История Эмилии — это торт, который не черствеет. Сколько ни рассказывай, а все равно интересно. Возмутительница спокойствия, героиня скандальных слухов и сплетен, беглянка и «понаехавшая», затем успешный журналист ряда серьезных федеральных изданий, колумнистка, PR-директор Rutubе, а теперь трудящаяся женщина Востока и хозяйка кондитерской в тихом дагестанском городе Каспийске рассказывает, отчего уехала и почему вернулась.
Глава первая, в которой юная Эмилия выходит замуж и теряет всё
— Давным-давно мой друг журналист Ильяс Шурпаев в своем ЖЖ написал обо мне, как стою я, простая хачиха, мужем битая, родней проклятая, посреди Красной площади и показываю кукиш охранникам «Луи Вуитон». Смешно так написал. Но это был уже финал истории. А начало ее было совсем не смешное. Когда я пытаюсь вспомнить, как оно было, опираюсь на рассказы, которые сама же и писала и где моя история все же смягчена. А реальные события и переживания будто бы отошли в прошлое, сделались не такими ранящими, стали текстом. И будто бы не совсем обо мне, а о какой-то другой Эмилии, которую выдали замуж за нелюбимого, которая практически со свадьбы убежала с любимым и получила за это все сполна и даже с горкой.
Не думаю, что такое могло случиться со мной сейчас, в мои 35. А тогда были ещё неокрепшие мозги, и поэтому так всё и вышло. «Законы гор», в которые я верила, не сработали на мне. Казалось бы, если девушка совершила для парня такой поступок, согласилась с ним убежать, да еще и с собственной свадьбы, доверив ему и репутацию свою, и жизнь, то он должен её защищать. А как иначе? И я не была бунтаркой, могла бы подчиняться людям, которые уважают меня. Но меня в доме мужа просто жестоко избивали, у меня не осталось на голове волос, их выдирали. И сам муж, и свекровь. Думаю, человек был просто не здоров, здоровые люди не приходят домой и не открывают шкафы со словами: «Здесь точно кто-то есть!» И не станут говорить: «Теперь я буду ломать твой характер!» А зачем ты влюбился в девушку с характером, зачем обрывал телефон и рыдал в трубку, что «не могу без тебя жить, так люблю?»
Да и что там было ломать? Я в 21 год была еще совсем ребенком. И пахала на эту семью с утра до ночи, убирала весь дом, готовила, потом мыла за всеми посуду. Через день меняла постельное белье всем, стирала руками белое это белье, подсинивала, крахмалила! И спать ложилась последней. Но думала: так и нужно, это и есть мои обязанности. И если б меня оттуда не выгнали через три месяца, я бы или всю жизнь так и ходила побитая, или в один прекрасный день меня просто убили бы, перестаравшись.
В общем, меня выгнали, сказали: «краденое бараката не приносит», как о вещи. К родным возвращаться нечего было и думать, считалось, что я их опозорила. Меня даже подруга не пустила переночевать, сказав, что брат не разрешает. И я пошла в газету «Новое дело» работать и жить. Сладко спать на редакционных стульях и умываться в спорткомплексе «Урожай», хорошо он рядом был. Потом случилась дружба с Руминой Эльмурзаевой, Тимуром Джафаровым и остальными новодельцами, которые меня очень сильно поддержали. А когда я немного пришла в себя — уехала в Москву с набором трусов «неделька», с челночной сумкой и с торчащим из неё зонтиком-тростью. У меня была сильная мотивация, я страшно хотела доказать, что все грязные слушки обо мне — брехня, что я не такая, а красивая, весёлая, умная, добрая и меня нужно любить!
Когда я написала свою историю в ЖЖ, весь Дагестан встал на уши. Казалось бы, это же чистой воды бытовуха, которая может произойти где угодно. Свекровь, которая гнобила девчонку, муж, который избивал. Я ведь рассказывала о частном случае, о том, что случилось лично со мной, и имела право говорить об этом где хочу и когда захочу. Но в социальных сетях безумные группы поливали меня как могли: я ведь «опозорила Дагестан»!
