О доходах, именах, тейпах, братьях и сестрах…

─ Что-то плохо вы в прошлом году сработали, Юнус-Бек Баматгиреевич.

─ В каком смысле?

─ В прямом. Согласно официальной декларации, в 2015-м ваш доход составил два миллиона 192 тысячи рублей, годом ранее вы заработали почти на сто тысяч больше, а в 2013-м ─ на все триста…

─ Начнем с того, что слова «сработал» и «заработал», безусловно, однокоренные, но не синонимы. На мой взгляд, эффективность должна измеряться не величиной доходов. Во всяком случае, не только ею…

Что касается конкретных сумм, в нашем парламенте звучало предложение ввести некий коэффициент, позволяющий поднимать зарплату не только главе, но и другим высшим должностным лицам Ингушетии. Я не согласился, посчитав, что для подобных решений выбрано не самое подходящее время. Сегодня всем трудно.

─ Но на жизнь вам хватает?

─ Давайте говорить начистоту, без лукавства. Все ведь прекрасно понимают: руководитель республики не из собственного кармана оплачивает авиабилеты или бензин для машин, на которых ездит. И, принимая сейчас вас в качестве гостя, я угощаю чаем за казенный счет, если называть вещи своими именами.

Конечно, продукты, одежду и вещи для семьи покупаю сам. Но у нас, строго говоря, нет особенных трат. Некуда и незачем. Дети маленькие, жена сидит с ними, а это, как вы понимаете, ключ к экономии. Мудрые люди учат: лучший способ сберечь деньги ─ не отпускать надолго женщину в магазин с полным кошельком. Иначе никакой зарплаты не хватит.

─ Да, вы крепко привязали Марету к дому. С пятью малышами не разгуляешься…

─ Статус жены главы Ингушетии тоже накладывает определенный отпечаток на образ жизни, стилистику поведения. Но главное, безусловно, дети. Они требуют много внимания и заботы.

─ Сколько вашему младшему?

─ Берс родился 15 апреля этого года. Вот и считайте… Кстати, сын появился на свет в День города Магаса.

─ Назвали мальчика в чью-то честь?

─ Это древнее ингушское имя. Как, например, и Дали. Так зовут дочку. Я за возвращение к историческим корням.

─ Старший у вас ─ Итар?

─ В стародавние времена это был известный в здешних краях человек, от него пошел мой тейп, род Евкуровых.

─ А имени Тасс у ингушей случайно нет?

─ Чтобы получилось ИТАР-ТАСС? Увы, ничего похожего в летописях до сих пор не обнаружили, надо внимательнее поискать… А если без шуток, второго сына я назвал Рамзаном, третьего ─ Магомедом. Это распространенные мусульманские имена. Впрочем, гораздо важнее, кто вырастет из детей, кого удастся воспитать из них. И тут, конечно, многое зависит от родителей.

─ Расскажите подробнее о семье, Юнус-Бек Баматгиреевич.

─ Знаете, в отличие от других кавказских народов, у ингушей никогда не было ярко выраженных богачей или, допустим, князей, баев. На равнине люди жили в селах и аулах, а в горах, где свободной земли всегда не хватало, строили башенные комплексы, размещались в них тейпами. Наш род ─ из Эрзи, многие его башни сохранились до сих пор. По соседству сейчас находится сельское поселение Ольгети Джейрахского района. Кроме нас, в Эрзи было еще несколько тейпов ─ Батаевы, Яндиевы… Жили, что называется, бок о бок, друг у друга на виду. Даже если бы кто-то сильно захотел разбогатеть, вряд ли смог бы выделиться на фоне остальных. Все оставались примерно равны. Да, Евкуровы ─ не самый большой тейп, но и не последний, это точно.

Я родился и вырос на равнине, в селе Тарском. Там моя семья жила до ссылки 1944 года, туда же в конце пятидесятых вернулись родственники, уцелевшие в Казахстане. Сейчас село находится под юрисдикцией Северной Осетии.

Учился я сначала в Тарском, потом в школе-интернате № 1 в Беслане.

─ Той самой, на которую 1 сентября 2004-го напали боевики?

─ Нет, она ─ за дорогой, за железнодорожной веткой, примерно метрах в пятистах от нас.

─ Сколько лет вы провели в интернате?

─ С третьего по восьмой класс.

─ Почему вас отдали туда?

─ Семья была большая, тринадцать детей ─ шесть сестер и семь братьев. Одна из сестер умерла в детстве, а старшая ушла из жизни лет пять назад… Родители хотели, чтобы мы выучились, получили хорошее образование, добились чего-то стоящего. Кроме меня, в интернате занимались еще Ахмед и Юсуп, мои братья. Они постарше, на год и на два соответственно.

