«Это Кори, он американец, но совсем как наш»

Истории о прекрасной земле

— Сайт про Северный Кавказ — "К востоку от Эльбруса" — я задумал для англоязычных читателей, которые понятия не имеют об этой прекрасной земле. Статьи мы публикуем сразу на двух языках — русском и английском, и за два месяца существования сайта я понял, что легче привлечь российскую аудиторию, чем зарубежную. Но это вопрос времени и маркетинговых технологий. Мы только в начале пути. Сейчас статьи на сайте в основном пишу я сам.

Я пишу о том, что вижу: о народных праздниках, об интересных людях, о красоте природы. Я ни с кем не спорю и не стараюсь убедить в чем-то. У нас нет цели обсуждать политику или религиозные проблемы. Хотя невозможно, например, писать о балкарцах и не рассказать о депортации. Я стараюсь показывать жизнь и культуру Северного Кавказа деликатно, корректно.

Главная наша задача — просветительская. Может, это прозвучит романтически, но я полюбил Кавказ и хочу, чтобы мои земляки смогли если не приехать сюда, то хотя бы увидеть этот край моими глазами. Сам я не стремлюсь быть гидом или владельцем турагентства, я — преподаватель, учу английскому россиян. Но я люблю путешествовать, открывать новые места для себя и делиться с другими, поэтому наш сайт сотрудничает с турфирмами — дает их рекламу, рассказывает о новых маршрутах.

Я считаю, что это выгодный стартап: из-за закрытых границ многие россияне поехали на Кавказ. Пандемия дала горцам шанс запустить индустрию туризма. К сожалению, далеко не все понимают красоту своего родного края и его потенциал. Дагестанцы, например, не путешествуют по своей республике, привыкли только посещать родственников в родовом селе. Это неправильно! Сейчас ситуация меняется. В мае мы были в заброшенном даргинском селе Кола-Корейш и увидели женскую туристическую группу из Дербента, состоящую в основном из азербайджанок и табасаранок. Женщины были впечатлены — и природой, и религиозными святынями.

Приятно общаться с людьми, которые открыты миру, ждут гостей и одновременно делают все, чтобы их село процветало. Я недавно общался с таким человеком — основателем этнодома в Чохе Зауром Цохоловым, который хочет создать экономическую модель для развития села. Если таких людей будет много, то пандемия — иншалла! — закончится, а туристы останутся.

«Я люблю приключения»

— Моя фамилия Шепард, в переводе это пастух, но на самом деле я лингвист. Мы с женой родились и жили в Америке, окончили университет, начали работать. И тут мой знакомый, директор школы иностранных языков в Москве, предложил мне преподавать у него английский и параллельно бесплатно изучать русский. Так восемь лет назад мы переехали в Москву, не зная ни слова по-русски.

Почему мы согласились? Ну, во-первых, новая страна — это принципиально новая жизнь, это приключение! Во-вторых, у нас всегда было желание выучить второй язык, причем не просто учить по книгам, а погрузиться в него, в чужую культуру. В-третьих, у меня был большой опыт переездов: мой отец служил в армии 16 лет, и с ним мы объездили всю Америку. Кстати, он работал в Москве в начале 2000-х, ему здесь очень нравилось, и, хотя он так и не выучил русский язык, у него появились друзья, и он знает, что такое «сто грамм».

Я собирался прожить в России пару лет. Но жизнь такая непредсказуемая! Через два года у меня появилась идея переехать из столицы в провинцию: в Москве наши дети ходили в английскую школу и продолжали жить по западным стандартам. А мы мечтали, чтобы они тоже вписались в российскую среду, выучили язык, прониклись культурой.

И вот мы стали выбирать город. Так вышло, что первый мой российский друг, Ильяс, был лезгином. И он стал для меня как ворота на Кавказ. Через него мы узнали, что это такое, какие народы там живут. Пока мы жили в Москве, я два раза ездил с ним в Дагестан, путешествовал по горам Юждага. Прекрасные люди, горы, море, солнце — все это очаровало меня. Но больше всего — разнообразие языков и традиций. Такое языковое богатство в такой небольшой республике! Дагестан уникальный.

Но все знакомые москвичи хватались за голову, когда я им рассказывал о планах переезда в Махачкалу. Тогда у республики была репутация террористического центра, и все боялись туда ехать. Это сегодня благодаря Хабибу, инстаграмным блогерам и пандемии коронавируса точка зрения людей поменялась. А пять лет назад я послушался советов и вместо Махачкалы отправился в Астрахань. Во-первых, она недалеко от Северного Кавказа, а во-вторых, это тоже многонациональный город — здесь есть русские, казахи, татары и много кавказцев. Это интересно: общаться со всеми и открывать для себя людей, культуру и историю.

