Если бы в Северной Осетии существовал конкурс на самого популярного батюшку, его бы наверняка выиграл протоиерей, штатный клирик владикавказского храма Святого Ильи отец Георгий Хворостьянов, в миру — Казбек.
Он из тех, кто никогда не осудит девушку, одетую неподобающе для церкви, и поставит на место бабушку, считающую себя вправе осудить эту самую девушку. Каждое воскресенье среди многочисленных верующих в храме можно увидеть невероятно энергичного отца Георгия. Он всегда спешит, но все успевает: подбодрить улыбкой, советом, шуткой, уверенным голосом и глубоким взглядом. А на своей страничке в фейсбуке отец Георгий постоянно шутит, ломая принятый за норму стереотип о том, что священники — исключительно далекие от земных забот люди и им некогда веселиться. Но за всей легкостью общения скрывается необъятный ежедневный труд служения и работы над собой.
— Мы были обычной верующей семьей, — говорит батюшка. Но в начале 90-х молодежи в храме почти не было, и участие школьника в таинствах исповеди и причастия не могло пройти незамеченным — Казбеку предложили стать пономарем, правой рукой священника на литургии. Тогда жизнь старшеклассника разделилась на две непересекающиеся части: жизнь в храме и жизнь на улице с обычными развлечениями вроде драк, жевания смолы и летящих в балконы соседей футбольных мячей. В какой-то момент жизнь в храме перевесила.
— Сейчас, когда я оглядываюсь назад, то ясно вижу, что путь мой к священству был определен и по-другому быть не могло, — говорит отец Георгий.
А тогда Казбек успел поступить на химико-технический факультет, продолжая при этом активную жизнь в Ильинском храме. Но окончательно убедившись, кем хочет стать, поехал в Ставрополь поступать духовную семинарию и там, ни больше и ни меньше, встретил свою судьбу.
— Она испортила мою будущую карьеру, — улыбается отец Георгий, начиная рассказ о том, как познакомился со своей женой Людмилой. — У меня в голове уже был четкий план: я оканчиваю семинарию, еду в столицу дальше получать богословское образование в академии и потом возвращаюсь в семинарию уже преподавателем.
Но так случилось, что в августе 1999 года, приехав в семинарию, Казбек познакомился на клиросе с регентом-псаломщиком кафедрального собора Андрея Первозванного — Людой.
— Я увидел ее со спины, что-то во мне дрогнуло, я обошел собор, чтобы посмотреть на лицо. И все. Уже ни о какой дальнейшей учебе речи не шло, я отучился в семинарии, и мы создали семью.
Людмила смеется и дополняет рассказ:
— Абитуриентов семинарии в соборе всегда бывало много — мелькает сто, двести лиц, и ты не обращаешь на них внимания. А тут идет служба, в какой-то момент я оборачиваюсь, а кафедральный собор большой, и вижу человека. Нет, я не влюбилась с первого взгляда, он вообще не в моем вкусе, — «мстит» матушка батюшке за «испорченную карьеру», — просто промелькнуло: у меня что-то будет с ним связано.
Сегодня отца Георгия и матушку Людмилу связывают не только узы брака, но и трое детей: Давид, София и Татьяна. Каждое воскресенье они участвуют в божественной литургии — исповедуются и причащаются, а после терпеливо ждут, когда освободятся родители: мама — регент хора и папа — священник.
Дети одновременно бросаются на отца, когда он заканчивает службу, но у них есть только несколько мгновений — потому что не иссякает поток тех, кому нужно благословение и тепло, и дети вновь терпеливо ждут, потому что все понимают: в мире слишком много боли и не у каждого есть дома «свой» батюшка.
Свой-то он свой, но служение забирает у отца Георгия почти все время, и его едва хватает на общение с собственными детьми.
— Своего сына я шутя называю «наследник престола», — рассказывает отец Георгий, — потому что имя у него такое — Давид.
Сейчас Давид учится в седьмом классе. На вопрос, испытывают ли учителя трепет от того, что у них учатся дети священника, Людмила отвечает, что трепета нет, а есть недоумение: почему сын священника такой мегаактивный?
Как тут не вспомнить те самые стереотипы о том, что священник не должен веселиться? Похоже, что сын весь в отца — энергичный, обаятельный и любит пошутить. И словно в доказательство этого на пороге кухни появляются отец с сыном, вооруженные «нерфами» (игрушка-бластер. — Ред.) — сегодняшним увлечением Давида. «Лучше бы с шахматами сфотографировались», — говорит Людмила и продолжает рассказывать о детях:
— София и Таня — совесть класса, часто выступают в роли примиряющего звена в конфликтах. И тут уже ясно, что девочки все в мать — очень спокойные и мягкие.
У девочек кроме школы есть еще занятия музыкой, а общее увлечение детей — соревнования в знании географии, просмотр документальных фильмов о животных и передач о естествознании.
