Эгикал — одно из самых больших поселений древней Ингушетии. Он расположен на южном склоне священной горы Цей-Лоам, где, по преданию, обитал местный бог-громовержец Сели. В прежние времена город Эгикал наряду с Хамхи и Таргимом входил в регион Кхакхале (топоним еще сохранился в ингушском языке), так называемую «местность трех крепостей», или «троеградие».
Некогда многолюдный, сейчас город заброшен — здесь живет лишь одна семья, но туристы часто останавливаются тут, чтобы побродить среди башен и склепов Эгикала. Всего около 90 каменных объектов: четыре боевых башни, из которых одна целая, восемь — полубоевых, остальные — жилые башни и хозяйственные пристройки. В черте города имеются склепы пирамидального и двускатно-ступенчатого строения, а на возвышенности в километре от башенного комплекса — еще несколько усыпальниц «города мертвых».
На общественном транспорте сюда не добраться — он идет только до селения Гули, что в 16−17 километрах от Эгикала. Зато на частной машине можно доехать без труда. Есть два маршрута: один — из Магаса или Назрани через Галашки, Мужичи и далее вниз по Ассинскому ущелью, второй — из Владикавказа через горный перевал и Джейрах. В любом случае путешественника ждет хорошая асфальтированная дорога и невероятно красивые пейзажи.
Город старшего сына
Фото: Сергей Фадеичев/ТАСС
По поводу точного возраста Эгикала и соседних городов нет единого мнения, но, несомненно, их история уходит в глубокую древность. По словам ученых, на это указывают найденные здесь предметы куро-аракской культуры (IV-II тысячелетия до нашей эры). Поэтому, чтобы показать историческую преемственность, ингушский фольклорист и писатель Ибрагим Дахкильгов до официального утверждения названия Магас предлагал назвать новую столицу Ингушетии Эгикалом.
Примечательную легенду о первых поселенцах Кхакхале записал автор «Истории Ингушетии» Георгий Мартиросиан со слов местных жителей. Якобы у горы Цей-Лоам жили некие Забиевы. Однажды осенью у них пропали овцы. Весной животные с приплодом были найдены в долине. Горцы поняли, что место благоприятно для жизни, спустились с горы и поселились в этой местности.
Вероятно, среди первых поселенцев мог быть и Эльберд, или Альберд, герой другого, более известного предания, согласно которому Эльберд раздал близлежащие земли своим сыновьям Хамхи и Таргиму, а старшему сыну Эги завещал свой надел; на этих землях братья основали одноименные селения. А между Эгикалом и Таргимом потомки построили в честь своего предка Альберда-Эльберда святилище Альби-Ерды.
Эта прежде густонаселенная местность, очевидно, имела особую политическую, экономическую и стратегическую значимость, о чем свидетельствует и другое крупное культовое сооружение — известный на всем Кавказе храма Тхаба-Ерды, возле которого проводились всенародные религиозные праздники.
Кавказский перекресток
Фото: Евгений Шивцов/ТАСС
В эпоху Средневековья Эгикал был процветающим ремесленным и торговым центром, важнейшим населенным пунктом в центральной части горной Ингушетии, своего рода «столицей Ассинского ущелья», отмечал археолог и искусствовед Леонид Семенов.
Здесь пересекались дороги, пролегавшие с востока на запад (из Дагестана через Чечню, Ингушетию, Осетию и дальше) и с юга на север (из внутренней Картлии через Тушетию, Хевсуретию и Ингушетию на равнины Северного Кавказа). Эти дороги, безусловно, способствовали развитию торговли.
Местные ремесленники производили товары, которые славились далеко за пределами Кхакхале. К примеру, эгикальские и хамхинские умельцы изготавливали из добывавшейся в Таргимской котловине белой глины посуду и различные сосуды для хранения воды. «Такие сосуды для питья и воды летом сохраняют напитки очень прохладными… В Грузии, Армении и Ширване эти глиняные сосуды высоко ценятся», — записал в своей книге дипломат Якоб Рейнеггс, посетивший Ингушетию в конце XVIII века.