Глава вторая, в которой героиня отправляется покорять Москву
с трусами «неделька» и зонтом
— Так вот, приехала я, значит, в эту вашу Москву на автобусе. Меня встретила девочка, с которой меня познакомил спортсмен Курамагомед Курамагомедов, и поселила у себя. От Москвы я поначалу обалдела, конечно, я ведь до этого никуда не выезжала. С метро поладила сразу, труднее было с работой. Ее я заранее подыскала, договорилась с «Кавказским узлом». Обещали 400 баксов в месяц. Можно было снять комнатку и как-то прожить. Месяца два работала, но денег не платили, 250 баксов у них еле вырвала и ушла.
Я готова была пойти работать в ресторан, а меня не взяли: мол, как филолог может работать в ресторане?! Потом пыталась устроиться на телевидение, но там ответили, что у меня дичайший акцент и нет никаких шансов. Короче, до свиданья. Я работала над собой очень серьезно, набивала рот фундуком, читала скороговорки. У меня был такой жуткий комплекс, что не могла разговаривать с людьми. Когда пришла в «Новые известия», поняла, что совершенно не подготовлена. Не знала ничего об инфляции, о фондовых рынках. Шепотом задавала вопросы, просто боялась ляпнуть глупость прилюдно.
Но потихоньку набирала базу, мне помогали, поддерживали, у меня стало получаться, меня хвалили. Называли открытием года. И тут у меня выросла корона! Вот сижу я, чурка, филфак ДГУ окончила с горем пополам. А вот рядом ребята из моего отдела, МГУ, профильное образование. Но не их, а мои материалы выходят на первой полосе. И как-то на этой волне я не вышла на работу. Тут бы и вылетела, но у меня был блестящий редактор. Он заставил меня написать заявление об уходе без даты и сказал, что если ещё раз подобное случится, то…
Сложно было найти первую работу, а потом было проще. Где-то кто-то замечал меня, приглашал. И тут моя дагестанскость пригодилась. У нас же как положено? Если гулять, то от всей широкой души, если гость в дом, то последнее выкладывается. Гости приходили и ахали: «О, долма! О, курзе!»
Помню, как получила первую Большую зарплату. В тот день у меня была полная сумка денег, а еще в моем красном кошельке (я верила, что красные кошельки притягивают деньги) оставалась часть от моей маленькой зарплаты. Это потрясающее чувство, когда ты можешь себе позволить купить что хочется. Тут же позвонила подругам: девочки, мы сегодня гуляем, встречаемся в Охотном ряду. Где ж ещё дагестанке назначать встречу? Сначала, говорю, купим красивую одежду и обувь, потом за косметикой. Заходим, и я покупаю своим девчонкам какие-то подарки, шампуни, а себе безумно дорогую пудру «Шанель», уверенная, что это изменит мою жизнь. Я не купила себе билет в другую страну. Я классическая дагестанская женщина, потратила деньги на бирюльки, на косметику и каблуки. На этих каблуках потом исходила пол-Москвы. Каждый день на каблуках, при макияже, принаряженная. На фоне москвичек, которые одеваются, чтобы было удобно, я, конечно, выделялась. Это сейчас мне комфортно в рваных джинсах и кедах, вообще не комплексую, а тогда представить себе было нельзя, чтобы я в таком виде даже за хлебом выбежала.
Как-то у меня слишком гладко получается, да? А были и обломы. Мой коллега из «Новых известий» уходил и забрал меня с собой в газету «Версия». Меня сразу бросили на политическую тему. Говорят: вот тебе Конституция, садись, учи. И я постепенно втягивалась, а еще была абсолютно безбашенная, поэтому получалось, задавала вопросы, которые другие задавать не решались. У меня не было страха за свою жизнь, я была одна в этом мире, поэтому не было страшно лезть, куда угодно. И тут мне предложили пост редактора отдела политики. Как не согласиться? Мои подчиненные, три сорокалетних мужика, меня дико ненавидели, считали бездарностью, а я недолго поторжествовала и вдруг заскучала страшно. Хотелось бегать по городу, брать интервью, а тут пять дней в неделю сиди в офисе. И все из-за амбиций. Вот и ушла.
