«Ты вроде такая великая, а, по сути, ты — никто»

Евгении Цахиловой 31 год, она знаменитая на Ставрополье спортсменка — двукратная чемпионка мира по пауэрлифтингу, которая исколесила пол-Европы по соревнованиям. При этом с рождения Женя почти ничего не видит. Один глаз не видит совсем, второй — воспринимает меньше одного процента всей картинки. Однако называть девушку инвалидом не поворачивается язык.

Мы встречаемся в ее ставропольской квартире. Женя смеется и ловко разрезает купленный к чаю торт. Но сама не притрагивается: скоро очередной чемпионат.

«Извините, но это не лечится»

— Я родилась в Ставрополе в обычной осетинской семье, где папа работал прорабом, а мама — контролером на городском автовокзале. Уже рос старший здоровый брат. Появление дочери-инвалида стало для мамы трагедией. У меня диагностировали токсоплазмоз, из-за него — слабое зрение. Пока папа трудился на стройке, мама со мной объездила все крупные клиники Советского Союза в поисках хорошего врача. Но все они разводили руками и говорили: «Извините, но заболевание вашей дочери не лечится. И в ближайшие годы медицина так далеко не шагнет». До сих пор не шагнула, — вздыхает Женя.

В нашей семье было правило: никто никогда не говорил, что я — инвалид. От меня требовали так же, как от старшего брата. С пяти лет я уже могла себе что-нибудь пожарить, чтобы поесть. А еще я с детства была пацанкой. Мама мечтала, что я буду носить платья и все такое, но я отбирала у брата машинки и безумно любила играть на гитаре. Первую маленькую гитару мне подарили, когда мне исполнилось три года. Я пела модную в те годы песню «Фаина-Фаина». Потом была музыкальная школа и победы в конкурсах художественной самодеятельности. В общем, несмотря на болезнь, жила я активно.

«Тебе здесь не место»

— Перед тем, как пойти в школу, я должна была пройти испытание в институте коррекционной педагогики. От этих результатов зависело, где я буду учиться: в обычном ставропольском лицее или в специализированном интернате в Кисловодске. Я прошла успешно все тесты, но на последнем как-то нелепо уронила линейку, когда шла к доске. И мне дали направление интернат. Но мама просто скрыла эту бумажку и повела меня в ближайший к дому лицей. И меня взяли.

Училась я хорошо. Правда, когда учителя заметили, что мне иногда надо подвигать парту или что я плохо вижу написанное мелом на доске, сказали: «Тебе здесь не место». К счастью, нашелся педагог, который поверил в меня, оставлял после уроков в закрытом кабинете и бесплатно занимался со мной. Понемногу я справлялась с программой.

Мне все же приходилось параллельно ездить в кисловодский интернат, чтобы сдавать там экзамены: меня же туда тоже зачислили. Меня жутко угнетала местная обстановка: беспомощные дети еле передвигались, опираясь на стенку. Через три года ездить мы туда перестали совсем. Но и в школе отношения со сверстниками сложились не сразу. Бабушка откормила меня так, что я была очень пухлой, к тому же плохо видела. Меня обижали, обзывали. Я приходила после уроков домой и говорила маме, что больше туда не пойду.

Потом я начала заниматься в секции карате и травить меня перестали. Я поняла, что теперь смогу и в глаз дать обидчикам, отстаивая свою позицию. Спорт стал в моей жизни крутым рычагом воздействия на злое общество.

«Главное правило — не вести себя как инвалид»

— Я злюсь, когда слышу, что инвалидам нельзя давать физические нагрузки, что надо их жалеть. Я со своим диагнозом и на уроки ходила, и на соревнования каталась, и волонтерить успевала в одной общественной организации. Многие мне говорили, ты не похожа на инвалида. А потому что я не позволяю себе вести себя как инвалид. Это главное правило. Мне вообще достаточно услышать, что я хорошая и что у меня все получится — и все, тогда любые горы сверну.

«Этот вид спорта меня полностью поглотил»

— После окончания школы мама хотела, чтобы я поступила в медицинский колледж на профессионального массажиста. Но я была упряма и в 2006 году поступила в Ставропольский госуниверситет на соцработника. Помню, как подходила к преподавателям, просила, чтобы они мне скидывали лекции на флешку. Инвалиды любят говорить, что им мешали учителя и общество их не понимало. А вы сами как к этим людям подходили? Как объяснили свою проблему?

Тогда в студенчестве увлеклась пауэрлифтингом: приседания со штангой, жим лежа и становая тяга. Этот вид спорта меня полностью поглотил. Все закрутилось очень быстро: сначала я поехала на свои первые соревнования, а в 2009 году уже стала чемпионкой России в Ханты-Мансийске. После меня пригласили в сборную страны, ну и понеслось.

«Кто рискнул бы переступить через штангу — получил бы хорошенько»

— В Турции в 2009 году я показала хороший результат благодаря жиму и приседаниям. Все ждали от меня просто «вау шикарной становой». А я вышла и поняла, что она у меня так себе. Потом за кулисами я узнала, что моя конкурентка не смогла поднять 150 килограммов. И первое место, первое золото, стало моим. Бац, и я понимаю, что стала абсолютной чемпионкой мира — что-то внутри меня загорелось в тот момент.

