— Пою серьезную песню, все аплодируют с серьезными лицами. Пою веселую — те же серьезные лица. Да что же такое? Как удивить-то? Спела песню «Ваня» и посвятила ее всем Магомедам. Все равно сдержанная реакция. Ну, думаю, не очень я впечатлила чеченцев. А после концерта подходит один из организаторов и говорит с таким же серьезным лицом: «Нам очень понравилось, приезжайте еще».
Такой была первая встреча певицы Алисы Супроновой с чеченским зрителем. Теперь у нее в республике множество поклонников всех возрастов и звание заслуженной артистки. Поет она, конечно, не только на чеченском — в ее репертуаре русские, украинские, белорусские, кавказские, бурятские, казахские и другие песни. Алиса — частый гость не только в Чечне, но и в Дагестане, и в Ингушетии. И везде она покоряет слушателей талантливым, бережным и добрым исполнением песен на чужом ей языке с почти безупречным произношением.
Фото: Диана Магомаева
Алиса Супронова
«Я выбираю песни не по национальности…»
— Как у девушки, родившейся в Магадане и живущей в Санкт-Петербурге, появился интерес к чеченской музыке?
— Все началось с телепроекта «Новая звезда». Этот конкурс можно назвать интернациональным. Нас было 85 конкурсантов из разных регионов страны. Мы сдружились и до сих пор общаемся. По сути, в каждом уголке страны у меня теперь есть друг, к которому я могу спокойно поехать.
После конкурса у меня появились слушатели разных национальностей. Мне стали предлагать исполнить разные песни, и одна из них — «Моя струна» чеченского барда Вахида Аюбова, которого, к сожалению, уже нет на этом свете. С первой же ноты меня покорила эта песня. С нее началась моя дружба с Чечней и знакомство с культурой всего Кавказа.
После исполнения песни «Моя струна» мне в соцсетях стали писать разное, и не только хорошее. Некоторые обвиняли меня чуть ли не в предательстве: я, русская, пою песню чеченца. Люди с таким мнением мне не понятны и не важны. Я выбираю песни не по национальному или по религиозному признаку, а по смыслу текста и красоте музыки. Отсюда и мой девиз — музыка подружит нас!
— И часто слушатели возмущаются твоим чеченским репертуаром?
— После «Струны» появилась песня Тимура Муцураева «Жизни суета», которую я опубликовала на своем YouTube-канале в канун 2019 года, перед памятной для чеченцев датой — 31 декабря (в этот день в 1994 году начался штурм Грозного. — Ред.). Вот тут на меня обрушился шквал негатива и даже угроз.
Это был самый нервный Новый год в нашей жизни. Но мы справились. Потому что хороших людей оказалось больше — тех, кто понял и поверил. Они не ошиблись. Я абсолютно уверена: музыка объединяет людей и не имеет ничего общего с национальной и религиозной враждой.
— Муцураева сама выбрала или, как и Аюбова, тоже посоветовали?
— Муцураев у меня от мамы. Она из семьи военных и помнит, что происходило в Чечне во время военного конфликта. Я тоже знала о тех событиях, но когда услышала песню «Жизни суета», если честно, никак не соотнесла ее именно с ними. Мне понравился смысл. Выучила, спела. Не ждала ни отзывов, ни резонанса. Просто поделилась хорошей песней.
Когда эти песни разлетелись по миру, иностранные блогеры стали снимать и присылать мне реакцию на них — как их слушают в Корее, Индонезии, Германии, Франции. Я поняла: песни с таким смыслом должны жить. Несмотря на то, с чем они связаны.
Вскоре после этого, в марте 19-го, меня пригласили в Чечню выступить на Кезеной-Ам.
Потрясающие ночные стейки
— Готовилась? Волновалась?
— Не успела — так неожиданно все произошло. В то время я не очень хорошо знала традиции и особенности чеченского народа. Ведь мое знакомство с Кавказом происходило в основном через интернет.
Для концерта в Чечне я включила в репертуар разные песни, в том числе несколько чеченских. Помню, как меня тогда поразила одинаковая, почти без эмоций, реакция зрителей. Позже я поняла, что чеченцам сдержанность присуща во всем.
Через полгода у меня состоялся сольный концерт в Грозном. Несколько раз пела в Театрально-концертном зале, театре имени Лермонтова. И без концертов в ресторанах не обойтись: здесь очень любят отдыхать под хорошие песни.
До карантина мы с мамой ездили в Чечню чуть ли не каждый месяц. Тут замечательные люди, незабываемая атмосфера. Как в санаторий сюда приезжаем и лечимся душевно и физически.
Фото: Диана Магомаева
— И друзья есть?