Глава третья, где тыква обращается в карету, а лимоны в лимонад
— Три месяца я не могла найти работу, потому что у меня была «корона» на башке, а те предложения, что поступали раньше, были уже неактуальны. Когда приходишь сама и «с улицы», тебе тяжело. Говоришь: я классная, возьмите меня, но тебе не верят. Я шла в глянцевые журналы, думала, что ж я, не смогу писать про трусы и помаду? Но меня не брали. У меня началась жуткая депрессия, я об этом похныкала в блоге, но подписчиков у меня было очень мало, два с половиной человека посочувствовали, и все. И тут мой старый друг Ильяс Шурпаев написал в своем ЖЖ про мою историю. Через пару дней звонят с Рен-ТВ и спрашивают: а можно мы снимем о вас сюжет? Говорю: да запросто!
За пару часов до их приезда, вместо того чтобы мыть голову и краситься, села и написала пост о своей жизни и о предстоящей съемке. Приехали телевизионщики, начали снимать, и тут я слышу: ноут пикает без перерыва. У меня взрывалась аська, миллион писем на почту, люди предлагали помощь, работу, думая, что всё со мной случилось вот прямо сейчас. Говорю: да у меня уже всё хорошо! И среди всех прочих было письмо от Елены Греминой, руководителя Театра.doc. Она предлагала написать пьесу для ее театра! Это было суперкруто, а я была супернаглая тогда. И согласилась.
Я жила с дагестанскими девочками, такими же недавними москвичками, как и я, и на основе их историй, на основе своей истории, я и написала «Однушку в Измайлово». Эту пьесу, кстати, опять собираются ставить. С ней работает молодой режиссер Зарема Заудинова. Что она из нее сделает, не знаю. Мрачная пьеса вышла, там слишком много боли, много предательства, я хотела переписать, добавить юмора, но не смогла больше с этим материалом работать. Есть тексты, которые не любишь. А вот колонки, которые я писала для «Взгляда», мне до сих пор нравятся, и нравилось их писать.
Это были обычные бытовые истории, я давала героям смешные имена «Гена Чебурашкин», «Аничка Бляблина» и дорисовывала, докатывала каркас. Особый кайф это были комменты, мол, Казумова, чурка, сбежала из Дагестана, а учит нас жить. Иди русский язык учи! А чуть позже уже другой тон появился, мол, последние материалы хорошо получились, расписалась девочка.
Когда родился Адамчик, журналистской зарплаты не хватало, я стала искать что-то другое. Друзья предложили поработать в кинокомпании, в пиаре. Началась новая эпоха, киноэпоха длиной в 4 года, интересная, увлекательная. Я почти сразу уселась писать сценарий, была уверена, что с ходу возьмут, заплатят сто тысяч долларов и сделают кино. Но мне говорили: это интересно и хорошо, но это штампы. Ну как же штампы?! Почему? Так мне было обидно… Потом я посетила семинар Роберта Макки по сценарному мастерству, там рассказывали, как писать истории, в том числе журналистские и пиар-тексты, как работают сценаристы. Оказалось, это титанический труд. Я хотела этим заниматься, но не хватило терпения.
Глава четвёртая,
в которой выясняется, что материнство не только радость, но и фобии
— Теперь про любовь. Когда человек находится в состоянии любви — это прекрасно. Это помогает ему радоваться в его трудном мире. Как можно жить не любя? Да, я обжигалась, никто не застрахован от провала. Сначала ты очарована, тебе кажется, что это тот, кого ждала всю жизнь, и это навсегда. Но вдруг оказывается, что нет. Есть люди, что влюбляются и 30 лет спустя любят друг друга так же сильно.
