Мы встретились с известным футболистом на его малой родине — в Северной Осетии. Несколькими днями ранее Владимиру исполнилось 34 года. Но он прилетел не для того, чтобы отметить день рождения с родными.
— Разумеется, я увидел родителей, родственников, но приехал, чтобы решить кое-какие дела. Вот до вас у меня была встреча с главой республики. Рассказал Вячеславу Зелимхановичу об идее провести выставочный футбольный матч в Осетии.
— Что ответил Битаров?
— Поддержал с большим воодушевлением.
— Что это будет за матч?
— Он состоится между осетинскими футболистами, выступающими в российской премьер-лиге и ФНЛ, и старшим поколением осетинского футбола. То есть действующими футболистами и кумирами нашего детства, звездами «Алании», взявшей в 95-м чемпионство России.
— А действующих наберется 11 человек? Еще и в запас…
— Может быть, не всем известно, но таких футболистов много, больше 20 точно. И этим матчем мы в первую очередь хотим показать, что Осетия — это футбольная республика.
— А во вторую?
— Установить связь поколений. Проложить своего рода мостик. Устроив при этом в родной республике на центральном стадионе Владикавказа праздник для болельщика. Будет и концертная программа. Хочется, чтобы люди пришли, порадовались. От нас требуется немногое — договориться с игроками. Со временем определились — 16 декабря. Это время отпуска у футболистов, и собрать всех будет легче.
— С братом Георгием вы еще третий год проводите футбольный турнир для детей в Моздоке…
— На самом деле пока мы провели его только два раза. В третий не получилось, меня вызвали в сборную на Кубок Конфедераций.
— Приятная причина, да?
— Конечно, приятная. С другой стороны, жаль, что не удалось порадовать детей. Турнир братьев Габуловых в Моздоке — отборочный этап к всероссийскому турниру «Большие звезды светят малым» Детской футбольной лиги. Такие этапы проводятся во многих регионах страны. Потом победители съезжаются на финал, который проходит на Черном море.
— В чем ваша с Георгием роль?
— Мы приезжаем в Моздок, привозим призы, общаемся с детьми. Покупаем необходимое. В Моздоке нам помогает наш первый тренер Виталий Викторович Абаев.
— Как реагируют дети, когда вас видят?
— Кто-то стесняется подойти, кто-то нет. Но в целом все хотят сфотографироваться, взять автограф. Стараемся, конечно, каждому ребенку уделить время. Что-нибудь сказать, подбодрить, пошутить. Знаете, я вспоминаю себя, когда увидел впервые игрока…
— Кто это был?
— Омари Тетрадзе. Встретил его с семьей во Владикавказе, в ЦУМе. У меня челюсть отпала: «О! Настоящий футболист!»
— Футболку не попросили?
— Нет, конечно. Даже подойти постеснялся, просто стоял и смотрел на него. А потом мы с ним играли в одной команде. А попросил я помню, когда стал постарше, у Заура Хапова — только не футболку, а перчатки. Их тогда в принципе было сложно достать, все ходили в порванных, чьих-то. Подошел к Хапову после матча «Алании» — команда еще и выиграла в тот день. Он сказал, что с собой нет, подойди на следующей игре. Но следующую игру «Алания» проиграла, а Хапова так вообще удалили. И он был не в настроении. В общем, остался я без перчаток.
— В «Анжи» он был тренером вратарей. Не напоминали?
— Напоминал. Говорю ему шутливо: «А помнишь, ты мне перчатки не дал?» Он: «Быть такого не может!» Посмеялись. На самом деле сейчас я его прекрасно понимаю. В таком количестве, в каком просят у меня перчатки после каждой игры и тренировки, их у вратаря просто физически не может быть.
— В отличие от большинства футболистов, предпочитающих отдых на островах, свой отпуск вы нередко проводите в горах Осетии. Но росли вы на равнине, откуда такая любовь к вершинам? Генетика?
— Мама то же самое говорит: «Откуда в вас это стремление? Вроде на равнине вас растила. Как приезжаете, сразу вас в горы тянет». Может, и правда, генетика. Мама у нас армянка. А вот папа — осетин. И по нашей информации, его дед еще в юности с семьей спустился в Моздок с гор. Там, где они раньше жили, сейчас остатки жилищ на уровне земли. Смотришь и думаешь: как люди выживали? Никаких условий, нет плодородной земли, которая могла бы кормить, холодно.
— Вы ведь там были с сыном?
— Да, забирал Данэла с собой.
— Просто так?
— Не просто так. Я хочу, чтобы он знал свои корни. Мои дети живут в Москве, и, если мы не вернемся жить в Осетию, они будут знать о ней лишь то, что им привьем мы. Данэл знает, что одна его бабушка — армянка, вторая — русская, а оба дедушки — осетины. Он видел земли, где жили его предки, ночевал в горах. Хочется, чтобы он гордился этим и не совершал поступков, которые могут опозорить имя его дедов.
