Единственный день в году, когда на дорогах тихого поселка Новотерский в окрестностях Минеральных Вод можно попасть в пробку, — это день открытых дверей Терского конного завода. 28 августа завод провел очередной фестиваль с рыцарским турниром, джигитовкой, шоу конных каскадеров, показом «звездных» скакунов и лотереей, в которой разыграли чистокровную арабскую кобылу.
— Жена не волнуется: она актриса театра и кино и сама занимается конным спортом. Все понимает. Но на трибуне была моя мама, я не сказал, что буду падать с лошади — не хотел заранее пугать. Пока выступал — переживал, что она выбежит на плац. После шоу подошел к ней — она расплакалась. Хотя объяснял ей, что это не по-настоящему, — рассказывает Сергей Упрямцев, конный каскадер московской группы «Каро».
Шесть каскадеров «Каро» в рыцарских доспехах зрелищно сражались на площадке в течение 20−30 минут, ломали копья и с грохотом падали с лошадей — только ради шоу. По сценарию победил самый романтичный средневековый воин — тот, который в начале турнира бросил розу девушке-зрительнице.
Сергей, кстати, единственный в Москве конный каскадер с Северного Кавказа. Он вырос на конезаводе под Ставрополем — с пяти лет на лошади. Долго занимался скачками и объезжал молодых коней. В 2000 году переехал в Москву работать на столичных ипподромах. А 7 лет назад познакомился с московскими конными каскадерами, те научили его экстремальному ремеслу. Теперь работает и конным, и пешим каскадером в фильмах, участвует в военно-исторических реконструкциях, фестивальных шоу — как сегодня.
— В шоу-программах все довольно безопасно. Самые опасные трюки мы делаем в кино. Например, падения с лошади. Травмы? Честно говоря, я весь поломанный — травмировал руки, ноги, ключицу. Нет, никогда не думал, что брошу, наоборот, всегда хотел быстрее восстановиться и снова работать. В горящее кольцо тоже умею прыгать, это выглядит страшно, но на самом деле падать опаснее. Однажды получил переломы, когда снимался в историческом фильме «Василиса». По задумке, я скачу, рядом взрыв, и я падаю с несущейся лошади, будто меня взрывом сбивает. Там и поломался.
Иногда простые на первый взгляд трюки — самые сложные в исполнении, говорит Сергей.
— В другом фильме я должен был прыгнуть на лошади в реку с трехметрового обрыва. Когда сидишь на коне, такая высота выглядит впечатляюще. А главное, лошадь не хочет делать такой трюк — приходится много тренировать.
Смена каскадера длится 12 часов, средняя ставка — 7−8 тысяч рублей в день, но опасные трюки оплачиваются отдельно. В зависимости от сложности — 25−30 тысяч рублей. Каскадер с «открытым лицом» — то есть игровой каскадер — получает от 12 тысяч рублей за смену.
— Когда прыгал на лошади с обрыва, я был в роли обычного каскадера: меня не видно, я в экипировке. А когда снимался в сериале «Физрук», я там бил Дмитрия Нагиева, считался игровым каскадером, — объясняет артист. — Все каскадеры живут в Москве — там сосредоточен весь рынок кино, шоу, исторической реконструкции. Мы много путешествуем по России, но все решается в столице. Конных каскадеров мало, человек двадцать. Пеших — несколько сотен.
Говорит, найти лошадь для трюковой работы трудно: кони проходят испытания на устойчивость.
— Лошадь испытывают так: приводят на площадку, где громкая музыка, взрывы, выстрелы. Если конь не пугается — его можно тренировать. Сегодня мы выступали на рысаках тракененской породы, а на нашей конюшне стоят 16 лошадей, большинство — карачаевской породы. Они неприхотливые и спокойные. Удобно работать.
Мечты тоже связаны с экстремальной профессией.
— Я ни разу не делал подсечку — очень хочется. Это когда ты скачешь на лошади, выбиваешь у нее передние ноги, переворачиваешься и кувыркаешься на полном ходу. Это зрелищно и не так опасно, как звучит. Интересно, что лошадь для выполнения трюка не тренируется — для нее это неожиданно. Если тренировать — она не будет так делать.
Стрельба из лука на конном фестивале тоже пришлась в тему. К мишеням выстроились очереди из детей и взрослых.
— На мой взгляд, стрельба из лука с лошади — самая сложная техника из возможных. У нас в клубе постоянно тренируются 15 человек, только один спортсмен может это делать. Он инструктор по конному спорту, а летом пришел ко мне учиться стрелять из лука. Теперь совмещает. Это и моя большая мечта — освоить стрельбу в седле, но некогда тренироваться: очень много стрелковых соревнований, — говорит Константин Вдовыдченко, руководитель первого стрелкового клуба КМВ.