В 25 мне хотелось замуж на всю жизнь, навсегда, до конца. Потом я поняла, что это не для меня, это невозможно. У меня, видимо, противный характер, я начинала замечать недостатки. Тебе кажется, что мужчина должен напрягаться, прилагать усилия, выпрыгивать из штанов, чтобы кормить свою семью, свою женщину, своего ребенка. Но мужчина не хочет выпрыгивать, ему в штанах хорошо. Я поняла в какой-то момент, что мне комфортней одной. Я знаю, что могу, а чего не могу. К примеру, не возьму ипотеку, потому что не потяну. Когда поняла, так легко стало. Мне нужен человек, который станет моим партнёром по жизни. Сможет идти со мной по жизни рядом, не отставая и не забегая вперед. Пока такого нет. Но есть Адам. Мой сын.
Врачи говорили, что у меня не будет детей. Но в один прекрасный день этот ребенок случился. Я думала, Боже, каким он родится? С пальцами? Без? Он родился, и я поняла: чудо произошло, это счастье! И вот тут у меня, прежде безбашенной, начались фобии. Я боялась всего — плыть на пароме, самолетов. Старалась летать с сыном, чтобы если что, погибнуть вместе. Одна моя подруга рассказывала, что в 13 лет пережила авиакатастрофу, но выжила и продолжает летать спокойно. Посмотри на свою линию жизни, говорила она мне, какая она длинная, если и умрешь — точно не в самолете. И я как-то поуспокоилась.
Сын живёт в своем мире, рисует целыми днями, хочет в подарок на день рождения пианино. Приходит ко мне в кондитерскую, выполняет какую-то мелкую работу (например, перекладывает яйца в холодильник, прибирает) и требует за неё зарплату, которую отправляет в кошку-копилку. И всем рассказывает, что копит деньги на квартиру, где у него будет отдельная комната с диванчиком и телевизором, как в Москве.
После нашего переезда в Каспийск дворовые пацаны его побили, он пришел со слезами домой. Моя мама велела ему вернуться и показать обидчикам, что не слабак. Тут Дагестан, мальчикам все время нужно доказывать, что они не слабаки. И я отдала его в спортивную секцию. Первая же растяжка вызвала истерику. А после четвертого занятия он уже без нытья нес два пакета с яблоками. Ему сложно, но он старается очень.
Глава пятая,
о вредности установки «С щитом или на щите!» и о сладкой жизни
— Год назад я пошла и купила билеты на Махачкалу. В один конец. Давно хотела открыть свою кондитерскую, причем в Дагестане, в Москве я не потянула бы. Так появились «Сладости и радости» в Каспийске. Помню, как первое время на нас скептически смотрели, в Дагестане ведь кондитерские на каждом углу. Но я сразу сказала: мы не будем готовить то, что делают все. Никаких «Капризов»!
Придумывали всё время: из фундука муку, из нее бисквит, из моркови сварим джем с апельсином и польем им тортик. Никому не нужны были такие тортики. Спрашивали, нет ли у нас «Капризов». Для таких у меня наготове стоял топор. Вот как быть? Есть спрос на «Капризы», но я их делать не хочу. Прикинула так и сяк, оставила ту же основу, но украсила имбирем и корицей — получился наш знаменитый «Имбирный медовик».
А как-то решили приготовить «Павлову». Легенда этого десерта потрясающая. Русская балерина Павлова приехала в Австралию, шеф-кондитер в отеле влюбился в нее по уши и придумал этот десерт. «Павлова» у нас ушла влёт! Правда, люди не могли запомнить название. Спрашивают: «„Антон Палыч“ у вас есть? Или как его… „Павловский“!» С названиями вообще беда. Испекли новый торт, как назвать — еще не придумали, и тут приходит покупательница, мы первое попавшееся название дали: «Лакомка». Думали, успеем переименовать, но она вернулась вечером и заказала назавтра еще три. Торт ушел в народ «Лакомкой». Еще одно дурацкое название: «Пища богов». Поменяли его — торты не продаются. Вернули — улетают только так.