Что кавказцу хорошо…

— Когда приезжаешь в кавказский город, это сразу чувствуется. Там другой воздух. Там в любой точке города слышен азан. Там в Каспийском море я купался вместе с коровами, а не с дельфинами. Конечно, американцы и кавказцы очень разные. Конечно, мы иногда не понимаем друг друга. Но это повод для того, чтобы больше общаться.

Иногда из-за различий в менталитете то, что кавказцы считают нормой, для американцев выглядит преступлением. В Астрахань приехал мой друг американец, я ему дал свою машину, и он незначительно нарушил ПДД. А другой мой друг, аварец Башир, ехал мимо и остановился, увидев полицию рядом с моей машиной. Выяснив, что случилось, он «решил вопрос» с ДПСником: дал ему две тысячи и пообещал аварский хинкал. Но когда Башир с гордостью сказал об этом новому знакомому, то был шокирован его реакцией: «Спасибо, — сказал американец, — но я уже один раз нарушил закон, не хочу делать этого во второй раз». И заплатил штраф. Башир до сих пор помнит эту историю и рассказывает ее всем как анекдот, искренне не понимая, как можно было отвергнуть его помощь и заботу, когда он так хорошо все устроил.

Многое в менталитете кавказцев мне стало понятно во время первого путешествия по горам Дагестана. У нас была международная команда: лакец, аварец, лезгин и два американца. У американцев были гигантские рюкзаки с едой, спальниками и палатками. У местных были маленькие пакеты с трусами и паспортами. Молодые дагестанцы не любят готовиться к предстоящему, они любят делать все спонтанно и надеются на свои силы. «Все, что нам нужно: ночлег, еду и воду, мы найдем в горах», — говорили они.

Но вышло так, что мы не успели прийти в пункт назначения до наступления темноты. Пришлось свернуть в маленькое село, где мы никого не знали. План был такой: взять машину с местным водителем и доехать до дома наших друзей. Однако оказалось, что в этом селе уже два дня отмечали какой-то праздник, и все мужское население было навеселе. Нам предлагали присоединиться к веселью и заночевать в селе, но наши дагестанские товарищи решили ехать и договорились с одним из владельцев машин. Мы, американцы, были в шоке: как можно сесть в машину с пьяным шофером! Но дагестанцы не слушали наших возражений, и мы поехали — по крутой узкой дороге. «Это вообще даже лучше, что я выпивший, — философски рассуждал водитель, мчась на огромной скорости. — Так я вообще не боюсь ехать ночью, я вообще спокойный!» Зато нам было очень страшно, и мы, американцы, этого не скрывали. Мой друг писал прощальную смску жене. А дагестанцы смеялись и делали вид, что все в порядке, хотя потом признались, что эта поездка была для них экстремальной. Но в этом вся суть дагестанцев: они никогда не покажут, что им страшно, трудно, что для них это дорого, неудобно, тяжело, — это такие дагестанские понты. Как вы понимаете, водитель не взял у нас денег.

Еще во время первой поездки на Кавказ я понял важную вещь: когда ты приезжаешь туда в качестве гостя, это безопасно. Твои местные друзья кавказцы отвечают за тебя, для них это дело чести. Так, например, мы однажды поехали с друзьями на Домбай. Я только учился кататься на горных лыжах и съезжал по склону для начинающих. В какой-то момент я не смог остановиться и столкнулся с такой же неопытной лыжницей и ее инструктором балкарцем. Мы все упали (как позже выяснилось, я сломал ногу), но инструктор тут же вскочил, подлетел ко мне и со страшными проклятиями стал размахивать у меня перед носом кинжалом. Я очень испугался, потому что мои извинения не оказывали на него никакого воздействия. На выручку бросился мой друг даргинец, который буквально закрыл меня собой и успокоил буйного инструктора.

«Нужно быть как чеченцы!»

— Моя семья живет в Астрахани уже шестой год. За это время у меня появились друзья кавказцы среди учеников школы иностранных языков, где я преподаю. В Астрахани много чеченцев — они учатся в медицинском институте, а записываться «на английский» приходят целой толпой. Среди них есть те, кто изучает язык, следуя моде, но быстро бросает. А есть целеустремленные, старательные, как Мансур. Он пригласил меня на свою свадьбу, и мы поехали в Чечню на машинах. В этой поездке я столько узнал про жизнь и нравы чеченцев, что написал об этом две статьи на сайте.

