{{$root.pageTitleShort}}

«Это будет первый бой, где люди убивают и людей убивают»

Иногда музеи могут позавидовать скромному школьному архиву. Дневники, рисунки и письма мальчика Жени из станицы Суворовской стали бесценными свидетельствами румынской оккупации Ставрополья в 1943-м

В музее школы № 20 станицы Суворовской хранятся несколько удивительных документов — фотографии, письма и дневники подростка, написанные в годы Великой Отечественной войны. Нашла их учитель истории Анна Иванова. Она с детства увлекалась историей, сделала увлечение своей профессией, ездила на раскопки, водила учеников в походы и не догадывалась, что самый настоящий клад лежит буквально у нее под ногами.

— Дом, в котором я живу с 1981 года, принадлежит моим родителям, — рассказывает Анна Леонидовна. — Когда они его покупали, слышали от соседей, что дом с историей. До революции здесь жили помещики, потом они бежали за границу, а дом передали агроному-передовику Ефросинье Аникольчук. Перед самой войной к ней приехала сестра с сыном. Про него помнят, что он хорошо рисовал. Во время ремонта под слоем извести на стенах мы обнаружили рисунки — это были пейзажи, виды родной станицы, причем, судя по ракурсу, виды из собственного моего окна. А в прошлом году мы решили навести порядок в старом погребе, и вот тут-то у меня, у историка, сердце забилось от находок.

В одном из углов большого погреба среди тряпок и книг обнаружились документы начала ХХ века: церковная метрика 1906 года и паспорт царских времен. А также тетрадка, на первой странице которой красивым почерком было выведено: «Дневник № 4 ученика 8-го класса „Б“ Суворовской средней школы № 1 Тарлаковского Евгения Александровича. Начат 6 января 1943 года».

Дневник Евгения Тарлаковского

Мальчик аккуратно записывал все, что происходило на его глазах в станице Суворовской, оккупированной румынскими войсками, а потом освобожденной Красной Армией.

Из дневника 1943 года

«6 января. Эвакуация продолжается».

«7 января. Утром пошел к Володьке Подсвирову. Пошли в станицу, зашли к Шурке Литовченко. Его дома нет. Он в бригаде. Сегодня машины и пехота идут».

«8 января. Просыпаюсь — на дворе шум. Идет обоз. Машины, машины и машины идут беспрерывным потоком».

«9 января. Сегодня как никогда. Целый день беспрерывно идут машины и обоз, большинство румынские. В 12 часов пошел к В. Подсвирову, и мы с ним пошли в бригаду получать кукурузу. Слышится далекая артиллерийская канонада. Фронт приближается. В 4 часа дня пролетел советский самолет и сбросил бомбы на пятигорском шоссе. Люди, шедшие с бригады, видели, как он вдруг загорелся и начал падать. Причина его гибели не известна».

«10 января. Машины и обоз, машины и обоз».

«12 января. Вечером к нам в квартиру ввалились человек 15 немцев. Зашли как хозяева, нас на кухню выгнали, а сами в комнате расселись, закрыли дверь и давай чесаться. Целую ночь немецкие пушки бьют в сторону Пятигорска. Утром, когда немцы уезжали (вернее, убегали), бросали везде свое имущество. Какие ужасные румыны, на брюках латка на латке. Из дырявых ботинок торчат пальцы».

Румыния вступила во Вторую мировую войну на стороне нацистского блока 22 июня 1941 года, одновременно с нападением Третьего рейха на Советский Союз. С августа 1942 года на Кавказе действовала 2-я румынская горная бригада, которая была прикреплена к 3-му немецкому корпусу под командованием Эберхарда фон Макензена.

По воспоминаниям старожилов, румыны зверствовали не хуже немцев. Станица была освобождена 13 января 1943 года.

Из дневника 43-го года:

«20 января. Сегодня с Вовкой Подсвировым ходили путешествовать в сторону Черкесска. Трупы лошадей видны повсюду. Стаи ворон кружатся над ними. Пройдя 2 километра, мы натыкаемся на труп пленного красноармейца, убитого при немцах. Через километр еще один труп. О! Как он изуродован немцами. Правой стороны лица нет, череп раздроблен прикладом на мелкие части. Глаз нет. Вместо глаз — дыры. Руки перебиты».

Дневники времён Великой Отечественной войны, найденные в Суворовской, дают возможность практически по датам наблюдать действия фашистов, находящихся в то время в станице, полагают историки.

Дневник Евгения Тарлаковского

— Немцы считали румын слабыми воинами, «чужими» среди своих. Потому они их использовали в основном в охранных мероприятиях, не доверяя больших военных планов и действий, — говорит директор Ессентукского историко-краеведческого музея им. В. П. Шпаковского Алла Корчевная. — Румынская армия была хуже оснащена, хуже снабжалась продовольствием. Видимо, поэтому румынские солдаты не брезговали поживиться у населения. В дневниках Евгения Тарлаковского находим этому подтверждение, а также подробное описание передвижения вражеской техники и войск во время отступления. Немецкие войска отступали по Черкесскому тракту, который проходил как раз напротив окна дома Тарлаковских. У подростка была отличная возможность наблюдать за всеми передвижениями. Евгений все описывает в цифрах, фактах и фамилиях. Он даже делает зарисовки: как выглядели румыны, какие у них были форма и оружие. В те годы модно было вести дневник, но Евгений к этому делу подошёл ответственно, досконально и талантливо. Также по рисункам Тарлаковского можно судить, как изменилась станица за эти годы, что тоже неоспоримо интересно для историков-краеведов.

