О крокодиле Гене, дедушке-шахтере и первом рубле

─ Похоже, вам, Вячеслав Зелимханович, удалось осуществить мечту крокодила Гены, друга Чебурашки. Помните, Гена играл на гармошке и сокрушался: «К сожаленью, день рожденья только раз в году». А у вас их два.

─ Да, чистая правда. И «благодарить» за это удвоение я должен паспортистку, допустившую ошибку при оформлении документа. В моем свидетельстве о рождении дата указана так: 2/2/1961. Женщина приняла черточку, отделявшую день от месяца, за единичку и записала в паспорте: 21 февраля. Наверно, надо было настоять, чтобы все переделали, но тогда мне в голову не приходило, что через десятилетия займу заметный пост и подробности моей биографии заинтересует кого-то кроме родных и друзей…

Поленился сразу исправить чужую оплошность и теперь получаю поздравления с интервалом в три недели. Хотя, конечно, мой настоящий день рождения 2 февраля. Впрочем, с годами начинаешь спокойнее относиться к любым датам. Это в детстве праздник, когда с нетерпением ждешь подарков.

─ Вы ведь родились в горах?

─ Да, в высокогорном селении Верхний Садон Алагирского района. 1800 метров над уровнем моря. Нас у родителей три брата: Таймураз, Казбек и я ─ самый младший.

─ Кто имена давал?

─ У осетин принято, что право выбора предоставляется наиболее уважаемому и близкому человеку, но не родственнику. Отец дружил с главой семьи Габолаевых из Верхнего Згида, он и назвал нас.

─ Ваш отец кто по профессии?

─ Шахтер. Не удивляйтесь, они есть не только в Кузбассе или Донбассе, но и в горах. Именно в нашем регионе зарождалась промышленность Северной Осетии. Раньше ведь как горцы строили дома? Находили вертикальную поверхность и пристраивали к ней три стены, чтобы гора или скала служили естественной защитой с тыла. Если такого участка не было, делали его искусственно. Разводили на скалах костры, нагревали камни и заливали холодной водой. В образовавшиеся от перепада температур трещины вбивали клинья и раскалывали скальные отложения. По легенде, однажды горцы обратили внимание, что часть камней плавится, стекает ручейками и застывает, принимая определенную форму. Это был свинец, из него наши предки стали делать наконечники для стрел и копий, которые раньше покупали у торговцев на Великом Шелковом пути, проходившем через Мамисонский перевал.

В конце XIX века бельгийские предприниматели арендовали у русского царя участки земли в кавказских горах, заложили свинцово-цинковые шахты и начали разработку руды. Историки утверждают, что в годы Великой Отечественной войны более половины пуль выплавлялось из свинца, добытого на рудниках Садона. Помимо этого там в небольших количествах получали золото и серебро. Обогатительный завод «Кавцинк» сперва располагался в Алагире, потом его перевели во Владикавказ.

─ Вредное производство. Прикрыть не хотите?

─ Сейчас «Электроцинк» принадлежит холдингу УГМК, с которым мы долго вели переговоры, и уральцы в конце 2016 года остановили свинцовое производство. Цинк пока перерабатывают. Но надо учитывать и социальный фактор: на заводе работают около двух тысяч жителей города. Нельзя их выбросить на улицу. Руководство комбината пообещало, что вложит в реконструкцию шесть миллиардов рублей, и через два года мы получим современный комплекс, соответствующий экологическим требованиям. Не менее важно вывезти клинкер, миллионы тонн скопившихся за десятилетия на территории Владикавказа отходов производства. Периодически они воспламеняются, начинают тлеть, загрязняя атмосферу. Это, пожалуй, самое вредное. Думаю, решим и эту проблему…

─ Вы не закончили рассказ об отце, Вячеслав Зелимханович.

─ Да, продолжаю. У нас род потомственных шахтеров. Дед Моисей в начале 50-х годов прошлого века был награжден за горняцкий труд орденом Ленина, который сберегается в семье как ценная реликвия. Дед умер в 1960-м, я его не застал, но много знаю о нем благодаря рассказам бабушки. В молодости дед уехал на заработки в советский тогда Харбин, скопил небольшой капитал, вернулся на малую родину и открыл магазинчик в горах, торговал всем необходимым.

─ Вот от кого у вас талант бизнесмена!