─ Домой вас забирали на выходные или только на каникулы?

─ Зачем забирать? Сами ездили! Запрыгнули в Беслане на электричку до Орджоникидзе, как тогда назывался Владикавказ, пересели на рейсовый автобус и ─ вперед, в Тарское. Раньше детей спокойно отпускали без сопровождения взрослых, и никто не волновался. Люди чувствовали себя в большей безопасности, наверное, в этом дело. Времена были другие… Сколько раз летом встречал в горах туристов, которые путешествовали, что называется, «дикарями». Приезжали компанией или даже парами из Москвы, Ленинграда, Сибири и самостоятельно отправлялись по пешему маршруту ─ через Осетию, Чечено-Ингушетию, Дагестан… Не было случая, чтобы кто-то обидел гостей, не помог им при необходимости.

Вот и я с братьями без проблем добирался из Беслана домой. В пятницу вечером или в субботу с утра уезжали, в воскресенье возвращались. Но такое происходило обычно раз месяц, в прочие выходные никуда не ездили, оставались в интернате.

─ Как учились?

─ На тройки. На твердые. Откровенно говоря, учеба давалась мне тяжело, не хватало фундаментальной базы. Считаю себя больше практиком, чем теоретиком. Но тягу к военному делу я почувствовал еще в школе. У нас работали несколько ветеранов Великой Отечественной, им отдельное спасибо.

─ Помните кого-то по именам?

─ Лев Валентинович преподавал НВП ─ начальную военную подготовку. Интернатский сад, куда мы с пацанами время от времени лазили за орехами, яблоками и грушами, охранял еще один бывший фронтовик, которого все звали Гажаком, его настоящее имя, к сожалению, не вспомню. Он за нами постоянно гонялся. Мы ведь что удумали? Одна группа отвлекала сторожа расспросами, а вторая в это время шуровала в саду. Гажак сердился, но больше для вида, ему нравилось с нами возиться, рассказывать о войне. Кочегаром тоже ветеран работал…

─ Из вашей семьи кто-нибудь воевал?

─ Дяди, другие родственники из тейпа служили в армии, защищали Родину, как и положено. 9 мая этого года вместе с земляками я шел по Назрани в марше «Бессмертного полка», нес портрет кавалериста Ахмеда Евкурова, который в 1941 году был убит в бою под Одессой. Что касается моих родных дедов, они умерли до войны. Точнее, Хусен, дед по отцовской линии, погиб зимой на охоте.

Он с другом уже возвращался домой, когда приятели наткнулись на берлогу. Решили поднять медведя, хотя в ружье оставался лишь патрон. Охотничий азарт взял верх над разумом и осторожностью. Товарищ остался в засаде, а дед полез будить зверя… Выстрел оказался точен, но не сразил хищника наповал, раненый и разозленный медведь бросился на Хусена, они упали в пропасть и разбились насмерть. Такая вот трагическая смерть…

О депортации, Сталине и цене Победы

─ Ваши родители прошли через депортацию?

─ Разумеется. Как и весь наш народ. Каждый испил свою чашу…

После гибели Хусена в схватке с медведем мой отец и два его брата остались круглыми сиротами. Их мама, моя бабушка, к тому моменту умерла. Братьев разобрали родственники, не дали умереть с голоду. Старшему было восемь лет, а отцу ─ семь. Когда 23 февраля 1944 года в Тарское вошли военные и стали сгонять людей, братья находились в горах, пасли баранов. Их отыскали в ущелье, вернули в село и вместе со всеми депортировали в Северный Казахстан.

─ Вы в те края не выбирались?

─ В следующем году будем отмечать 25-летие создания Республики Ингушетия, и я хочу съездить на станцию Джаксы, куда приходили эшелоны, увидеть все своими глазами. В казахских степях много наших земляков полегло…

Там, в Джаксы, отец встретил маму, которую депортировали с Кавказа шестилетней девочкой, там они и поженились, там родились три моих старших брата и сестра. Родители рассказывали, как казахи и русские помогали им выживать, по сути, спасая от голодной и холодной смерти…

В Тарское наша семья возвратилась только в 57-м.

─ Обида осталась?

─ Наверное, подобными категориями рассуждать не вполне уместно. На кого обижаться? На советскую власть? На Сталина?

─ Хотя бы и так.

─ Думаю, надо не бороться с тем, что уже было, а делать все, чтобы оно никогда не повторилось.