— Чем можно опозорить имя дедов?
— Даже думать боюсь. Наверное, недостойными поступками.
— Вам не кажется, что вы взвалили на двенадцатилетнего ребенка слишком большую ответственность? Мало ему знаменитого папы, так еще и вековые традиции, предки, память…
— Нет, что вы. Это ведь ненавязчиво. По-доброму и в процессе воспитания. Так, чтобы у него самого был интерес. Не нужно оберегать детей от всего и всех. Сейчас многие дети живут в парниковых условиях, не все, конечно, в некоторых семьях на еду не хватает, и это ужасно. Но в большинстве своем у детей нет понимания, что надо ценить то, что имеешь. Жизнь —непростая штука, и долг родителей объяснить ребенку, что надо трудиться, если хочешь чего-либо достичь.
— Вас с Георгием родители воспитывали так же?
— Они вкладывали в нас всю душу, но не нянчились. Наоборот, при необходимости подключались ежовые рукавицы. И строги бывали, и резки, но то, что мы всегда чувствовали любовь и заботу, — это безусловно. Надо все же понимать, что наше детство и наша юность проходили в нелегкое для страны время. Тогда у всех были большие трудности, и наши родители не исключение. Они трудились, не жалея себя ради нас.
— Родители всегда поддерживали ваше желание стать футболистами?
— Мама, конечно, не хотела, чтобы мы были футболистами. Она хотела, чтобы мы учились. Видя нашу страсть к футболу, она не запрещала, но надеялась.
— И все же шила наколенники, чтобы сын не ушибся во время игры…
— Да. Налокотники, наколенники. Набивала поролоном и пришивала к вратарской форме. Потом, когда меня стали привлекать к играм второй лиги за команду Моздока, а позже и выбрали в юношескую сборную, поняла, что футбол — моя жизнь. А отец… У него была тяжелая жизнь. В 17 лет он остался без папы и был вынужден много работать, чтобы прокормить мать, себя, а потом и свою семью. В юности он был талантливым футболистом, его приглашали играть, но… Можно сказать, он в нас реализовал свои амбиции. Но он не просто сидел и верил, он участвовал: возил нас на турниры, следил за режимом и за тем, чтобы нас не тянуло на улицы. Хотя по детству, наоборот, мог запретить пойти на тренировки, если не выполним работу по дому.
— Например, какую?
— Например, подмести двор. Куры у нас водились, надо было накормить их, убраться. Да всякое.
— Дедовщина была?
— Конечно. В этом плане мне повезло, у меня был подмастерье. Я и сейчас Георгия напрягаю, но уже в более глобальных вопросах. Так что ничего не поменялось, мы и сегодня и спорим, и дружим. А, вспомнил, еще машину мы мыли!
— Какая у вас была машина?
— Белая «шестерка». На ней я и научился ездить. Выезжали с папой раз в неделю куда-нибудь, где нет машин и гаишников, и начинались мои 20 минут праздника. Мало, конечно, но что делать?
— Угонять?
— Был случай, когда я узнал, что папа надолго куда-то уезжает, и провернул операцию. Забрал ключи, пока он не видит, и сделал дубликат. Потом, когда уехал, катался каждый день.
— Мама знала?
— Нет, мы ждали, когда она уйдет на работу, и как закроются ворота — вперед. Знала об этом только бабушка, мы ей обещали помогать по дому. И вот однажды брат долго не возвращается с тренировок — мама переживает, и я ей говорю: «Сейчас проедемся, поищем». Она: «А ключи?» Есть, говорю, не переживай. «Что???» Папа потом, когда узнал, посмеялся.
— Вы с Георгием очень дружные братья не только в жизни, но и в футболе. В интервью признавались, что были счастливы играть в одном клубе — это я про «Анжи».
— "Анжи" был клубом, где все было на высшем уровне. Атмосфера, болельщики, состав, руководство. Выдающийся тренер Гус Хиддинк. И мы с братом в этой команде. Да мы горы были готовы свернуть, когда выходили вместе! В принципе, таким составом мы и проиграли только один раз. В Ливерпуле. И то у Георгия были неплохие передачи, но реализовать голы у Траоре не получилось. А когда брат забил победный гол «Амкару», а это был сложный матч, мы долго не могли забить, я просто не знал, как сдерживать радость.
— Поддерживаете отношения с бывшими одноклубниками-легионерами?
— Общаемся периодически. Передаем приветы друг другу с Самуэлем Это’О. Недавно он пригласил на один проект, я откликнулся, но что-то там у него отменилось. С кем еще? С Робиком (Роберто Карлос. — Ред.), Мехди…
— Говорили, что в клубе вы конфликтовали…
— С Мехди? Да нет, он доброй души человек. С ним невозможно конфликтовать. С Буссуфой, может быть? С ним было, да.
— Из-за того, что ему не нравилось, что вы выговаривали Мехди за ошибки?
