«Голуби — это целый мир». Как пенсионер из Дербента начал водить необычные экскурсии по городу

В самом сердце Дербента, в его старых кварталах-магалах, вот уже вторую осень проводят ярмарку голубей. На нее приезжают голубеводы из разных краев страны, общаются, обмениваются птицами. Председатель дагестанского союза любителей голубей «Символ мира» Нияз Авседов, сидя за столом, где закипает самовар, объясняет интересующимся:

— Если брать Кавказ в целом, то бакинцы лидируют. У них город ветров, голуби это любят, они полностью раскрываются, себя показывают. В Махачкале тоже ветра. Махачкалинские цветнохвостые космачи в полете хлопают крыльями, выдают такие «сальто» — красота. Вообще, у нас много местных пород.

— Двухчубые, лохматые, мраморные, — подсказывают стоящие рядом мужчины.

Дом с серыми воротами

Среди них и Юксель Алекперов, коренной дербентец. Почти всю жизнь он прожил в родном городе, работал на Дербентском заводе шлифовальных станков. Выйдя на пенсию, стал гидом, показывает туристам старый город — и свою голубятню. Говорит, что первого в его жизни голубя подарила подруга сестры.

— Красноперый такой, крупный. Наверное, ему лет 5 было. Голуби — птицы парные, самку я уже попросил сам. Она была полностью белая, я брал ее на руки и шел в школу, а самец сзади летел, как воздушный змей, не отставал, не терял ее из виду.

На лице Юкселя мелькает детская улыбка.

— Было время, когда я жил у брата в многоэтажке, я и там держал голубей, хотя меня ругали, — рассказывает он и приглашает к себе — в дом с серыми воротами. Они не заперты. Как и многие в магалах, Юксель, уходя, не запирает замок.

На стенах дома висят картины и фотографии в рамках.

— Наш предок Мешади Гасан был крупным купцом, держал караван-сарай и магазин тканей. На снимке дед, отец и его братья. Дядя Мамед Кязим Алекперли был крупным литературным деятелем Дагестана и Азербайджана, дружил с Максимом Горьким. Берия его расстрелял в 38-м году. Потом его реабилитировали, одна из улиц Дербента названа в его честь.

На верхней полке серванта стоит странный аппарат, отдаленно напоминающий самогонный.

— Многие так думают, — смеется Юксель. — Мы в нем делаем розовое масло. Из 10 кг лепестков выходит 3 литра. Оно и парфюмерия для женщин и мужчин, и лекарство. Бабушка рассказывала, что раньше его смешивали с винным уксусом и наносили на запястье и плечи — это снимало у больного жар.

Помимо прочего розовое масло используют при проведении религиозных обрядов в месяц Мухаррам. А в 10-й день месяца, в день Ашура, в небо выпускают голубей как символ чистоты и непорочности мучеников.

Юксель рассказывает, что яйца голубей в старину и сейчас дают детям с задержкой речи. Девочкам полагается 7, а мальчикам нужно съесть 5 яиц.

— Если нужно уехать куда-то, поручаю их брату, но сердце все равно не на месте. Столько сил вложил, любви, считай, они тоже мои дети, а тут сокол в небе забрал или кошка утащила. Между собой потерю голубя мы называем «почти инфаркт».

Дети Юкселя

Хозяин манит нас за собой. Одна из дверей помещения ведет во внутренний дворик, здесь в небольшой пристройке обитают «дети» Юкселя.

Распахнув небольшую дверцу, мужчина издает приветственный клич. Голуби по-одному выпархивают наружу, делают несложный маневр и устремляются высь. Одни обосновались на крыше соседнего дома и притихли, а другие носятся над домами, наполняя улицу неповторимым звуком хлопающих крыльев.

Юксель насыпет зерно. Птицы живо реагируют, подлетают к кормушке и поилке. В отличие от других птиц, голуби пьют, не запрокидывая голову. Клювик устроен так, что они могут втягивать им жидкость, как через трубочку.

— Голуби — это целый мир. Благодаря им начал изучать математику, биологию, астрономию. Да с чем только не приходится сталкиваться! — восклицает Юксель. — Голубей, хотя и назвали птицами мира, знаете, какие они боевые, в стае часто бывают драки. Я назвал бы их символом семьи. Голуби — однолюбы, создают пары на всю жизнь, а если кого-то из пары обидели, второй тут же несется на помощь.