Меня поразило, что жених не присутствует на свадьбе, он где-нибудь с друзьями отмечает этот день. А невеста не сидит за праздничным столом, а находится в отдельной комнате, где родственники мужа могут посмотреть на нее. Думаю, это потому, что у чеченцев жених и невеста не создают новую семью: невеста входит в семью мужа, поэтому свадьба — праздник семьи. Здесь родители ищут своему сыну пару, они выбирают. Иногда молодые люди до свадьбы не видят друг друга. Это самое большое отличие от американского образа жизни. Последствия его серьезны: если по какой-то причине женщина уйдет, она вынуждена будет оставить детей в семье мужа.

Многое мне пришлось по душе в горской культуре, но не все. Я вижу плюсы и минусы и американской системы ценностей, и кавказской. Например, мне нравится, как воспитывают мальчиков на Кавказе — мужественными, смелыми. Они не должны бояться никого, кроме Аллаха, поэтому чеченские отцы не наказывают своих сыновей, никогда не бьют их. Но нежности тоже не проявляют: не обнимают, не целуют, не говорят им о своей любви, чтобы не «испортить» их характер нежностью. Для меня это странно, я не могу принять того, что между отцами и сыновьями в Чечне и Ингушетии такая дистанция.

Проводником между взрослыми и маленькими мужчинами становится мать. Чеченцы очень трепетно относятся к мамам, разговаривают с ними по несколько раз в день, даже будучи женатыми, держат в курсе всех своих дел, советуются. Моя мама прочла об этом в статье и сказала: «О! Нужно быть как чеченцы!»

Когда мои друзья спросили меня, что я думаю обо всем увиденном, я сказал им, что Чечня породила честных, трудолюбивых, смелых, добрых людей. Я ими восхищаюсь, но все равно буду обнимать своих сыновей. А еще буду звонить своей маме чаще.

Свой среди чужих

— Хочу рассказать один случай. Как-то я ехал мимо шиномонтажа, где собираются аварцы после работы — отдохнуть, обсудить проблемы за чашкой чая. Я тоже периодически захожу к ним пообщаться. Они всегда мне рады. Один раз я проезжал мимо и помахал рукой, не останавливаясь. После этого мне позвонил Башир и шутливо пожурил меня за то, что я ограничился холодным американским приветствием, вместо того чтобы нормально подойти и кинуть салам. Когда я в следующий раз ехал мимо, то вышел из машины и со всеми поздоровался по-аварски «Щиб хал бугеб?» и пошутил, так что Башир удивился: «Кори, ты научился шутить, как аварец!» А когда к нашей компании присоединился новый человек, Башир меня представил так: «Это Кори, он американец, но не переживай, он как наш».

Конечно, я никогда не смогу стать здесь «своим» окончательно. Но жизнь среди кавказцев сделала меня другим человеком. Во-первых, я стал более гибким. Американцы живут по графику. В США друг не позвонит и не скажет: сейчас к тебе зайду. К гостям готовятся заранее. А здесь меня научили круглосуточному кавказскому гостеприимству. Во-вторых, мое сознание изменила здешняя система заботы о старших: родители живут в семье младшего сына, он заботится о них. В Чечне нет ни одного дома престарелых, а в Америке это бизнес, это норма. И я понимаю, что теперь не смогу отдать родителей туда и буду заботиться о них сам.

У меня три сына-подростка. У них здесь есть друзья, есть увлечения: старший играет в баскетбол, младший — в футбол, а средний занимается в драмкружке. Когда мы только переехали в Астрахань, я переживал, как мои сыновья будут общаться с кавказскими мальчиками, которые занимаются борьбой и часто дерутся. Однажды я смотрел, как мои дети играли в футбол с друзьями во дворе. Старшему сыну было тогда около 10 лет, остальные дети младше. К площадке подошли подростки-дагестанцы, остановили игру и сказали, чтобы малыши освободили поле, потому что сейчас будут играть они. Я уже хотел вступиться за своих детей, но тут мой сын подошел к этой группе и объяснил, что они играют до семи очков и осталось совсем немного. Я удивился, как смело и спокойно он говорил. Дагестанцы подумали и согласились подождать. И даже не возмущались, когда время ожидания затянулось из-за спорного момента. Я горжусь своим сыном, который освоил местную культуру общения и смог постоять за себя и свою команду.

Меня восхищает, как кавказские дети соблюдают закон старшинства, как помогают по дому, как старшие отвечают за младших. Когда в чеченском доме собираются гости, дети накрывают на стол, ухаживают за гостями. В Америке наоборот: взрослые кормят детей и обслуживают их.

Я очень надеюсь, что пребывание в этой среде оставит след в душе и характере моих детей на всю жизнь, где бы она ни прошла.