— Ооо, Грозный — это один большой друг. Гостеприимный друг. В первый приезд мы ни копейки не потратили: нам просто не позволили. Как-то мы пошли в супермаркет с двумя хорошими знакомыми. Нас предупредили, что нам нужно просто выбрать продукты и уйти. Они даже на кассе шутя поругались, кто из них будет оплачивать наши покупки: «Что ты свою скидочную карту кидаешь, у меня банковская есть».
Чеченцы очень любят жизнь, всегда держат руку на пульсе. Я обожаю чеченцев и не скрываю этого.
Люблю их безумно вкусную кухню. Когда приходим в гости, обязательно накрывают стол. Трудно одновременно есть и петь, но я здесь уже почти научилась этому. Не успеваю дожевать, как перед глазами появляется телефон в режиме записи и фраза: «Пожалуйста, спой».
Как-то были в гостях у Ханпаши Оздиева. Он известен тем, что спасает диких животных. Пришли поздно, и он поставил на стол сладкий пирог к чаю. По секрету скажу, что из всех тортиков я люблю мясо. Гостеприимный хозяин по моему лицу понял — что-то не так… И в 11 ночи мы ели потрясающие стейки.
Чеченская кухня для меня, как для артиста, больная тема. Иначе ела бы это каждый день. Чепалгаш, хингалш, жижиг-галнаш… Чепалгаш вообще мое любимое слово. Мы и в Петербурге нашли ресторан чеченской кухни.
— Тебя узнают на улицах Грозного?
— Да. Часто подходят, просят сфотографироваться. Как-то была курьезная ситуация. Идем мы с мамой и подругой по площади. Подходят несколько парней и говорят: «Девушка, можно вас?» Думаю, сейчас попросят сфотографироваться с ними. А один из них протягивает телефон и говорит: «Можете нас щелкнуть?» Сначала опешила: «Я?» Сама от себя такой реакции не ожидала. Потом говорю: «Конечно, давайте». Он тоже удивился: «А что не так? Хотите, становитесь с нами».
Фото: Диана Магомаева
Русская народная лезгинка
— Какие песни любят чеченские слушатели?
— Что интересно — весь мой репертуар. Они привыкли к тому, что я могу и на казахском спеть, и на якутском. Им полюбились эти песни. Ну и свои песни тоже исполняю. Одна из них «Позови». Ее мелодию мне напела народная артистка ЧР Тамара Дадашева. Напев был похож на русский народный. И я подумала, не сделать ли лезгинку из этого? Слова на русском языке написала Инга Хаяури. Мне удалось совместить русский и кавказский фольклор. Получилась русская народная лезгинка.
С этой песней я выступала в Национальном театре имени Нурадилова. Мы танцевали с замечательным джигитом. Я выходила в кокошнике и русском национальном платье. Начинала петь протяжно: «Если вдруг заболеешь и упадешь…» Потом начиналась быстрая кавказская мелодия, и я резко начинала в этом наряде танцевать лезгинку.
Еще исполняю в Чечне свою песню о любви «Тишина». Это моя история. Не ожидала, что она так понравиться людям. Уже почти 600 тысяч просмотров в YouTube.
«Указом Главы ЧР»
— Так часто выступать в Чечне и не спеть ни одной песни на чеченском, наверное, это не про тебя?
— Точно. Я вообще люблю петь на разных языках. У меня музыкальная семья. Мама, папа и бабушка с прабабушкой всегда пели. В нас смешано много кровей. Мама наполовину украинка, наполовину русская. Думаю, и кавказская кровь есть. По папе есть греки, африканцы и французы. Поэтому у нас в доме звучала музыка разных народов. И любовь к интернациональной музыке — она в крови.
К репертуару подхожу серьезно. Прежде чем исполнить песню на языке другого народа, надо полностью проникнуться его культурой, историей. Чтобы исполнение было максимально честным. Я начинаю с алфавита. Учу его, слушаю произношение, смотрю базовые видеоуроки. Только потом начинаю учить текст. Перевожу каждое слово.
Чеченский язык учила сама. И сейчас уже читаю, немного понимаю базовые фразы и могу поддержать разговор (смеется) жим-жим (чеч. — чуть-чуть).
— На YouTube в твоем исполнении очень популярна песня «Нана»…
— Автор музыки Арби Цураев предложил мне ее спеть и выпустить на моем канале в YouTube как анонс к предстоящему концерту чеченских артистов во Франции, в Ницце. Мелодия песни была не совсем моя, и я долго не решалась. Но автор убедил. У меня появилась задумка, и мой знакомый аранжировщик Исмаил Хасимиков воплотил ее. Песня вмиг разлетелась и набрала в несколько раз больше просмотров, чем у автора. Наверное, потому что я на YouTube — музыкальный блогер.