Из дневника 43-го года:

«21 января. Сегодня, идя к В. Подсвирову, наткнулся на кучу ручных гранат, брошенных немцами».

«22 января. Утром пошел к Шурке Литовченко. У него в колодце лежит немецкая винтовка. Мы ее достали и отнесли к нам. Принесли, взяли две обоймы патронов и пошли в сад стрелять».

«23 января. В час дня пошел к Ш. Литовченко. Пошли к нам, взяли винтовку и пошли в степь стрелять. Целый день проходили простреляли. Когда шли домой, еще патронов насобирали (немцы при отступлении бросили) и давай стрелять. Приходим домой, а мать говорит, что объявлена мобилизация 1896−1926 гг. Смотрим, Вовка Подсвиров идет, приносит повестки, в том числе и мне. Завтра к 6 часам утра с вещами и продуктами на 4 дня в Военкомат».

«24 января. В 8 ч. утра пошел к Вовке. Он собирается. Пошли к Шурке Л., его дома нет, пошел починять ботинки. Моя мать тоже готовит. Целый день торчим в Военкомате. Идет комиссия. И только в 8 часов вечера мы вошли на комиссию. Только разделись, выходит старший лейтенант и объявляет: все 1926 года рождения остаются на 4 дня».

«25 января. Пошел к Вовке П. Пошли к Шурке Л. Там играли в карты».

«27 января. Сегодня пошел в школу. Но не занимались. Директор читал газету. Я забыл сказать, что директор у нас новый — Иван Степанович Шевцов. Ходит он в красноармейской шинели и шапке-ушанке. Должен сказать, что он калека — парализован. Наш бывший директор школы Е А. Гордеев оказался изменником Родины».

«29 января. В школе не занимались, пока нет столов, стульев. Ученики приносят сами стулья и столы на время. Я тоже принес стул».

«31 марта. Пошел в школу. Я один мальчик в классе».

«8 марта. Сегодня в школе вечер, посвященный международному женскому дню. Но увы, мне на нем не пришлось побывать, так как мне вручили повестку, в которой говорится, что мне надо явиться в Райком ВКП (б). Пришел я в Райком, а там уже собрались все, тоже повестки получили. Было совещание, после которого нам раздали винтовки и мы пошли ловить дезертиров по к-зу Куйбышева. В семь утра закончили обход. Поймали четыре дезертира».

«9 марта. Вдруг вызывают в НКВД. Оказывается, Евлантьева посадили. Меня спрашивали про него».

«11 марта. В школе была лекция на тему „Небесные светила“. Делал химик».

«13 марта. Воскресенье. Мать и тетя ушли на базар, купили мне кремушек на бензинку».

«17 марта. Прихожу в школу, а там занятий нет, так как холодно. Сегодня откопал винтовку и патроны, которые я закопал от немцев. Винтовка немного поржавела. И патроны немного поржавели. Винтовка без приклада, так как я его порубил, когда у нас полиция делала обыск».

«18 марта. В 4 часа дня ко мне пришли Вовка и Борис, и мы начали взрывать пеньки. В 6 часов пошли в школу. Были танцы».

«1 апреля. Вызывали по географии. Получил хор.».

«2 апреля. Меня выбрали старостой класса. Сегодня в школе был вечер. Танцевали под патефон».

«3 апреля. Воскресенье. В 8 часов утра пошел к Володе. Сегодня мы должны идти путешествовать в сторону Черкесска. Но никто из ребят не пошел, кроме Бориса. Мы пошли с ним вдвоем. В 4 часа дня пришли домой, очень устали. Прошли 24 км туда и обратно. Прихожу домой, кушаю. Не успел съесть борщ, как заболит зуб, из него пломба выпала. Всю ночь не спал».

«4 апреля. В школу не пошел — болят зубы. Во рту вскочил нарыв. Пошел в больницу. Врача зубного нет. Простой врач заложил дыру ваткой и все».

«9 апреля. Первый день пошел в школу. После занятий должно состояться комсомольское собрание, но не состоялось — перенесли на вечер. В 5 часов 30 минут иду к Володе. У него уже Боря Т. От Володи идем к Шуре Л. На комсомольском собрании Мишку Литовченко приняли в комсомол».

«10 апреля. Вечером пошел в Парткабинет. Должна быть лекция на тему „Великие русские полководцы“. Прихожу, там уже играет патефон. Танцевали».

«11 апреля. Вечером пошел в Парткабинет. Была лекция „Героическое прошлое русского народа“. После лекции были танцы».

