В свои 32 Нура Шадиева уже отучилась в Грозном, Москве, Лондоне и Милане — и продолжает учиться. В Чечне она ввела моду на скандинавский стиль, открыла студию дизайна Тhe SIGN studio, запускает онлайн концепт-стор декора и проектирует дома, которые, возможно, изменят облик республики. Ведь чеченцы очень чутко реагируют на все, что касается дома и интерьера.
— Я больше дизайнер, чем архитектор. Мое первое образование — техническое, я инженер. А второе — дизайнер интерьера. Архитектура находится между двумя этими сферами, поэтому было логично, что рано или поздно я туда приду.
Однажды я полностью перекроила план под одного клиента, и после этого меня не отпускало желание проектировать дома с нуля. Как шьют платья, так же хотелось «шить» дома по индивидуальным меркам — под нужды этой семьи, на этом конкретном клочке земли.
Я влюбилась в это дело, хотя у меня нет диплома архитектора и я периодически страдаю от синдрома самозванца. С другой стороны, это большое преимущество: я могу мыслить без шаблонов, которые часто навязывают в архитектурных вузах.
— Люблю минимализм: единственный способ поддерживать в доме порядок, не тратя на это всю жизнь. Ты фильтруешь приобретения, у каждой вещи есть свое место. Нет лишних предметов, типа вазочек и статуэточек. Минимализм дает тебе свободу развернуться и в то же время задает четкие рамки, дисциплинирует.
Мы живем в эпоху перепотребления, у нас все есть, все доступно. Минимализм очень экологичный. Особенно сейчас, когда создается больше мусора, чем действительно нужных вещей. Минимализм ограждает от хлама. И ты транслируешь эту чистоту в мир и в свою жизнь.
— В Чечне я начала с маленькой кофейни Soren. Заказчик хотел островок Скандинавии в Грозном — что-то похожее на то, что он видел на картинках у меня в соцсетях.
Было сложно работать с чеченскими строителями: тогда у меня не было опыта и такой выдержки, как сейчас, — каждый косяк подрядчиков я воспринимала как свой личный позор. В Soren сложно найти хоть один квадратный метр, который не был переделан. Все было наперекосяк, как будто объект сглазили. Но спустя 8 месяцев стройка завершилась.
Это было первое в Грозном кафе с подобным интерьером. Потом эту «скандинавскую» волну подхватили и другие.
— На самом деле все чеченцы очень разные, и клиенты все разные. Но сложно почти все. Наши люди готовы платить за вещи, но не за труд. Они могут потратить миллион на стол, но если, не дай Боже, архитектор/дизайнер/плиточник запросит миллион за свою долгую и кропотливую работу, трагедия неизбежна.
Не так много людей готовы платить за качество. Я бывала в дорогих домах очень состоятельных людей. Часто их объединяет одно — дешевые розетки.
Еще одна большая сложность — это сроки. Нам надо вчера, в идеале. Бывает, стройка идет буквально пару месяцев, а клиенту уже надоело.
Но зато наши люди порядочны в большинстве своем. У нас это в крови: если дал слово, должен его держать.
— Одна из самых больших проблем — это клиент, который не знает, чего он хочет. Бывает, люди начинают врать и мне, и себе, что им нравится минимализм. А потом говорят: «А можно сюда лепнину? А можно сюда поставить большой розовый диван?» Но клиент всегда прав, надо доводить дело до конца, поэтому приходится искать компромиссы. Хотя бывает, что я возвращаю деньги. Репутация дороже, и я не хочу краснеть ни за один свой объект.
— Мой любимый проект — это дом в Итум-Кали. У нас был очень качественный контакт с заказчиком: он знал, чего хотел. Кстати, в республике это был первый дом такого стиля. Когда я выставила этот проект в соцсетях, люди специально ездили в Итум-Кали, искали этот дом.
— Чеченцы сильно ориентированы на то, чтобы угождать другим, не себе. Они обустраивают дом для гостей, для каких-то мероприятий, которые проводятся раз в год, жертвуя ради этого своим ежедневным комфортом.
Есть особая категория чеченцев — грозненцы. Работать с ними — одно удовольствие. У меня была одна клиентка, потрясающая женщина. Она сказала прямо: «Я не могу позволить себе твои услуги, но я бы очень хотела работать с тобой. Что я могу сделать?» Я максимально урезала расходы. Когда нам не хватало денег, она приостанавливала стройку. Они с мужем зарабатывали, и дело продолжалось. И в итоге получилась просто потрясающая квартира. Они были счастливы. Эта клиентка потом написала мне такой теплый отзыв, что я заплакала. Ради таких людей я готова отодвинуть миллионные проекты, потому что наградой будет их счастье. И я буду знать, что сделала чью-то жизнь чуточку лучше.
— Дом для чеченца — это крепость. Это единственное место, где мы чувствуем себя собой. Потому что со всеми нашими адатами, нормами поведения в обществе очень трудно оставаться собой — приходится носить маски. И только приходя домой, закрывая эти высоченные ворота и задергивая шторы, человек может по-настоящему расслабиться.
В Чечне много домохозяек, у них упор на чистоте и практичности. Ты предлагаешь им определенные материалы и решения, а они думают о детях, которые это запачкают или поцарапают. Предлагаешь большие окна, а они представляют, как будут их мыть после дождя.
Туристы, приезжая в республику, первым делом говорят о том, как у нас чисто. Стремление к чистоте в нас заложено как в мусульманах. Чистота — это, как говорится, половина веры. И да, где-то за этим скрываются обсессивно-компульсивные расстройства, неврозы, но пусть это будет той нашей особенностью, польза которой перекрывает все ее недостатки.
— Я бы вернула в центр города как можно больше зданий в их первоначальном виде, восстановила бы их архитектурный образ, чтобы они стали такими, какими были в советское время. Над этим, кстати, власти уже работают. Посмотрите фотографии старого Грозного — потрясающе красивые, уникальные дома. Я бы разбавила их современной архитектурой, чтобы у нас были здания с панорамным остеклением, переформатированные промышленные объекты по типу ГЭС-2 в Москве.
А еще у нас нет мест для досуга интеллектуальной молодежи. Хотелось бы иметь большое пространство, где много света и много воздуха.
Вообще, в Грозном пока нет единой архитектурной концепции. Недавно, правда, начали снимать большие кричащие вывески.
— Я как-то слышала одну теорию насчет любви чеченцев к интерьерам в стиле барокко, и мне она понравилась. Наши люди прошли через такие испытания, что теперь этим золотым пластиком как будто компенсируют все то, чего были лишены. Это касается и нарядной одежды, сумок, каблуков. Мы ведь столько лет были бедными, изгнанными, жили беженцами… Но сейчас люди уже пресытились этим золотом, устали от него. Через десять лет, когда они будут делать очередной ремонт, это будет что-то попроще.
Очень многое наши люди берут из соцсетей. Многие сидят там и видят, что блогеры, которые раньше транслировали богемную жизнь в барокко, меняют стиль. Начали появляться скромненькие предметы из Zara Home или IKEA — они перестали быть чем-то постыдным. Люди часто подвержены стадному чувству, они делают все как у всех, как принято. Раньше стремились построить дом как у соседа, точнее, выше, чем у него, а теперь есть блогеры — и все повторяют за ними.
Но все меняется. И я считаю, что в лучшую сторону.