Столетние самовары, тысячелетние аммониты, украшения, музыкальные инструменты, монеты различных эпох и очень много оружия — каждый экспонат в этом частном музее старины в дагестанском селе уникален и имеет свою историю. Хозяин музея Ахмедпаша Алиболатов больше пятидесяти лет пополняет свою коллекцию предметами со всего мира.
Из Махачкалы в музей антиквариата «Старый двор» ехать чуть меньше часа. После села Карабудахкент — еще примерно с километр в сторону гор. Не найти частное собрание трудно: по правую руку на холме камнями выложено слово «Музей» - постарались сыновья коллекционера. А сам музей находится с левой стороны от дороги.
— Раньше здесь была куриная ферма, — показывает Ахмедпаша Алиболатов свои владения.
Это длинное одноэтажное строение, позади которого раскинулся огромный черешневый сад на тысячу деревьев. По двору расхаживают несколько мохноногих кур и петухов. Поодаль на цепи сидит сторож — английский стаффордшир по кличке Малыш.
Восемь лет назад, когда в большом доме Ахмедпаши больше не осталось места для его коллекции, он решил превратить в музей старины свою ферму. Привел помещение в порядок, установил полки и потихоньку перенес свои сокровища сюда.
Бывший учитель истории и физкультуры увлекся предметами старины еще чуть ли не в детстве. В наследство от деда, судьи шариатского суда, ему досталось оружие. С тех пор он «заболел» собирательством.
— От дедушки достались пара пистолетов, ружье кремневое, два кинжала и сабля… — перечисляет Ахмедпаша. — С этого началось мое увлечение.
Долгое время дагестанец работал в Москве — торговал антиквариатом в центре столицы. Несмотря на свой опыт, дагестанец собирает просто то, что ему нравится, не глядя на возраст предмета — это главный принцип его коллекции. Но есть и еще одно правило, от которого он никогда не отступает.
— Все покупал. Ничего бесплатно не беру, даже если предлагают. Копейку возьмешь — десять надо вернуть, — говорит музейщик.
Помещение плотно заставлено, завешено и заполнено экспонатами. Где их только нет. Куда ни кинь взгляд, обязательно увидишь интересную вещицу. Сколько их хотя бы примерно — не знает даже сам хозяин.
— Тысяча? Смеешься? Да тут только одних монет полный сундук.
Значительное место в коллекции Ахмедпаши занимает посуда. Тарелки, не потерявшие красок даже через столетия, ажурные подстаканники из серебра, фарфоровые блюда и медные кувшины лежат на полках. По ним можно изучать географию: тут есть и английская посуда, и иранская, и турецкая, и местная, произведенная в селе Кубачи.
Ахмедпаша аккуратно берет с полки очередную посудину, на дне с обратной стороны указана дата производства. Супница, 1584 год.
— Графинчик. Милан, 1820 год, — называет он не глядя.
Двигаемся дальше вдоль полок с сокровищами. Внимание привлекает блестящее ведерко, богато украшенное узорами. Работа кубачинских мастеров.
— Это девушку когда замуж выдавали, украшения сюда складывали. Целое ведерко, — поясняет Ахмедпаша. — А это угадаешь что? — в руках мужчины небольшая металлическая коробочка, с откидной крышкой. — Есть варианты?
Вариантов нет. И тогда Ахмедпаша рассказывает историю вещи.
— Это пудреница из Англии. Ей около двухсот лет. Девушка одна купила там на барахолке. Смотри, даже помада осталась, — откуда-то сбоку вдруг выкручивается небольшой «карандашик» с вишневыми следами.
Ахмедпаша переворачивает пудреницу другой стороной, тут тоже откидывается крышка. Внутри отсек для хранения сигарет.
— И курили девушки тогда. Сигареты я уже поставил. «Приму» знаешь?
В одном из углов — несколько старинных сундуков, один из них набит монетами времен СССР. В другом аккуратно сложены стопками рыжие червонцы с изображением Ленина, голубые пятирублевки, бледно-желтые рубли. Над сундуками на стене висят старые кожаные стремена, здесь же — микроскоп, бинокль и кожа питона, привезенная откуда-то из Африки.
Отдельное место в музее занимают музыкальные инструменты. Несколько видов потрепанных гармошек, различные струнные.
— Я сам ни на чем не играю, слуха нет, слон на ухо наступил, — смеется Ахмедпаша.