Дневник, найденный в подвале, дал начало целому историческому расследованию. С помощью членов школьного клуба «Поиск» Анна Иванова выяснила дальнейшую судьбу Жени Тарлаковского и его друзей:

— Вместе с ребятами через интернет, через поисковики, через банк данных «Мемориал» нашли информацию. Узнали, что Тарлаковский Евгений Александрович был призван в армию в марте 1944 года, воевал в составе 1-го Украинского фронта, награжден медалью «За отвагу». Нашли родственников. Его сын и дочь давно уехали из станицы, но до сих пор хранят в своих семейных архивах другие дневники, письма и фотографии отца, которыми поделились с нами.

Фото из личного архива семьи Тарлаковских

На одной из старых фотографий — шестеро верных друзей-станичников, описанных в дневнике и письмах Евгения Тарлаковского. Все они ушли на войну в 1944 году.

Из письма 8 октября 1944 года:

«Добрый день, дорогие! Как незаметно летит время здесь, в этом незнакомом краю. Но хоть он и не знакомый, но все же здесь, по-моему, лучше, чем в Моздоке. Вчера для меня был радостный день. Ко мне в гости вдруг пришел… Володя! Если бы вы знали, как мы был рады друг другу, как будто не виделись два-три года. Вот уж мы с ним наговорились вдоволь. Я его сперва не узнал, в каске с автоматом. А сегодня сижу в обед, кушаю, вдруг слышу: „Приятного аппетита, Жека“ — поднимаю голову — опять Володя. Оказывается, он тут недалеко от меня, так что будем, по-моему, встречаться с ним, как только будут позволять обстоятельства. А позавчера виделся с Яшей С. Решил заделаться снайпером. Похудел парень, да бороденка стала больше пробиваться…»

Ближайший друг Жени — Володя Подсвиров — будет награжден Орденом Красной Звезды, Яша Сентяев погибнет в первом же бою и будет похоронен в Польше. Боря Тормозов тоже погибнет…

Евгений Тарлаковский. Фото из личного архива семьи Тарлаковских

Сам Евгений Тарлаковский дошел до Германии и даже на фронте продолжал вести дневник.

Из дневника 1944−1945 годов:

«19 сентября мы пришли на место. Место это представляло собой несколько уцелевших домиков. Близкие взрывы говорили о том, что недалеко передний край. На следующий день нас погнали рыть окопы. Но мне работать долго не пришлось, так как меня забрали в штаб полка, где объявили мне, что я буду работать здесь писарем. Вот те и на! Одно только слово „писарь“ бросало меня в жар! Только подумать: так стремиться на фронт, мечтать о подвигах, и теперь приходится сидеть здесь, за бумагой, быть канцелярской крысой!»

«2 января. Вот перед нами первый пограничный немецкий город. Когда-то он был красив и утопал в зелени. Теперь — груда камней. Пепел, дым, огонь… Трещит от жара и падает на землю красная черепица, сыплется серая штукатурка, трескаются закопченные стекла. Запылала Германия».

«12 января. Последние часы перед первым боем. Какое-то неприятное чувство воцарилось в сердце. Мы волнуемся, ведь это будет первый бой, где люди убивают и людей убивают».

В первом же бою Евгений получил осколочное ранение, ему ампутировали руку. Молодой мальчишка, что так славно писал и рисовал, вернулся домой без правой руки. Научился заново держать карандаш левой. Несмотря на увечье, после войны пришел в родную школу учителем рисования, потом стал преподавать русский и литературу.

Эскиз Евгения Тарлаковского

— Он прожил всего 52 года. Его ученики вспоминают, что это был человек с очень хорошими манерами, скромный, немногословный, интеллигентный. Никогда не выпячивался. Многие и не знали, что он воевал и потерял руку на фронте, — говорит Анна Иванова.

Вместе со своими учениками Анна Леонидовна продолжает искать в семейных архивах станичников интересные документы, учить истории через судьбы своих земляков, среди которых было много замечательных людей. Мечтает открыть в Суворовской большой музей, где можно было бы собрать экспонаты со всех школьных музеев станицы. Со времен находки в подвале у нее появилось много друзей — Подсвировы, Тормозовы, Сентяевы… Они приезжают в гости, пишут письма. Не такие подробные, правда, как Евгений Тарлаковский когда-то…

Наталия Мхоян

Рубрики

О ПРОЕКТЕ

«Первые лица Кавказа» — специальный проект портала «Это Кавказ» и информационного агентства ТАСС. В интервью с видными представителями региона — руководителями органов власти, главами крупнейших корпораций и компаний, лидерами общественного мнения, со всеми, кто действительно первый в своем деле, — мы говорим о главном: о жизни, о ценностях, о мыслях, о чувствах — обо всем, что не попадает в официальные отчеты, о самом личном и сокровенном.

СМОТРИТЕ ТАКЖЕ

Кто такие карачаевцы: история происхождения, численность, где живут и как выглядят

Карачаевцы верят, что их народ зародился в трех селах. Сейчас они находятся в запустении, но купить здесь участок сложнее, чем на Рублевке. Его просто никто не продаст: ведь земля предков бесценна