Кстати, а я тебе говорила, что у меня была одна спортивная примета? Я никогда и ни за что не переступала через штангу. А если кто рискнул бы так сделать, получил бы хорошенько.

После того, как в 2012 году я снова стала абсолютной чемпионкой мира по пауэрлифтингу в США, я поняла, что этот вид спорта мне уже не интересен. Финансовой поддержки не было, приходилось каждый раз надеяться на добрых людей, которые оплачивали мои поездки. Я решила уйти в велоспорт. Узнала, что есть талантливый тренер Валерий Кобзоренко — известный шоссейный велогонщик. Я мечтала попасть в его команду, так как в Ставрополе велоспорт был слабо развит. И вот однажды он мне позвонил со словами: «Я с женщинами работать не люблю, но с тобой мы сработаемся». Вот уже пару лет работаю с ним, выступаю за Тульскую область. Очень люблю свой родной город, но поддержки в плане спорта здесь нет.

«Калифорнийским женщинам до наших далеко»

— Благодаря спорту я побывала в Швейцарии, Турции, Италии, США, Бразилии и Голландии. Больше всего понравилась одна деревушка в Альпах с ее сказочным пейзажем. Меньше всего — Калифорния с ее жирной, невкусной едой и полными, неухоженными женщинами. Им до российских далеко.

Я девушка самостоятельная: езжу по миру и кормлю себя сама. В одном из интервью меня назвали «железной леди» - из-за моего несладкого характера. И никто не знает, как меня трясет и какие испытания прохожу, чтобы выступить на соревнованиях. К нам, спортсменам, подходят и говорят: «Мы же на вас все надеемся, не подведите — смотрите». А мы ни на кого не надеемся, только на себя. Наш тренер мало того, что за свой счет нас в Бразилию на соревнования вез, так еще и его родственники помогали собирать деньги на билет. Вот недавно села и думаю: тебе 31 год, ты вроде такая великая, а, по сути, ты — никто.

Я столько лет шла к победе на Олимпийских играх 2020 года, но, судя по нынешней ситуации в спорте, эта мечта может сойти на нет. Сейчас я мечтаю о другом — вернуться в родной Ставрополь и тренировать детей, в том числе таких же, с инвалидностью.

Крестная мама

Пока мы беседовали к Жене пришли гости — подруга Светлана и ее 7-летний сын Семен. Несколько лет назад Женя стала крестной мамой для незрячего Семы. Вышло это так: Сема — мальчик из детского дома — стал героем программы «Пусть говорят», в которой ему искали новых родителей.

Усыновлять Сему поехала ставропольчанка, поборовшая рак, — Светлана. У малыша на тот момент было 11 потенциальных усыновителей. Среди критериев отбора был пункт: есть ли на Ставрополье адаптивная среда для незрячих и слабовидящих. Тогда Светлана нашла в интернете статью про Евгению Цахилову.

— Смотрю, у нее такие же проблемы со зрением, а она чемпионка мира по пауэрлифтингу, — вспоминает Светлана. — Я рассказала ей в соцсети мою историю. Женечка меня поддержала и обещала стать крестной мамой Семы, если я его усыновлю. Она помогает нашей семье понять, что чувствует наш сын. А Женины родители стали дедушкой и бабушкой для Семы. Они дают мне надежду, что сын вырастет сильным, а может, даже станет известным спортсменом, как его крестная.

«Без любви даже вкус победы кажется горьким»

Женя тем временем, улыбаясь, стучит по клавиатуре телефона, а потом кладет на кухонный стол еще один прибор. Сейчас после работы придет ее молодой человек, Ваня.

—  Он у меня скромный, может, даже постесняется с нами сесть, но все же, — говорит Женя. — Я счастливая, в моей жизни есть тот, кто полюбил и принял меня такую, какая я есть. Он ждет меня после тяжелых соревнований в ставропольской квартире с вкусным ужином, причем готовит лучше меня.

Мы познакомились в соцсетях, общались где-то два года, но из-за частых соревнований не виделись. А когда стали встречаться, он оказался очень простым. В один день пришел ко мне в гости, и мы решили, что не будем тратить попусту время. Стали жить вместе. С тех прошло уже два года.

Однажды я меланхолично с ним делилась, что боюсь, вдруг у меня будут проблемы с рождением ребенка. И он мне сказал: «Не переживай, если врачи тебе запретят рожать, мы усыновим ребенка из детского дома».

Я слышу за спиной сплетни, мол, зачем ему, здоровому, симпатичному и работящему мужчине, такая, как я? А он просто не зациклен на инвалидности, так же как и я. И я поняла с годами, что, если он однажды мне скажет, что ему надоели мои постоянные поездки, я брошу все и выберу семью. Без семьи и настоящей любви даже самый сладкий вкус победы кажется горьким.