─ Может, и так, хотя я все же не по коммерческой части, меня больше производство интересует… В 37-м году деда, как водилось в ту пору, раскулачили и осудили. Попал он на лесоповал, но, к счастью, отсидев несколько лет, подал апелляцию, которую частично удовлетворили. Больше дед не занимался предпринимательством, пошел на шахту. Добился таких успехов, что представляли к званию Героя социалистического труда, хотя, видимо из-за судимости, пусть и погашенной, ограничились орденом Ленина.

Отец тоже много лет проработал на руднике. Во время Великой Отечественной войны был ранен, как следствие ─ осложнение на почки и падение зрения. По состоянию здоровья спускаться под землю запретили, нашел занятие на поверхности. Зарабатывал немного, семья жила в основном за счет подсобного хозяйства. Проще говоря, выращивали скот на продажу. Тогда были жесткие ограничения: в одном дворе ─ не более двух коров и десятка овец. Коней держать не разрешали. Но отец нарушал запреты. Нелегально. Наша отара насчитывала до ста баранов и овец, было не менее пяти коров. И лошадь имелась. А как без нее в хозяйстве?

Продавали шахтерам молоко, овечью шерсть. Когда приезжал с проверкой фининспектор, скот уводили в горы, прятали по лесам и ущельям. Соседи, как в стародавние времена, предупреждали друг друга о непрошеных гостях. Раньше разжигали костры на сторожевых башнях, теперь передавали новость из уст в уста, оббегая дом за домом. Мол, неприятель идет, прячьтесь.

─ Вас с какого возраста к делу приставили?

─ Сколько себя помню, всегда помогал родителям. Таймураз старше на одиннадцать лет, Казбек ─ на восемь, и, конечно, основная нагрузка по хозяйству лежала на них, но я тоже старался, делал что по силам.

У всех троих ─ высшее образование. Старший брат окончил во Владикавказе строительный факультет горно-металлургического института, мы с Казбеком ─ факультет механизации Горского сельхозинститута.

─ Помните, когда заработали первые деньги?

─ После школы пытался поступить на экономический факультет нашего университета, но не хватило баллов. Устроился слесарем на рудник. Спустя месяц принес домой зарплату… Через год стал студентом сельхоза и попробовал заняться предпринимательством. В свободное от учебы время.

Отец держал уже меньше скота, Таймураз по направлению уехал строителем в Новгородскую область, Казбек работал по специальности, в селе бывал редко, а сенокосные угодья, принадлежавшие нашей семье, оставались. Горное сено всегда ценилось. Экологически чистое, калорийное, мягкое. Вот я и договорился с отцом, накосил на летних каникулах сена, свез его на равнину и продал. Заработал рублей шестьсот или даже больше. Модно приоделся, купил на рынке джинсы, дубленку, стал выглядеть, как сын богатого человека…

─ Семья по-прежнему жила скромно?

─ Мы никогда не бедствовали, но и роскошествовать крестьянский труд не позволял. Отец заставлять нас работать от рассвета до заката. В сенокос вообще ни минуты свободной не оставалось. Большинство моих одноклассников жили в поселке Садон, расположенном у подножья гор. Летом у них были полноценные каникулы. Три месяца! Помню, с завистью смотрел на ребят, которые уезжали по путевкам в пионерлагеря, к морю с родителями. Я все лето вкалывал.

В мае-июне пропалывали и окучивали картофель на приусадебном участке. Собранный урожай продавали шахтерам. Нашу картошку брали с удовольствием.

В июле и августе шла заготовка сена. А условия в горах тяжелые. Наш дом на северном склоне ущелья, а косили мы на южном. Сначала спускаешься вниз, затем карабкаешься вверх. Чтобы не бегать каждый божий день, брали с собой палатку и ночевали в ней, пока сезон трав не заканчивался.

Об армии, Чернобыле, цветах и стреле

─ В 1984 году окончил институт, и меня призвали в армию. Военной кафедры у нас не было, так что на полтора года отправили рядовым солдатом. Учебку проходил в Остре. Это в Черниговской области Украины. Служил хорошо, мог остаться в части сержантом, но случился конфликт… Я зашел в штаб за бумагами, а писарь нахамил мне, стал оскорблять, я не сдержался, ответил. Горский характер! Началась драка, да такая, что сломали стол начальнику штаба. В разгар битвы в кабинет вошел командир… Он не стал выяснять, кто виноват. В итоге я загремел в Белую Церковь под Киевом, где располагалась база подготовки для отправки в Афганистан. Туда, правда, не попал, нашел общий язык с офицерами и задержался на базе почти на год. За добросовестную службу дважды получал отпуск, был сначала замкомвзвода, потом ─ старшиной роты.