К сожалению, супруге автора музыки это не очень понравилось, и в мой адрес, в адрес моей мамы до сих пор прилетают обвинения, мол, я не должна была «без разрешения» исполнять эту песню. Но самое главное, что Арби одобрил мою версию.
На моем сольном концерте в Грозном автор слов Шарип Цуруев сказал, что ему нравится мой вариант, и дал добро на ее исполнение.
— Именно за эту песню тебе дали звание «Заслуженная артистка Чеченской Республики»?
— Это был шок. В ноябре 2019 года в Грозном после моего выступления на сцену вышла ведущая Хава Ахмадова с грамотой. Подумала, за участие в концерте. И тут она читает: «Указом Главы ЧР… За мастерское исполнение музыкальных произведений, творческую деятельность, получившую признание и широкую известность в Чеченской Республике…»
Я просто чуть не упала со сцены. В 19 лет получить такое звание — это что-то нереальное.
Личной встречи с главой республики не было. Но он подписался на меня в Instagram, стал ставить лайки и смотреть истории. Правда, через день его страницу заблокировали, но с новой он читает сообщения.
О Дагестане и Ингушетии
— Кроме Чечни в каких республиках еще бываешь?
— Очень часто — в Дагестане. И в Ингушетии. Вообще, первое знакомство с Кавказом произошло через Дагестан. После исполнения песни «Моя струна» меня в соцсетях нашла вдова Вахида Аюбова — Айка Аюбова. Она пригласила нас с мамой в гости. Как только мы познакомились, сразу поняли: мы семья. Сегодня я считаю Айку своей второй мамой, настолько мы стали неразлучны. Часто приезжаем к ней, отдыхаем у моря, потом забираем ее с собой в Чечню.
Во всех поездках по Кавказу мы в основном втроем бываем: мама, Айка и я. Блондинка, брюнетка и рыжая. Вот, даже кольца себе одинаковые купили.
В Дагестане еще не было сольного концерта, но думаю об этом. Учу скороговорки на аварском. И язык тоже. Хочу спеть на аварском. Этот язык самый сложный из всех, за которые я бралась. Оказывается, в детстве, когда мы баловались, это мы чуть-чуть на аварском говорили (смеется).
— Что запомнилось в Ингушетии?
— Башня в Магасе. Мы поднимались туда на специальной тележке. Это было очень увлекательно. Я даже не знаю, что было интереснее: посетить Ингушетию или прокатиться на этом грузовичке.
С Ингушетией мы в хороших отношениях. Концерты бывают, встречи. На местное телевидение приглашали. Перед интервью со мной работали визажисты, сказали, сделают из меня принцессу. В итоге получилась настоящая ингушка. Я не стала менять макияж, вжилась в роль.
Мое знакомство с Ингушетией произошло интересно и быстро. Я спела песню Айны Гетагазовой «Накаш» («Дороги»). Она разлетелась по республике. В итоге меня пригласили петь в большом концерте от ГТРК «Ингушетия» в честь 8 марта. Ингушский зритель тоже очень тепло принял меня.
Недавно замечательная поэтесса и композитор Мадина Барахоева написала и подарила мне песню «Живи, Ингушетия» на ингушском языке. Я очень горжусь этой песней и всегда с удовольствием исполняю.
Фото: Диана Магомаева
«Эту ситуацию я дарю Полине Гагариной»
— Почему ты не спела что-нибудь в национальном стиле на «Голосе»? Это же твоя фишка…
— Я очень хотела. Например, «Мою струну». Но подобные песни — неформат для такого проекта. Одобрили песню с 4 миллионами просмотров — «Седую ночь» в моей рок-версии. Рок я тоже люблю. Когда меня мама носила в животе, она слушала AC/DC, «Черный кофе», «Парк Горького». Если бы не интернациональные песни, ударилась бы, наверно, в рок-музыку с головой.
Выступление в проекте «Голос» было хорошим опытом. Сначала переживала, что судьи не повернулись. Но не проронила ни слезинки. Всех обняла — хотела оставить добрую энергетику.
— Что пошло не так?
— На репетициях было одно звучание, а в эфире — другое. Оркестр — это живой организм. Я пела в непривычном формате. Сначала не слышала своего голоса. В конце поняла: не выдам все, меня не услышат. И я стала будто Тимуром Муцураевым — дала мощи.
Не могу сказать, что это лучшее мое выступление. Но мне понравилось. И я не согласна с комментарием Полины Гагариной, особенно с ее переходом на личности. Я этого не ожидала. Но я дарю ей эту ситуацию. Не переживаю. Наоборот, рада, что есть эфир с моим участием в «Голосе».