Мы останавливаемся у черного массивного пианино.
— Это знаешь чье? — загадывает антиквар следующую загадку.
Коллекционер выкупил музыкальный инструмент у сестры известного дагестанского хирурга — когда-то доктор играл на нем. А позже мужчина вынужден был обратиться за медицинской помощью в частный центр потомков этого самого доктора.
— Я у них в больнице лежал, там с меня содрали много денег. Пришел к главврачу. Говорю: «Пианино хочешь? Отца твоего». — "Хочу!" — «800 тысяч, меньше не даю». — "А что так дорого?" — «А ты что, с меня мало взял, что ли, за неделю в больнице?» — рассказывает очередную байку Ахмедпаша.
В итоге пианино так и осталось у нового владельца.
Особая гордость коллекции — оружейная комната, где музейщик хранит все, что стреляет, режет и сечет. Практически все стены небольшой комнаты завешаны ружьями, саблями, мечами.
— Это сирийский клинок. Сура корана на лезвии золотом написана. Я притупил его, пальцы можно порезать, — демонстрирует Ахмедпаша очередной предмет коллекции.
Дзынь! — из ножен появляется новое лезвие. С надписью «Memento mori» на клинке у основания.
— Это для подводной охоты, это русское абордажное оружие, 1881 год, это булава, — перечисляет собиратель старины.
На стене — кольчуга из металла. Она, в отличие от предыдущих экспонатов, не старая.
— У меня старинная тоже была, один еврей купил. Мне не жалко продавать. У меня еще в подвалах лежат, — уверяет он.
И тут же вспоминает одного своего постоянного покупателя.
— Когда в Москве работал раньше, у меня часто покупал Турчинский, качок же был? (Владимир Турчинский — российский спортсмен и шоумен. — Ред.) Он у меня около 25 видов оружия купил. Хороший был пацан, собирал коллекцию.
Дзынь! — из ножен показывается очередной меч. Но это оружие необычное. На конце клинок раздваивается. Это копия меча Зульфикар — считается, что пророк Мухаммед подарил такой своему зятю Али.
Но самые ценные экземпляры — дедовское оружие, с которого все и началось, Ахмедпаша предпочитает хранить дома.
В коллекции есть очень дорогие не только сердцу предметы. Для надежности Ахмедпаша установил сигнализацию и 18 камер видеонаблюдения. Но и это не гарантирует сохранности экспонатов: тут нет закрытых стеклянных полок и шкафов, как в обычных музеях. Иногда все же случаются мелкие кражи, признается хозяин.
— Видео смотреть стыдно мне. Воруют! Кольца, браслеты. Ну зачем это нужно, сказал бы — я дал бы так, — сокрушается коллекционер.
Многое из коллекции Ахмедпаши можно купить. Но среди дагестанцев спрос на старинные вещи не велик, признается музейщик.
— Вот эту европейскую посуду продаю за 30 «рублей». Не покупает никто, не понимают наши. Евреи покупают. Они знают, что с каждым днем вещь будет стоить все больше. Если на аукцион выставить — минимум сто тысяч рублей будет цена, и ее сразу купят.
Звенит колокольчик над входной дверью. Раздаются детские голоса — сегодня сюда привели воспитанников одного из детсадов Карабудахкента. Мальчики лет шести быстро разбредаются вдоль стеллажей. Девочек привлекла витрина с украшениями. Ахмедпаша разрешает примерить серебро и кораллы, и через минуту смущенные девочки улыбаются на камеру мобильных телефонов.
— Мне взрослые не нужны, мне главное, чтобы дети сюда приходили, — объясняет коллекционер.
Вход для всех — бесплатный. Летом, говорит хозяин, иногда привозят сразу по пять автобусов детей. Небольшое помещение не может одновременно вместить всех желающих, но и во дворе есть чем заняться. Например, полюбоваться белой «Волгой». Она стоит недалеко от входа. Красный кожаный салон и хорошее состояние 60-летнего авто производят впечатление на всех.
— В прошлом году один чеченец приехал на ней, предложил купить. Купил за 350 тысяч рублей, все родное у нее, только три колеса не от нее стоят. Приемник есть. Но не знаю, работает ли. Я не ездил на ней, — признается коллекционер. — И так надо мной все смеются. Такие вещи сделал. Мол, каждый по-своему с ума сходит.