─ С дедовщиной сталкивались?

─ Куда без нее? Но командиры строго боролись с нарушениями устава, и я с первого дня дал слово, что буду служить по правилам. Даже став старшиной, не позволял себе послаблений. Подъем в шесть утра — и с голым торсом вместе со всеми на зарядку. На учениях наша рота всегда оказывалась в числе лучших.

─ Авария в Чернобыле застала вас в армии?

─ Прекрасно помню те дни. В середине апреля 86-го года поехал за новобранцами в Донецк. Вернулся в часть к 26 апреля. Рано утром нас подняли по тревоге, построили на плацу без оружия, приказав взять лишь ОЗК ─ общевойсковой защитный комплект. Часа три продержали без объяснений. Потом отпустили на завтрак, сказав лишь, что случилось стихийное бедствие. Мы шли и гадали: где, какое? Зачем понадобился ОЗК? Даже командиры пребывали в неведении. Или делали вид, что не знают.

Затем химроту и роту материального обеспечения погрузили в машины и увезли в сторону Чернобыля, выставили в оцепление вокруг пораженной зоны. Через день практически весь полк туда забрали. Лишь тех, кто должен был увольняться, оставили в части, можно сказать, пожалели. В казармах повесили свинцовые шторы, асфальт обрабатывали специальными реагентами из пожарных машин…

А 1 мая меня и еще нескольких бойцов командировали в Конотоп на офицерские сборы. Ехали мы через Киев. Стоял ясный, теплый, солнечный день. Киевляне и гости города гуляли по Крещатику, ели мороженое, пили газированную воду… Было много детей, родителей с колясками.

Никто и не подумал отменить первомайскую демонстрацию, хотя накануне ветер сменил направление и погнал радиационное облако из Припяти на столицу Украины. Мы отправились на железнодорожный вокзал и увидели штурмующую поезда толпу. Почувствовав опасность, люди в панике пытались вырваться из города. В здании вокзала было не протолкнуться, столько народу набилось внутрь. Снаружи, предотвращая давку, стояли милиционеры и солдаты. Хорошо хоть, что по воинским предписаниям нам продали билеты, и мы смогли кое-как сесть в поезд до Конотопа.

Там я провел почти два месяца, получил звание лейтенанта и в конце июня демобилизовался.

─ Вернулись домой?

─ До призыва в армию у меня было направление в «Госкомсельхозтехнику». Я ведь окончил институт с красным дипломом, за все годы не получив ни единой четверки на экзаменах, и мог выбирать место работы. Когда вернулся летом 86-го, оказалось, что структуру, в которую распределился до службы, ликвидировали в ходе реорганизации. Хотел вернуться в село, устроиться механиком в гараж при руднике. Но все же решил сходить в республиканское министерство сельского хозяйства: мол, так и так, помогите с трудоустройством.

В Минсельхозе посоветовали обратиться в объединение «Цветы Осетии», где, как легко догадаться, выращивали цветы и рассаду для озеленения городов. Во Владикавказе комбинатом командовал боевой генерал в отставке Михаил Бароев. У него в совхозе была вакансия главного инженера.

Михаил Александрович посмотрел мои документы и сурово сказал: «Всерьез надеетесь в 24 года занять столь ответственную должность? У нас большой коллектив, множество сложных вопросов, а вы почти не работали на производстве. Не только начальником, даже механиком вас не возьму!» Я собрался уходить, но Бароев остановил в дверях вопросом: «А вы откуда приехали?» Да вот, отвечаю, из армии вернулся. Михаил Александрович взял военный билет, увидел, что я был старшиной роты, а значит, получил опыт руководства людьми… Выдержав паузу, сказал: «Начинай механиком, а дальше ─ видно будет».

В 26 лет я стал главным инженером совхоза, в 29 ─ заместителем директора, но в какой-то момент захотел запустить собственный проект и вместе с двумя товарищами арендовал у «Цветов Осетии» 13 гектаров пахотной земли на окраине Владикавказа. В 1991-м уже разрешили заниматься частным предпринимательством. Мы вышли из совхоза и создали фермерское хозяйство «Фат».

─ Это что значит?

─ «Стрела» по-осетински.

─ Почему такое название?

─ Было стремление лететь и развиваться, как стрела.

─ Получилось?

─ Вроде да… Хорошо, что в юности я научился работать на тракторе, пригодилось. Собственно, эти навыки и сегодня не потерял, такое не забывается. Первое время сам садился за баранку и пахал, сеял. Арендовали «Камаз», чтобы вывозить продукцию, потом взяли в банке кредит под 2% годовых и выкупили технику в собственность.