Самцы ухаживают, активно воркуя, танцуя, привлекая внимание. Когда самочка ответит взаимностью, самец охраняет ее, не подпуская соперников. Гнездо строят вместе, птенцов высиживают по очереди. Оба родителя вскармливают птенца «птичьим молочком» — белой кашкой.

— У меня две дочки, младшая любит голубей. Я недавно говорю ей: продам на ярмарке, если деньги нужны. — Нет, не продавай, говорит, не нужны такие деньги.

Разговор, как принято в Дербенте, продолжается за армудом чая. Юксель вспоминает, как однажды продал пару голубей, а они вернулись обратно, пролетев 60 км.

Чайная заварка после использования идет голубям. А еще они любят виноградные листья и семена подсолнуха.

— Часто вспоминаю: сядет мама семечки есть, а эти уже на столе, облепили ее со всех сторон, на плечах, на руках сидят. Стоит дверь оставить приоткрытой — голуби сразу в дом.

Юксель смотрит в небо, с беспокойством ищет взглядом улетевших птиц:

— Не нужно было выпускать их.

Прогулка по магалам

В 80-е комсомолец Юксель на общественных началах работал гидом в Дербентской крепости.

 — Я и сейчас многие вещи бесплатно делаю. В этом сезоне ко мне приехало около сотни человек — это, считай, с мая по ноябрь. Я не назначаю цену, сколько дадут, столько и дадут. Некоторые даже детей оставляют мне, просят присмотреть. Детям интереснее голубей покормить, чем в жару на крепость подниматься.

Юксель утверждает, что в Дербенте грамотно провести экскурсию могут от силы человек пять, не больше. Многие нынешние гиды не знают историю города должным образом, считает он.

— В этом году много приезжих экскурсоводов — из Оренбурга, Сочи, Питера, из Нижнего Новгорода, Екатеринбурга. В основном молодые девчонки, видные такие, с модельной внешностью. Знаний у них, как правило, нет, зато хватка коммерческая имеется. Водят туристов по определенным кондитерским и сувенирным лавкам и имеют с них свой процент. Некоторые приходят, расспрашивают про Дербент, берут книги — изучают, другим и того не надо. Пришлось мне этим заняться, прямо официально, в качестве эксперта Общественной палаты в сфере туризма.

Мы выходим из дома на широкую улицу. Прихожане торопятся в ближайшую мечеть, туристы разглядывают сувениры, торговка громко расхваливает «самую вкусную пахлаву в Дербенте».

Юксель заворачивает в ближайший проулок, и мы попадаем на тихие кривые улочки. Дома из неровных блоков песчаника словно на спор обросли новыми пристройками и потеснили друг друга за долгие века. Поперек улочки натянута веревка, на ней сушится стираное белье. Из окна громко зовут Мамеда обедать. Поравнявшись с окном, по запаху понимаем, что кудрявый Мамедик будет есть долму.

Почти все калитки распахнуты настежь. Завидев Юкселя, мужчины здороваются и приглашают в дом вместе со спутниками. Здесь все знакомы, все либо родственники, либо одноклассники, либо в детстве вместе играли футбол и лазали по деревьям. С каждым есть что вспомнить и что расспросить.

— В этом дворе летнее кафе с домашней национальной кухней, сюда я приводил своих туристов. Последние дни похолодало, они закрылись.

Мы то спускаемся вниз по улочке, то поднимаемся вверх и уже сбились со счета в поворотах. Кажется, что ушли очень далеко и выйдем где-то на окраине магальной части города, но нет, через 5 минут снова встречаем кудрявую голову Мамеда.

 — Продавцы магазинчиков жалуются, что туристы стали другие. Чуть отвлечешься, умыкнут что-нибудь с прилавков. Говорят, прежде такого не бывало. Выпивших людей много, даже на улице у мечетей, — сетует Юксель. — Если люди выпившие, то я отказываюсь вести их в мечеть и в другие святые места. История Дербента позволяет предложить полноценную экскурсию в другой части города, лишь бы собственные знания позволили.

***

Пока этот материал готовился к печати Юксель продал часть своих птиц и на вырученные деньги купил старые вещи: посуду, казаны, предметы интерьера. Они станут экспонатами небольшого домашнего музея дербентского быта. Юксель уверен, что туристам он очень понравится.