Забавно иногда рождаются идеи, с пустяка какого-то. Была осень, и я купила тыкву, положила ее на кухне, две недели смотрю и думаю: что сделать с ней? Тыквенный пирог американский из интернета — сложно. Вспомнила про варенье из тыквы с гвоздикой, корицей и апельсином, я его когда-то сварила и передала подружке, у которой отец болел. Она сказала, что ему очень понравилось, он был просто счастлив. Я вспоминаю эту историю и думаю: так, а что если сахара в два раза меньше дать и перекрутить это блендером? Вот начинка. Но куда ее? Ага! Песочное тесто для тарталеток! А сверху наш фирменный крем-пломбир и украсить тыквенными семечками. Кричу: тащите нож! — и начинаю резать тыкву! И кайф, начался тарталеточный бум!
В Дагестане от тортов требуется, чтобы: а) таял во рту, б) не был приторный. А женщины, что вечно сидят на диетах, просят еще «некалорийные». И вот я экспериментировала, в «Павлову» добавила вместо сахара фруктозу и… торт превратился в резину! Облом. Стоит прекрасный торт, а есть его не-воз-мож-но!
Помню, пришла невеста, сказала, что выходит замуж в национальном наряде и нужно что-то этническое в торте. Решили сделать ковер. Неделю Элиза, моя сестра, готовит детали: кружочки, знаки разные и мекегинские камни из сахарной пасты. Это был 25-килограммовый торт. Свадьба уже начинается, а мы ещё не закончили. Бахрому всей кондитерской цепляли, шесть человек заносили торт в багажник машины. Пока везли, несколько «камней» отвалилось, прям на свадьбе снова крепили. Но всю свадьбу продержался. Многим нравится такое, но заказывают все равно с цветочками и бусинками.
Мы сейчас предлагаем заказчикам отходить от огромных свадебных тортов-люстр. Пусть в центре стола стоит маленький оригинальный торт (его молодожены могут потом забрать с собой), а вокруг макарунсы, разные пирожные, вот их гости пусть и лопают.
Очень стимулирует конкуренция, когда тебе дышат в затылок. В какой-то момент появилась новая кондитерская — и все, продажи у нас упали. Я своим говорю: без паники, через две недели люди вернутся. И они вернулись.
Но самая большая проблема — это люди, которые работают, не любя свое дело. Есть те, что загораются, только идеи подкидывай, они уже готовы, для них работа — как музыка. А вот другие… Это как замуж пойти не по любви, а оттого, что все выходят, и долгие годы без радости, без кайфа, с тоской исполнять свой супружеский долг.
Я вот сейчас думаю — смешно! Половина моих постов в ЖЖ и колонок посвящена рыданиям по поводу лишнего веса. А тут своя кондитерская. Но на сладкое я уже глядеть не могу, хочу хлеба и мяса.
А еще хочу домик у моря. У Адама вот есть кошка-копилка, я немножко своих добавлю, и он будет. Но у меня в жизни все выходит странно, может быть, все переменится, может, я вернусь в Москву с крутой идеей какого-нибудь классного заведения или вообще займусь чем-то другим.
Я раньше часто мечтала. Рисовала картинки, как вернусь ненадолго, погостить, будучи очень успешным человеком. В пику всем россказням обо мне, что ничего не смогу, что или покончу с собой, или буду зарабатывать на жизнь недостойным способом. Приеду деловая, классная. Представляла, как на меня будут смотреть все те, кто причинил мне боль, вспоминала античное напутствие воинам, идущим в бой, — с щитом или на щите. Я вернулась, и оказалось, что мне это уже не интересно. Какие щиты? Мне важнее выручка от булочной, продались ли тортики, что со сливками? Я увлечена тем, чем сейчас занимаюсь. Я от этого кайфую. Спроси меня 15 лет назад, чем ты будешь заниматься, я бы никогда не подумала об этом деле. Хорошо, что жизнь так резко поменялась.
Фото: Айдемир Даганов