─ Что выращивали?

─ В основном картофель. Помню, как ездил в Кострому, другие города… Зимой, когда на селе затишье, использовали «Камаз» для грузоперевозок. Заработали немного денег, добавили кредитных и построили ферму на 70 голов рогатого скота.

О воде, пиве и скорой помощи

─ А пивоваром вы когда стали, Вячеслав Зелимханович?

─ Как-то в Волгодонске мы отдали картофель на реализацию державшей несколько магазинов семье. Нам сразу не заплатили, пообещав рассчитаться позже. Но в итоге целиком закрыть долг не смогли. В 93-м году катился вал банкротств мелких предпринимателей. Вот волгодонцы и предложили: «Возьмите вместо компенсации оборудование для пивзавода на триста литров в сутки. Для себя покупали в Венгрии». Строго говоря, это даже полноценным заводом назвать было нельзя. Мы стали думать: чем не получить за картофель ничего, лучше взять хоть что-то. Может, приспособим к делу. Забрали оборудование, привезли во Владикавказ, проконсультировались в университете на кафедре пивоварения, постепенно разобрались в технологии. Рядом с заводом «Электроцинк», где традиционно наиболее дешевая недвижимость в городе, выкупили частный дом, установили в нем пивоварню и запустили производство.

Спрос сразу был колоссальный. Свой товар, родной, не привозной. Плюс отменного качества…

─ Откуда пиво взялось в Осетии?

─ Это важная часть нашей истории. Оно тут было испокон веков. Я даже с немцами спорил, доказывая, что традиции пивоварения у нас зародились раньше, чем в Германии. Они, конечно, не поверили, а зря. Пиво ─ национальный осетинский напиток. В нартском эпосе рассказывается, как наши предки впервые варили его. Это сделала Шатана, жена героя Урызмага. Мы ей памятник поставили. С чашей пива в руках…

Со временем чаша ─ уацамонга ─ стала символом обращения к всевышнему, обязательной деталью. В Южной Осетии даже высшая государственная республиканская награда так называется ─ орден Уацамонга. А у нас в торжественных случаях дарят вычеканенную из ценных металлов чашу с пивом.

…Расскажу историю. Хотя, честно скажу, не знаю, что в ней легенда, а что ─ быль. Николай II ─ единственный русский царь, приезжавший во Владикавказ. На перроне вокзала его встречали, как принято в Осетии, с чашей пива и тремя пирогами. Император пригубил и… выпил до дна, так понравился напиток. Пока Николай гостил в наших краях, везде ему подносили осетинское пиво. Закончилось тем, что царь увез с собой в Петербург лучшего пивовара. Но попытки повторить успех на берегах Невы ничем не увенчались. Вкус получился другой. Разумеется, царь рассердился. Пивовар предположил, что дело в качестве воды. Из Владикавказа в столицу отправили бочки с родниковой водой, но в дороге она протухла, а пивовара с позором прогнали прочь.

С осетинскими пирогами схожая картина. За пределами республики они совсем другие, хотя вроде бы готовят их по традиционным рецептам. Выездная модель не срабатывает. Есть тут секрет…

─ А почему завод по производству пива и безалкогольных напитков вы назвали «Бавария»? Как-то не патриотично.

─ В 2006 году на территории бывшего мясокомбината мы построили современное производство. Оборудование в основном покупали в Мюнхене, и мне показалось правильным подчеркнуть его немецкие корни. А вот питьевая вода «Тбау» названа в честь места, где добываем ее. Я облазил с гидрогеологами десятки гор в окрестностях Владикавказа, пока не нашел источник, который искал. Многочисленные исследования показывают: в «Тбау» благоприятно и гармонично сочетаются все необходимые для человека микроэлементы.

─ Много производите воды?

─ Порядка 50 миллионов литров в год. Точную цифру не скажу, поскольку не знаю ее. Мне не верят, но это так. Я давно отошел от управления компанией, этим занимается старший сын Зелимхан.

─ А пива сколько варите?

─ Если память не изменяет, в прошлом году ─ около 8 миллионов литров, на 2017-й сын вроде поставил задачу увеличить до 10−11 миллионов. Но лучше у него уточнить…

Не вспомню, когда впервые попробовал пиво. Ясно, что в раннем детстве: оно всегда присутствует на наших застольях. Как и пироги. В осетинском пиве процент алкоголя маленький, как в квасе. Не захмелеешь.