— В таком коллективе это нормально. У нас был прекрасный состав, но это не означает, что было просто. Потом мы спокойно общались, шутили.
— В самый яркий период «Анжи» именно вы и Самуэль Это’О были лидерами команды. По крайней мере, так казалось со стороны. А вы это ощущали?
— Я чувствовал большую ответственность. Перед коллективом, Сулейманом (Керимов, бизнесмен, бывший владелец «Анжи». — Ред.), Гусом. Перед болельщиками. Позиция вратаря сама по себе лидерская. Я обязан на поле делать подсказки, давать советы. Как именно — зависит уже от эмоциональности и личности футболиста.
— Недавно вы поздравили в «Инстаграме» Юрия Жиркова словами «С днем рождения, Мага». Помнится, прозвище Магомед Жиркоев ему дали болельщики конкурирующих клубов, обиженные из-за перехода Юрия в «Анжи». Прижилось среди друзей?
— Юра с улыбкой к этому относится, не обижается. Саня Кокорин его так называет до сих пор, еще кто-то… Прудников! Все по дружбе.
— Владимир, вот не могу не сказать: у вас же практически безупречная репутация — не деретесь на поле, не называете тренеров тренеришками, болельщикам дома сидеть не советуете, жену с детьми не бросаете…
— Что вы, не дай бог (стучит по столу). А так, у меня были разные истории и с тренерами, и с футболистами. И ошибки делаю. Я не идеальный.
— А кто, на ваш взгляд, идеальный?
— Именно как футболист — Джанлуиджи Буффон. Восхищаюсь его игрой. Ну и его мышление, то, как он воспринимает реальность, как держится на поле, харизма мне близки.
— Вы ведь похожи.
— Сединой, может?
— За кого будете болеть на чемпионате мира?
— За Россию.
— Давайте как в анекдоте — а потом? Когда вылетит.
— Россия не будет вылетать.
— Ну, допустим. Вы же, кстати, сейчас можете впервые попасть на чемпионат мира.
— Загадывать не будем. Попасть я и раньше мог.
— В этот раз шансы выше. Но у такого решения есть немало критиков…
— Я мечтаю, ставлю цель, работаю, делаю все, что нужно для этого, а решать будет главный тренер. Что касается болельщиков, я привык наблюдать разную реакцию — от уважения до ненависти. Болельщики оценивают футбол как любители. Профессионалы они в той сфере, в которой работают. Но их мнение, так же как и мое, футболиста, ни на что в этом вопросе не влияет.
— А вы себя сами, в 34 года, чувствуете готовым играть на чемпионате мира?
— Я считаю, что не нужно зацикливаться на возрасте и смотреть в паспорт. Пока ты играешь, тренируешься, нужно учиться и прогрессировать. И ни в коем случае не снижать требования к себе. Конечно, я понимаю, что когда-то мне придется закончить карьеру вратаря, но и тогда я мечтаю остаться в футболе и приносить пользу.
— В каком качестве? Тренера?
— Или тренера, или футбольного функционера. Где окажусь полезней, там и готов взять на себя ответственность.
— Вы не раз говорили о мечте возродить футбол в Осетии. Футбол в Осетии сегодня умер?
— Нет, конечно. Я о том, чтобы вернуть в республику премьер-лигу, болельщиков на стадион, победы. Я много где играл. Везде прекрасные болельщики. Но так, как любят футбол в Осетии, как к нему относятся тут, такого нет нигде.
— Давайте напоследок о семье. На поле вы кажетесь очень сдержанным и строгим, но зато в каком-нибудь интервью можно прочитать о ваших романтических вечерах с женой на крыше.
— Да это было один раз за всю жизнь!
— Звучит как оправдание. Стесняетесь быть романтичным?
— Нет, почему. Просто это так выглядит, а на деле всего-то посидели на крыше своего же дома. Идея принадлежала Кире. Дети уже спали, и она говорит: «Пойдем что покажу». Залезли через окно на крышу. Был очень теплый летний вечер. И мы сидели, любовались звездным небом. Вообще, я любитель смотреть на небо. Особенно в горах. Стемнеет. Тишина, птицы не поют уже — поздно. Разжигаешь костер, сидишь, греешься. А потом поднимаешь глаза наверх — луна огромная. Кажется, близко совсем. Или небо все в звездах.
— О чем думается в такие моменты?
— По-разному. Расслабляешься, понимаешь, что важно не терять самообладание ни в каких ситуациях и понимать для чего ты живешь.
— Для чего живет Владимир Габулов?
— Он на пути, ищет. Может, нашел ответ, а может, пока нет. Конечно основные бытовые житейские задачи — это вырастить детей, помогать ближним, достигать успехов. А если в общем… у всех бывает: сидишь, думаешь, почему это произошло, ну зачем, за что? Но в конечном итоге понимаешь, все, что ни делается — к лучшему и для чего-то. И наша задача понять, в чем этот самый смысл, а не ломаться из-за неудач. Где-то же сказано, что человеку даются трудности по силам?