«Рыба красная, икра черная»

Вылов осетровых в Каспийском море полностью запрещен, но тем не менее редкая дагестанская свадьба обходится без шашлыков из осетрины. Любой желающий может купить «красную рыбу» на рынках Махачкалы. Между рыбных рядов ходят невзрачные люди, бормоча себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь: «Рыба красная, икра черная…» Браконьеров не пугает уголовное преследование, целые приморские поселки живут за счет незаконного промысла.

Есть ли у осетров шанс выжить? Об этом мы поговорили с заместителем директора Каспийского НИИ рыбного хозяйства Валерием Пальцевым и ведущим научным сотрудником института Анатолием Власенко, стаж работы которых в рыбной отрасли — около ста лет на двоих.

Рыба Юрского периода

—  Правда ли, что в Каспии сосредоточен чуть ли не весь мировой запас осетров?

Валерий Пальцев: В бассейне Каспийского моря сохранилось самое большое в мире стадо осетровых рыб. Более 80% — и по массе, и по численности. Это рыбы шести видов: белуга, русский осётр, персидский осётр, севрюга, шип и стерлядь.

Анатолий Власенко: Осетровые — одни из самых древних рыб, современники динозавров, появились более 120 миллионов лет назад. Их жизнь сопоставима с жизнью человека: белуги доживают до 100−120 лет, осетры — до 50, севрюги — до 40; половой зрелости достигают в 6−11 лет.

Это довольно крупные рыбы, особенно белуги: в Астраханском историко-архитектурном музее есть экземпляр, выловленный в конце XIX века. Его вес — около 2 тонн (250 кг из них — икра), а длина — 6,5 метра. Севрюги, осетры и шипы достигали 2−2,5 м и весили от 30 до 75 кг.

Осетровые — проходные рыбы: большую часть жизни проводят в море, а размножаются в реках. У них есть озимые и яровые расы: одни заходят в реки осенью, другие — весной. Природа все продумала: благодаря такой очередности и нерестилища успевают очиститься, и всей молоди хватает корма.

Белуга раньше поднималась на 3000 км вверх по Волге! Основные гряды для нереста белуги находились на Средней Волге от города Рыбинска до устья реки Камы, севрюги — от села Черный Яр до Камышина, осетра — на участке от Камышина до Саратова и Самары, причем часть его популяции поднималась на нерест до реки Камы. Огромная акватория бассейна Волги вмещала всё большое стадо осетровых.

Гидроэнергетика как катастрофа

— Это было раньше. А сейчас?

АВ: После строительства Волжской ГЭС в 1958 году ситуация катастрофически изменилась. Плотины у Волгограда — это 500 км от моря — перекрыли осетровым доступ к местам нереста. У белуги сохранился всего 1% нерестилищ, у осетра — 20%, у севрюги — 60%. Сейчас осетровые размножаются только ниже плотин на площади 424 га. Все остальные гряды для нереста оказались выше, туда рыба проникнуть не могла. Поэтому плотность кладки икры сильно увеличилась, а в таких условиях выживаемость личинок снижается. Чтобы разрядить концентрацию икры, на реке были построены 6 искусственных нерестилищ площадью 49 га, но масштабы, конечно, не сопоставимы: из-за строительства каскада ГЭС на Волге потеряно 2830 га.

ВП: Из-за плотин изменились и параметры половодья: сместились сроки начала и окончания, снизилась его высота. Раньше нерестовые гряды дельты Волги и Волго-Ахтубинской поймы затоплялись, рыбы размножались в благоприятных условиях. Сейчас же гидроэнергетики сбрасывают воду тогда, когда это нужно им, а не рыбам. Поэтому у осетровых сбивается график нереста, и количество молоди с каждым годом все меньше.

—  Почему, когда строили плотину, не подумали об этом?

АВ: Как не думать — думали, конечно… Например, устроили на плотине рыбопропускное сооружение — рыбоход. Он был довольно эффективным — на каждого пропущенного вверх осетра-производителя вниз мигрировало по 12 штук молоди. Пока в 1967 году не построили Саратовскую ГЭС. Русловая часть Волги, где размножались осетровые, от Саратова до Самары оказалась в зоне водохранилища, которое похоже на озеро: вода там теплее на несколько градусов, нет течения. А осетр мечет икру только в чистой проточной воде с сильным течением. Пока рыба проходила водохранилище в поисках мест для нереста, она абортивно выбрасывала икру. Подъём рыбы дальше потерял всякий смысл, поэтому и работа рыбоподъемных устройств на Волгоградском и Саратовском гидроузлах была прекращена…

Нефть, пестициды, браконьеры

— Что же делать?

АВ: Чтобы сохранить осетровых, в Волго-Каспийском районе было построено 9 рыбоводных заводов. За 60 лет промышленного воспроизводства в Каспий выпущено около 3 млрд экземпляров заводской молоди осетровых.

ВП: Но эти меры, к сожалению, оказались недостаточными, чтобы сохранить поголовье осетровых на прежнем уровне. Ведь есть и другие негативные факторы.

— Вы браконьеров имеете в виду?