─ Помните, у Аркадия Райкина: «Пить, курить и говорить я начал одновременно»?

─ Похоже. Но я никогда не курил. Отец категорически запрещал, а его слово было законом для меня. Лишь в армии мог затянуться сигаретой на посту, но исключительно для того, чтобы комаров отогнать. Их на полигоне было огромное количество!

И крепкие напитки не употребляю, а вот наше пиво люблю. Оно не горькое, даже сладковатое на вкус. Темное пиво верхового брожения. Да что долго рассказывать? Лучше попробовать!

Не скрою, горжусь «Баварией». Такое, знаете, государство в государстве, где много чего есть, включая теплицы, в которых круглый год выращивают помидоры с огурцами, спорткомплекс с бассейном, медицинскую службу с двумя машинами скорой помощи.

Купил их на собственные деньги. Получилось как? Моей маме идет девяносто четвертый год. Пару лет назад ей внезапно стало плохо, артериальное давление подскочило до двухсот единиц. Вызвали неотложку. В диспетчерской первым делом поинтересовались возрастом больной. Если бы мы сказали, что ей за девяносто, наверное, могли бы вообще не приехать. Поэтому ответили, что 68 лет.

И все равно скорой долго не было. Час прошел, полтора… А маме становилось хуже и хуже. Когда я примчался с работы, она лежала почти в бессознательном состоянии. Сами сделали укол, давление упало, мама перевела дух. Но я перенервничал, ночь не спал, думал, что делать. Идти в Минздрав и ругаться? А какой прок, что это реально изменит?

Под утро решил: подарю четыре новых машины городской станции скорой помощи. Еще два специально оборудованных «Мерседеса» купил для «Баварии». Лицензировали, укомплектовали бригады врачами. Они круглосуточно обслуживают всех сотрудников компании, а их почти тысяча человек.

─ Бесплатно?

─ Разумеется. Неужели стал бы брать с «баварцев» деньги за лечение?

Повторяю, я занимался тогда своим предприятием и не думал, что придется возглавить республику…

─ На Октоберфест в Баварию ездили?

─ Неоднократно. Но не праздновать и пиво пить, а по делу. В Мюнхене и Нюрнберге регулярно проходят выставки пивоваров. В последние два года мне, понятно, было не до таких поездок, а раньше отправлялись большой делегацией ─ человек 10−15. Отбирали лучших работников, отличившихся за год.

─ Совмещали приятное с полезным?

─ Повторяю: пиво люблю, но пью мало. И на Октоберфесте налегал на колбаски, сосиски, кур, которых там жарят тысячами…

─ Не думали перенести подобный праздник сюда, в республику?

─ Уже сделали. Лет пять назад впервые организовали фестиваль осетинского пива, с тех пор проводим его ежегодно. Завозим в села солод, хмель. Бабушки, дедушки, все желающие варят пиво, а специальная дегустационная комиссия потом оценивает качество, определяет лучших. Победители участвуют в районных и республиканском конкурсах. Лауреатов в разных номинациях награждают денежными премиями. В 2016 году за первое место вручали конверты с 80 тысячами рублей. Большие деньги для сельской местности, серьезное подспорье.

Фестиваль сопровождается массовыми гуляниями, концертами с народными песнями и танцами.

О картофеле, детях, внуках и любимом числе

─ Вы сказали, что не участвуете в делах своего бизнеса. Это из-за перехода на госслужбу?

─ Нет, решение принял намного раньше, еще в 2010-м оставил должность генерального директора группы компаний «Бавария» и могу твердо сказать, что назад не вернусь. Всему свое время. На бизнесе свет клином не сошелся. Пусть сын занимается. Когда сложу полномочия главы республики, думаю, смогу найти занятие по душе.

─ Не рано заговорили о сложении, Вячеслав Зелимханович? Года не прошло, как заступили на пост.

─ Покидать кабинет все равно придется, лучше не забывать об этом…

Компания успешно развивается и без моей помощи. Кроме пивоваренного завода у «Баварии» есть четыре ресторана во Владикавказе, сейчас строится еще один ─ осетинской кухни. Его даже внешне оформят по мотивам нартских сказаний. Женщины в национальной одежде будут варить пиво, а посетители наблюдать за процессом. Ну, и так далее… Надеюсь, в следующем году ресторан распахнет двери.