Чуть позже, в 1811 году, в Эгикале побывал другой немецкий исследователь — Моритц Энгельгардт. Он оставил подробное описание быта жителей этого селения: «Вместо дома нас повели на плоскую крышу его самого нижнего этажа, оборудованного под сараи; этаж почти наполовину выступал вперед от второго, как и последний от верхнего этажа. Такое здание кажется сложенным из трех нагроможденных друг на друга каменных кубов, которые образуют на одной стороне ступенчатые выступы, а на другой — ровные и гладкие стены. От одной плоской крыши к другой ведут лестницы, перекладины которых переплетены прутьями… Рядом с домом стоит башня высотой восемь-десять саженей, куда во время вражеских набегов уводят в безопасность женщин, детей и прячут припасы. Она имеет бойницы, а к ее двери можно попасть только по лестнице. У некоторых домов над самым верхним этажом также возвышается башня, которая обычно служит зернохранилищем… После того как мы просидели полчаса на крыше самого нижнего этажа, нас повели на второй, где в углублении каменного пола был разведен огонь, и мне из соломы и войлочных пледов был приготовлен своего рода диван… В женской комнате нижнего этажа готовились яства… Ингуш, который добровольно преподнес нам самое лучшее, не принимал далее никакого участия в трапезе, кроме того, что он заботился, чтобы каждый гость насладился бы как можно больше и чтобы хорошо обслуживали его сыновья…»
Родина ингушского классика
Фото: Александр Сухарев/ТАСС
С Эгикалом тесно связано и имя классика ингушской литературы Идриса Базоркина, который воспел родовое селение в романе-эпопее «Из тьмы веков». Патриот своего народа, Базоркин был глубоко озабочен состоянием ингушских башенных комплексов, которые в XX веке подвергались серьезным разрушениям не столько от природных явлений, сколько от рук человека. В 1970 годах он писал письма в различные инстанции с просьбой о реставрации и сохранении башен. Как настоящий мастер слова, даже в таких письмах он не мог удержаться от поэтического описания этих мест:
«Здесь живописные пейзажи очаровывают своей первозданной красотой. Высокие, изрезанные трещинами каменные горы венчают белоснежные ледники. Ниже — зеленые склоны покрыты альпийскими лугами и лесом. На дне ущелий пенятся шумные реки. Мрачные теснины сменяются зелеными пастбищами вдоль рек, а в безбрежной синеве неба плывут бесконечные облака.
И все это буйство цвета и линий венчают гениальные творения человеческого разума и рук. Здесь на каждом шагу — величественные замки, многоэтажные жилые, сторожевые и боевые каменные башни, остатки заградительных стен поперек ущелий, следы циклопических сооружений, надземные усыпальницы, культовые пещеры, языческие капища, молитвенные стелы и на неприступной высоте под скалами каменные кладки родовых загонов для скота".
Идрис Базоркин, которого не стало в 1993 году, похоронен в Эгикале.
Последние из рода Эги
Фото: Александр Сухарев/ТАСС
Люди в Эгикале жили вплоть до депортации в 1944 году, когда опустела вся Ингушетия. Сегодня древний город вновь обитаем, правда, живет здесь всего одна семья. Более 30 лет назад Магомед Гуражев решил поселиться с семьей на родине предков. Примерно в двух сотнях метров от башен он построил небольшой дом. Из благ цивилизации есть только электричество, воду приходится привозить из родника.
Семья занимается хозяйством — держит крупный рогатый скот. Старший из трех сыновей Магомеда, 33-летний Зяудин, кроме того, работает инспектором в Джейрахско-Ассинском музее-заповеднике. В его обязанности входит следить за сохранностью башенных комплексов горных сел — объектов культурного наследия, находящихся в ведении музея-заповедника.
Практически выросший здесь, Зяудин знает в Эгикале каждый камень. Поэтому во время обхода он сразу замечает любые изменения, будь то трещины в кладке или следы вандализма. Зяудин составляет отчеты для ведомства, чтобы поставить поврежденные объекты в очередь на реставрацию. По словам Гуражева, трещины на башнях появляются чаще всего от подземных толчков: тут фиксируется два-три землетрясения в год; к счастью, сейчас башни не подрывают и не обстреливают, как это было в прошлом и позапрошлом веках.
В центре города в настоящее время реставрируется старая мечеть. По словам Зяудина, она была построена в 1890—1900 годах на основании башни, которую хозяин уступил на благое дело. Мечеть была разрушена в период депортации. Помимо мечети весной планируется начать работы по восстановлению еще порядка 10−20 объектов башенного комплекса.
Место жить и место умирать
Фото: Сергей Фадичев/ТАСС
— Вот здесь я хотела бы быть похоронена! — воскликнула немецкая правозащитница, основательница организации «Матери за мир» Барбара Гладиш, приехав в Эгикал.
А вот глава ингушского комитета по туризму Беслан Мизиев, наоборот, хотел бы вдохнуть в это место жизнь — благоустроить музей под открытым небом для ингушей и туристов, сохранив при этом исторический облик.
На вопрос, комфортно ли здесь жить, Зяудин Гуражев отвечает, что ему постоянно приходится колоть дрова, привозить воду…
— Но мне комфортно жить, сознавая, что я прямой потомок Эги. Когда смотришь на эти башни и представляешь, как жили здесь наши предки, великие мастера, чувствуешь гордость, что они смогли сделать эти труднодоступные места обитаемыми и создать такую культуру. Я считаю за честь жить здесь и охранять свою родину — исконную колыбель ингушского народа.