— Можно ли охотиться с луком? Можно! Но я сам по себе не охотник — мне жалко животных. У нас проводятся соревнования по 3D-стрельбе — там стреляют в макеты зверей, вот такая «бескровная охота» мне подходит.
Константин становился четвертым на Кавказских играх, а его ученицы занимали пятые места. Его мечта — стать первым на этих соревнованиях, минимум — войти в тройку. А после можно осваивать и конную выездку.
Терский конный завод называют «меккой» арабского коневодства в России, это самое крупное в стране хозяйство по разведению арабов. За кобылами, выращенными на Кавказе, едут из Китая, Монголии, Казахстана и, что удивительно, — из Арабских Эмиратов.
— Все просто: в арабских странах — пустыня, а у нас — горы. Не зря конные заводы всегда располагали на югах и на Кавказе. Здесь много солнца, естественные пастбища, горы — все, чтобы родилась лошадь с отличным здоровьем. Часто покупатели приезжают со своими ветеринарами — делают лошадям осмотр, рентген, УЗИ. Недавно один врач сказал, что уже 10 лет не видел коней с такими крепкими суставами и связками! — рассказывает Ольга Бирюкова, главный зоотехник Терского племенного конезавода.
Она переехала в Ставропольский край из Санкт-Петербурга в 2010 году, чтобы заниматься тут арабскими лошадьми. Говорит, мечтала работать с этой породой именно на Кавказе — знала, что здесь лучшие кони.
— Сейчас на заводе — 400 голов. Каждый год рождается 70−80 жеребят. Их мы и продаем. Иногда берут взрослых лошадей. Но большинство покупателей — не из России, а из азиатских стран. Монголия и Китай покупают арабских лошадей, чтобы скрестить со своими породами. Иногда наших коней берут на экзотические восточные игрища, как козлодрание в Казахстане, в прошлом году купили 47 голов. А в Монголии есть игрища, которые называются байга — это длинные пробеги.
Впрочем, по словам Ольги, на заводе есть бесценные лошади, таких Терский не продаст ни за какие деньги.
— Королевская семья из Арабских Эмиратов предлагала нам даже не продать, а пустить их в совладельцы нашей звездной лошади — Белоснежки. Не могу сказать, сколько денег предлагали, — это коммерческая тайна, но намного больше, чем за среднего коня. Белоснежка — абсолютная чемпионка шоу «Звезда Пятигорья». Красавица. У нее интересная история. Ее отец — конь Мускат, чемпион с мировым именем, — 40 лет назад был продан в Америку. Селекционеры заморозили его семя, и так мы получили Белоснежку. Мать, кстати, тоже именитая кобыла — Бородина.
Цены на арабских лошадей на Терском конезаводе начинаются от 250 тысяч рублей. Предела почти нет. Весной, например, здесь купили двух лошадей за 2,5 миллиона рублей каждую.
— Наш рынок нестабилен — он ведь держится на эмоциях. Владельцы заводов говорят правду: коневодство в России — убыточное. Мы в прошлом году вышли в «ноль» — и это после убыточных лет. Помогают госсубсидии. Нас спасет только развитие конной культуры в России. Для этого мы и проводим фестивали.
Лотерея среди зрителей фестиваля проходит каждый год. Сначала ведущие разыгрывают пару десятков призов от спонсоров фестиваля. Все просто: победители радуются и уносят корзины и пакеты с гаджетами, средствами ухода, сладостями. А вот «самый везучий зритель» — всегда интрига.
— В 2013 году дети выиграли лошадь. Родители как узнали — схватились за головы: «Где мы будем держать коня — на балконе?» — рассказывает Сергей Иванов, директор Терского. — Мы все продумали: не вручаем лошадь сразу, даем месяц постоя в нашей конюшне. Чтобы победитель смог определиться, где будет держать, или найти покупателя. Конечно, чаще продают…
В этом году белоснежную кобылу выиграла семья из Ставрополя. Счастливые билеты покупала молодая мама Елена.
— Я увидела эту лошадь, и она мне сразу понравилась! Но что с ней делать — не знаю. Мы живем на втором этаже в многоэтажке. И если бы вы спросили полчаса назад, буду ли продавать «приз», я бы сказала: «Да. А как же?» Но сейчас смотрю на нее и понимаю, что буду серьезно думать!