«Человеку хочется, чтобы его пожалели»

Врач ортопед-травматолог Асланбек Боциев быстро стал популярным в Северной Осетии благодаря Instagram. Он выкладывает видеоролики, где развлекает маленьких пациентов — а те смеются, читают стихи и дурачатся. Число подписчиков превысило 50 тысяч. Главврач частной клиники травматологии и ортопедии утверждает, что специально для раскрутки в сети ничего не делает: просто работает по принципу, завещанному медикам Гиппократом — отнесись к больному так, как бы хотел ты, чтобы отнеслись к тебе.

Зачем врачу Instagram

— Instagram — это удачная площадка, где можно лаконично и эффективно заявить о себе. Сарафанное радио, конечно, лучшая реклама, но вряд ли с его помощью обо мне бы так быстро узнали. Но грандиозных целей я не ставил. Мне было просто важно показать свою работу и отношение к ней.

К жизни я стараюсь относиться с юмором, хотя у врачей он и своеобразный. Многие зря недооценивают влияние так называемого гормона радости — дофамина. Он способен наладить работу организма и ускорить выздоровление. Поэтому я стараюсь дарить пациентам положительные эмоции. Если вдруг малыш закапризничал, то я включаю веселую музыку, даю конфету, начинаю развлекать и отвлекать. Мне самому так легче. Если ребенок не дергается, не прыгает, не кричит, мне проще работать: его нога расслаблена.

Тяжело бывает с детьми, которым врачи уже нанесли психологическую травму. К примеру, они перенесли операцию и истерически начинают кричать уже при виде белого халата. Тогда разговариваешь, пытаешься перевести ребенка на позитивный лад. И это удается. И как-то я подумал: почему бы в этот момент не снимать детей на камеру? Они так часто выдают что-то забавное. Так я завел клинике страничку в Instagram. За полгода набралось больше 50 тысяч подписчиков, директ завален сообщениями «Больше видео». Дети теперь идут в клинику как на праздник: стишок, прическа, наряд.

У меня у самого двое детей: 9 и 6 лет. Дочка рассказывает, что воспитатели в детском саду всегда показывают свежее видео со страницы «Нано Докторъ» ее одногруппникам. Взрослым они поднимают настроение, а дети видят, что доктор — это не страшно.

Когда гуляю с семьей, на улице меня уже узнают. Подходят — и консультируются, и фотографируются.

«Он вцепился в меня и просит: „Не уходи“»

— В три часа ночи супруга разбудила меня и сказала, что кто-то звонит в дверь. Смотрю в домофон: женщина средних лет, с ребенком. Говорит, мужу плохо, скорая несколько раз была, а боль снять так и не удалось. Когда приехал к ним, увидел мужчину лет сорока, глаза зажмурены в нервном напряжении, а в зубах палка толщиной сантиметра три. Он сгрыз ее почти полностью, сдерживая стоны боли. Сделали укол, он в меня вцепился и просит: «Не уходи. Хочешь, с нами жить оставайся». Потом уже томограмма показала, что у него огромная грыжа межпозвоночного диска — 14 мм с ущемлением спинного мозга. Мы проделали полный курс лечения, я занимался с ним в спортзале. Он полностью восстановился. Приседал со штангой в 90 кг. Сейчас живет полноценной жизнью.

Медиком я хотел стать с детства. Возился со шприцами, ходил с фонендоскопом и аптечкой за пазухой. После школы была медакадемия, потом — НИИ травматологии и ортопедии Вредена в Санкт-Петербурге. Отучился девять лет.

Почему у врачей плохой почерк

— Первого опыта я набирался травматологом в приемном отделении городской больницы в Питере. Тогда же понял, что система работы в лечебных учреждениях оставляет желать лучшего. Это мягко сказано. Рамки, в которые загнано здравоохранение, не идут на пользу ни пациентам, ни врачам.

