирающих. Но никто из них не сможет объяснить, откуда взят такой вывод? Где факты? Кого они спросили? В большом Алагирском районе, к примеру, никто на русском почти не говорит. Все знают родную речь. То же самое Дигорский и Ирафский районы.
При этом преподаватель согласен с тем, что первым языком должен быть русский: «Стыдно быть представителем такого государства, как Россия, и не знать его нормально». Но и осетинскому языку фатальное падение престижа в ближайшие годы не грозит.
— Не нужно вызывать скорую, нет необходимости в реанимации. Осетинский язык здоров, пока живы те, кто способен говорить на нем и передавать следующему поколению.