— Мы даже стали называться свою семью «прайд» — так дети увлекаются фильмами о львах и тиграх, — говорит батюшка. На вопрос, бывает ли так, что дети отказываются идти в храм, отец Георгий опять отвечает шутливо: — Нет, у нас автократия, — и стучит кулаком по столу, а потом серьезно добавляет, что дети с самого рождения воспитаны в этой традиции и иначе просто быть не может. — Возможно, когда Давид будет учиться в университете, оторвется от «прайда», тогда скажет свое «не хочу». К тому же когда в семье один ребенок — это одно, а когда двое, трое — совсем другое. Они друг на друга смотрят, и как, например, Таня скажет, что не хочет идти в храм, когда двое старших идут?
— Я понимаю, что дети устают от учебы и скучают по мне, и поэтому стараюсь каждый свободный день выезжать на природу, — продолжает батюшка. — Летом на велосипедах, зимой на санках и коньках. Часто наведываемся в монастырь к матушке Нонне (настоятельница Аланского Богоявленского женского монастыря в Алагирском ущелье матушка Нонна Багаева. — Ред.), там есть где погулять и нас всегда радушно принимают. Иногда всей семьей ходим в кино, в кафе. Летом отвожу детей к родителям Людмилы в Карачаево-Черкесию, где они познают приятности жизни в деревне с домашними животными.
Домашние в свою очередь понимают, что отец очень устает на служении, и, видя, что батюшка совсем без сил, тихонько расходятся по своим делам, чтобы он посидел в тишине.
— Участвуя в проблеме какой-то семьи или человека, ты же не будешь равнодушно судить, ты будешь душевно переживать, думать об этом человеке, молиться, звонить. И, естественно, когда приходишь домой — ты еще там, с теми переживаниями. Но нужно переключаться. А потом обратно. И так все время.
После службы, когда прихожане подходят целовать крест, отец Георгий часто спрашивает у тех, кто печалится: «Где улыбка, почему унываете?» Ведь по мерке церкви уныние — страшный грех, потому что означает, что человек не верит, не чувствует Бога. Бывает ли такое у самих священнослужителей? Отец Георгий отвечает, что, конечно, и у него бывает уныние, но другое:
— У нас, священнослужителей, специфическое уныние, так как мы знаем чуть-чуть больше, чем другие, уровень понимания другой и уныние — другое. У большинства людей как: вот что-то не получилось в жизни, поэтому пришел в храм помолиться. А у нас уныние имеет другой окрас. Иногда кажется, что выхода нет, хотя ты при этом свято веришь, что он всегда есть: ведь Бог не даст искушения выше того, что ты можешь понести, но иногда кажется, что может дать… А потом утром просыпаешься — и вроде ничего…
Если уныние — страшный грех, значит, радоваться и веселиться хорошо? По логике вещей так, но бесконечные шутливые посты, которыми делится из популярных «пабликов» на своей личной страничке в фейсбуке отец Георгий, вызывают нарекания. В первую очередь — от матушки, она говорит: «Смейся со мной». Но батюшка хочет, чтобы смешные картинки вызвали улыбки и у других.
Отец Георгий «стену смеха» не убирает и говорит, что если думать о том, что скажет каждый, то ни на что остальное времени не останется.
Размышления на эту тему привели отца Георгия к выводу, что в Осетии вопрос «А что скажут на это люди?» является одним из идолов, национальным грехом. Он приводит в пример людей с дорогими автомобилями, которые нечем заправить, потому что куплены в долг — произвести впечатление.
— А еще хуже бывает, когда такая «гордынька» приходит в храм. К примеру, человек хочет креститься, но у него нет денег. Ему никогда не откажут, совершат таинства и без пожертвования — но человек горд и лучше возьмет долг, чем попросит. А потом выходит из храма и рассказывает, что с него взяли деньги. Поэтому надо жить так, как ты считаешь нужным в соответствии с моралью, нравственностью, этикой, а самое главное — со Священным писанием, — подытоживает батюшка.
Но Священное писание мало кто читает. Однажды на проповеди отец Георгий сказал: «Хоть бы раз кто-то из вас подошел ко мне и задал вопрос о Священном писании. Ведь там очень много непонятных мест, которые не объяснишь без обращения к контексту истории, географии… Но никто не спрашивает, будто всем все понятно».
— К сожалению, прихожане почему-то не считают нужным регулярно читать Священное писание, — сокрушается батюшка. — Они считают, что если находятся в церкви — исповедуются, причащаются, то этого более чем достаточно. А без слова Божия что?
Кажется, что в словах батюшки проскальзывает то самое специфическое уныние. Но жизнерадостность и легкость бытия одерживают верх — и отец Георгий со свойственной ему энергией, отвечая на телефонный звонок прихожанина, начинает объяснять ему главу из Писания. Горчичные семечки проросли на благодатной почве, служение продолжается…