Госмедицине мешает бюрократия. Она как лишний орган на теле. Вроде и можно без него жить, а нет навыка ампутировать. Везде уже перешли на электронные медицинские карты пациентов, а мы как староверы. У тебя по стандартам 15 минут, чтобы осмотреть пациента. Из них больше половины уходит на заполнение карточки и прочих бумажек. А потом еще говорят, что у врачей плохой почерк. Учишься писать реактивно, тут не до чистописания.

В городской больнице поток был около 50 человек в день. Некогда поесть было: тебе еще 10 карточек писать, трое больных в коридоре ждут и нервничают, капельница, а вон той бабуле стало плохо. В итоге врач разрывается, заматывается, голодный, а очередь из пациентов гневно ворчит, потому что у всех свои дела. Нездоровая, напряженная атмосфера.

Желудок против совести

— Зарплата — это отдельная песня. В своей клинике я плачу уборщице 16 тысяч, хотя площадь уборки в несколько раз меньше, чем в больнице. В наших лечебных учреждениях такая зарплата у медсестры. Поэтому нашим медикам поесть иногда не только некогда, но и не на что. Те, кто работает по квотам, зарабатывают более или менее нормально. У остальных есть выбор: недоедать или брать взятки.

Естественно, далеко не все врачи идут на сделку желудка с совестью. Но ценных специалистов из государственной медицины умудряются выживать. Персонал должны отбирать по степени квалификации, а не по тому, насколько специалист импонирует руководителю медучреждения. Хороший человек — это не профессия.

Из-за неправильной кадровой политики страдают пациенты и падает престиж профессии. Передовики медицины без работы не останутся, их с распростертыми объятиями примут в других регионах или в частных клиниках. И пациент начнет платить специалисту за помощь, которую раньше мог получить бесплатно.

Да, у нас переизбыток выпускников медакадемии. Поэтому места в больницах не пустуют. Но мы прекрасно знаем уровень квалификации некоторых своих коллег. Вот и сокрушаемся, когда светила здравоохранения уходят из больниц. Нас самих в случае чего повезут именно в них, а лечить кому?

Родственники и другой экстрим

— Неблагодарность — вот что еще отпугивает людей от профессии. Мои коллеги из республиканских больниц с ней часто сталкиваются. Пациент иногда не понимает, что его вытащили с того света. «Спасибо» говорит в лучшем случае.

Да, бывает, что что-то прошло не слишком удачно: 99 человек врач поставил на ноги, а один не выжил. Везде будут поливать помоями этого врача, и никто не разберет, какова была вина доктора. И была ли она вообще.

В прошлом году мне пришлось консультировать пациента в Клинической больнице скорой помощи, я видел, как в палату вошла врач — молодая девушка — и даже не успела подойти к больному, как его родственники начали снимать ее на видео, выражать недовольство. Думаю, моим коллегам из республиканских больниц много что есть рассказать о прессинге родственников, столкновениях с угрозами, а иногда и с рукоприкладством.

Помню, как в Питере к нам доставили мужчину в состоянии белой горячки. Он начал нападать на медсестру. Но там с этим просто. Нажали тревожную кнопку, в течение пары минут подъехали бойцы, скрутили его. Он потом пришел в себя и просил у нас помощи.

Словесная терапия

— Показатель мастерства врача — результат. Но он зависит и от пациента. Часто люди сами ставят себе диагноз «по интернету» и, уже уверенные в нем, идут к врачу. Кто-то еще и сам себе выписывает препараты или, наоборот, не пьет те, что прописал доктор. В итоге лечение сбивается. Но даже если пациент задумал лечиться исключительно гомеопатией, хороший врач убедит его в правильности своего назначения.

Разговор, словесная терапия всегда важны. Пожилые люди, к примеру, часто приходят не только за лечением, но и за элементарным вниманием. Издали заметишь бабулечку. Она идет бодренькой походкой, а чем ближе подходит к клинике, тем старательнее начинает принимать измученный вид. Человеку в этом возрасте просто хочется, чтобы его пожалели, ласково с ним обошлись.

Позитивный легкий настрой, свежая голова плюс знания — вот что нужно врачу.