ВП: Да, это, в первую очередь, загрязнение воды и браконьерство. По сравнению с началом ХХ века качество воды значительно ухудшилось. Источники загрязнения — нефть и нефтепродукты, а также ядохимикаты, пестициды, органические соединения, тяжелые металлы.

Наиболее опасная токсикологическая обстановка сложилась в середине 80-х. В эти годы в Волгу ежегодно сбрасывалось около 10 кубических километров загрязненных вод. В конце 80-x исследователи нашего института и Академии наук обнаруживали в Волге осетров с расслоением мышечной ткани, ослаблением оболочки икры, отклонением в развитии половых желез и других органов.

Но работа природоохранных служб, к счастью, дала эффект: предприятия оснащены очистными сооружениями, самые токсичные пестициды были запрещены, и сейчас ситуация не такая острая.

Сегодня на первом месте по нанесению вреда осетровым, конечно же, браконьерство. В конце 50-х годов ученые в СССР пришли к выводу, что надо изменить режим промысла: вылов осетровых в море был запрещен, промышлять разрешалось только в низовьях рек. Неполовозрелая молодь перестала попадать в сети, и в 1975—1986 годах уловы осетровых в СССР достигали 20−27 тысяч тонн.

С 2010 года все прикаспийские страны: Россия, Азербайджан, Туркмения, Казахстан и Иран — прекратили промышленный вылов осетровых. Причем Россия сделала это первой: еще в 2000 году прекратила вылов белуги, а в 2005-м — осетра и севрюги.

— А как же осетрина и черная икра попадают на российские прилавки? Это продукция рыборазводных предприятий?

ВП: Нет, они всю молодь выпускают, их цель — сохранить осетровое стадо в Каспии. А мы покупаем продукцию товарного осетроводства. Сейчас существует несколько технологий выращивания осетровых: установки замкнутого водоснабжения, садки на водотоках Волги. Это прибыльный бизнес, многие прикаспийские предприниматели этим занимаются.

Ну и браконьеры, которым плевать на законы, тоже поставляют нелегальный улов на черный рынок. С ними пытаются бороться разными способами, но, надо признать, все эти меры не принесли желаемого результата… Браконьеры сегодня — проблема номер один.

Паспорт для осетра

— Откуда берутся рыбы-производители на заводах?

ВП: Сегодня небольшое количество осетровых вылавливается в научных целях и для использования на рыбозаводах в качестве производителей. Первых отпускают после ряда исследований, а вторых чипируют и вводят в ремонтно-маточное стадо. Еще один способ получения производителей — выращивание их из икринок. На каждую рыбу у нас заведен генетический паспорт.

— Для чего?

ВП: Зная, какие гены у папы и мамы, мы можем определить, от кого произошла данная рыба. Соответственно, скрещиваем мы только тех производителей, кто дает более жизнеспособное потомство.

Весной и осенью мы проводим бонитировку — взвешиваем, измеряем осетров, считываем данные чипов у всего маточного стада, отбираем рыб, способных дать зрелые половые продукты.

— Каково сейчас соотношение искусственно и естественно воспроизведенной рыбы в Каспии?

ВП: К сожалению, основная масса рыбы имеет искусственное происхождение. Особенно это касается белуги (90%), осетра (более 60%), в меньшей степени — севрюги (около 50%). Естественное воспроизводство сохраняется, но его роль чрезвычайно мала. Наша задача — увеличить его долю. Мы выпускаем молодь в авандельту Волги, чтобы мальки почувствовали и уже не забыли ее воды, чтобы у них проявился хоминг — «чувство дома», способность возвращаться в родную реку для нереста. Конечно, у осетровых он не так развит, как у лососевых. Но ведь и дельта Волги большая, более 200 км в ширину, так что пусть по какому-то другому рукаву — но они вернутся.

Есть обнадеживающие результаты: в российской зоне Каспия стадо русского осетра по сравнению с 2015 годом увеличилось и сейчас составляет около 6,5 миллиона экземпляров, белуги — около 200 тысяч.

— А как вы подсчитываете рыбу?

ВП: Совместно с представителями других прикаспийских государств мы проводим так называемую Всекаспийскую съемку: выходим в море на судах и оцениваем запасы рыбы, используя различные методы исследования — лов осетровых спецтралами, определение концентрации рыб с помощью гидроакустических приборов. Каждый год на заседаниях Комиссии по водным биоресурсам Каспийского моря представители пяти прикаспийских стран докладывают о состоянии отрасли.

— А остались ли нерестилища осетровых в других странах?

ВП: Да, около 1500 гектаров — на реке Урал в Казахстане, есть они и на азербайджанской Куре, но в основном они сосредоточены в России — в реках Дагестана и на Волге. В Иране, Азербайджане и Казахстане при этом есть рыбоводные заводы.

— Можно ли считать, что осетровые находятся на грани исчезновения? Или все не так страшно?

ВП: Конечно, состояние запасов осетровых низкое, у некоторых видов — чрезвычайно низкое, но меры, предпринимаемые прикаспийскими государствами, позволяют надеяться, что запасы осетровых не только не исчезнут, но и увеличатся. Осетровые — долго живущие виды, они нерестятся 5−6 раз за жизнь. Главное — уберечь их от браконьеров.