Еще один интересный проект я не успел довести до конца, сейчас его тоже развивает сын, и я строго сказал Зелимхану, чтобы сохранил для меня. Сельское хозяйство ─ моя отдушина. Мы наладили производство чистых семян картофеля. Ничего подобного в России больше нет, ответственно заявляю. Делаем всё в горах, на высоте 2800 метров над уровнем моря, где нет болезней, угрожающих растениям, и прекрасные фитосанитарные условия.

─ Опять будете окучивать и пропалывать, как в детстве?

─ Этот этап мы уже прошли. Правда, не вручную, а при помощи специальной техники.

Начинается все в пробирке в лаборатории, потом в теплице выращивают мини-клубни, которые вывозят в горы. Там идет естественный оборот картофеля, и лишь через пять лет получаются искомые семена. Их уже можно высаживать на равнине. Мы заключили договора с двумя известными в мире компаниями из Голландии и Германии, растим для них чистый картофельный материал.

Вот этим и хочу заняться, когда оставлю госслужбу. А пока все лежит на старшем сыне.

─ Сколько лет Зелимхану?

─ Бог даст, в июне исполнится тридцать. В его годы я начинал создавать собственный бизнес. Сын продолжает укреплять и укрупнять. Знания, подготовка у него хорошие. Учился в бакалавриате в Швейцарии, в совершенстве владеет английским, может общаться на немецком.

─ А младший сын чем занят?

─ Хетаг пока учится в университете, заканчивает бакалавриат. В феврале на каникулах три недели стажировался в Америке, изучал бизнес-администрирование, язык подтягивал.

Я сказал сыновьям, что помогу получить качественное образование за границей, но потом они обязаны вернуться домой и работать здесь. Это было мое условие. Где родился, там и пригодился.

─ У Хетага есть свой ресторан?

─ «Neo». Современный проект с интерактивным меню, которое появляется на столе-дисплее. Посетитель без помощи официанта делает заказ, потом может смотреть, как повар готовит блюдо, или, например, войти в интернет, почитать новости, узнать погоду. Заведение в первую очередь рассчитано на молодежь. Честно говоря, я год не появлялся в «Neo», не видел последних технических новинок.

─ Дочь тоже при деле?

─ Зарина окончила мединститут, вышла замуж, родила двоих детей и, как принято в осетинских семьях, занимается домом, хозяйством.

─ Вы живете под одной крышей?

─ Дочь с семьей отдельно, а мы вместе ─ моя мама, Хетаг, Зелимхан, его жена и сыновья-близнецы Вячеслав и Сослан. Внуков назвали в честь дедов, в мае им будет пять лет.

─ Долго дом строили?

─ Очень. Начал еще в 1998 году, потом забросил. Мы четверть века прожили в многоэтажке в спальном районе Владикавказа, по сути, на окраине. Сначала в двухкомнатной квартире. Когда забрал из Садона отца и мать, стало совсем тесно. Спали чуть ли не на полу. Потом появились деньги, купил соседнюю «двушку», присоединил к нашей, в итоге получились четыре комнаты.

Отец долго категорически отказывался переезжать из квартиры, он передружился с соседями, любил посидеть во дворе на лавочке. И мама его поддерживала. Но Зелимхан женился, нужно было куда-то вести невесту. Я быстро достроил дом, и в 2011-м мы перебрались в него.

А два года назад отца не стало, царствие небесное…

─ Официальная резиденция у вас есть?

─ По статусу положена, но не живу в ней. Останавливаются высокие гости, приезжающие в республику. Мне привычнее в своем жилье. Чтобы соседи были рядом. У нас это принято. Правда, сейчас почти не вижу их. Некогда. Работы много.

─ Интересно, какое у вас число любимое?

─ Не задумывался. А почему спрашиваете?

─ Обычно главы северокавказских республик называют цифру, под которой регион обозначен на автомобильных номерах. Дагестан ─ 05, Ингушетия ─ 06, Карачаево-Черкесия ─ 09. И так далее.

─ Значит, я должен сказать: 15? Честно говоря, мне больше по душе пятерка. Наверное, это идет изнутри, от желания быть отличником. Во всем. В школе, правда, не до конца получилось, поведение подводило, порой случались четверки, зато уже институт, я вам рассказывал, прошел без осечек. Когда приезжал в Верхний Садон, первым делом показывал зачетку отцу, видел, как он радуется и гордится мною.

─ Вы и в бизнесе не потерялись.

─ Старался, не буду скрывать. Не знаю, как в политике получится. Но оценивать точно не мне. Народу Осетии и президенту России. Делаю все, что в моих силах…

Владикавказ