─ Да? Недавно для проекта «Это Кавказ» я интервьюировал губернатора Ставропольского края Владимира Владимирова. Он украсил комнату отдыха портретом Сталина в парадном мундире и настенным календарем с генералиссимусом на каждой странице. Владимиров не считает себя сталинистом, но, цитирую, чтит заслуги человека, более трех десятилетий возглавлявшего нашу страну, и рассчитывает ощутить ауру его силы и прозорливости.

─ Ну, это личное мнение моего коллеги, которое он вправе высказывать. У меня иной взгляд на фигуру Сталина. Да, нельзя не признать его заслуг в общем подъеме страны. Вместе с тем, совершенно очевидно: он ─ враг нашего и двенадцати других репрессированных народов. Ведь решение о депортации принимал непосредственно Сталин.

Не готов согласиться и с утверждением, будто он победил в Великой Отечественной. Говорю как военный. За что его восхвалять? За штрафбаты и заградотряды, за то, что телами наших солдат заваливали поля и леса от Москвы до Берлина?

Если бы не репрессивная политика Сталина по отношению к Красной Армии, из рядов которой перед войной выкосили тысячи командиров, Победа наверняка досталась бы нам меньшей кровью. Лишь в период 1937−38 годов было арестовано более одиннадцати тысяч офицеров и генералов! Может, и Гитлер не полез бы на Советский Союз, если бы знал, что в строю остаются Тухачевский, Блюхер, Якир, Уборевич…

Наивно думать, что Сталин верил, будто все они ─ предатели и шпионы. Он «зачистил» сначала партийную, а затем и армейскую элиту, сводил личные счеты, устраняя тех, кто в 1917-м совершил революцию, был выше, ярче, талантливее, умнее его. Это вполне в характере Сталина. В результате к июню 41-го наши войска оказались обескровлены еще до первого выстрела врага. Ведь и из финской кампании должных выводов не сделали. Немцы полгода наращивали ударную группировку у западных границ СССР, но ответные меры не принимались. Стоит ли удивляться, что в считанные недели войны с Германией в плен попали почти полтора миллиона советских солдат? Это больше сегодняшнего личного состава Вооруженных Сил России!

Красноармейцами попросту некому было командовать, а начальник Генштаба и прочие высокие чины боялись докладывать Сталину правду. Знали: можно потерять голову. Вот и рапортовали, что хотел слышать вождь, находили виновных, делали крайних из боевых комдивов и командармов… На смену разжалованным и расстрелянным приходили другие. Они бездумно гнали бойцов вперед, на штурм любых высот и преград. Лишь бы в срок выполнить приказ!

Тот, кто сам не воевал, вряд ли это поймет…

─ А вы когда разобрались?

─ В советское время на такие темы особо не рассуждали. Да и в учебниках писали совсем другое. Глаза у меня открывались постепенно. Настоящую правду о войне и о том, какой ценой далась Победа, я узнал в Академии имени Фрунзе и потом ─ в Академии Генштаба. Скажем, я видел резолюции маршалов Жукова и Рокоссовского на приходивших с фронта телеграммах. В ответ на просьбы помочь боевой техникой и людскими резервами они, не выбирая слов, писали коротко и жестко. На кону стояла судьба страны!

О несбывшейся мечте, победе Октября, сломанном носе и звезде Героя

─ Вы остаетесь действующим генералом?

─ Нет, я в запасе с октября 2008 года, с момента назначения главой региона.

─ Ваше отношение к модному нынче слогану «Деды дошли до Берлина. Можем повторить»?

─ Мне это кажется пустой и не самой умной бравадой. Нельзя так говорить. О войне могут мечтать лишь дураки! Разбрасывающиеся подобными фразами вряд ли сами пойдут в бой, предпочтут с почтительного расстояния из окопа наблюдать, как за них умирают другие. Да, мы сможем дать достойный отпор любому агрессору, но лучше не доводить до этого. Не надо ничего повторять…

─ Когда вы решили, что будете военным?

─ В армии. До призыва на срочную службу не представлял, что стану офицером, командиром. Честно говоря, хотел быть егерем. Почему? Горы, лес, природа ─ все доставляло мне большое удовольствие. У нас была охотничья избушка в районе Солнечной Поляны, туда приезжали егеря с гостями. Пацаном я наблюдал за ними, и так мне это нравилось!

─ На кого охотились?

─ На разного зверя. На медведя, волка, косулю, не говоря уже о зайцах. У меня было ружье. Ставили с ребятами капканы, сетки. Если удавалось подстрелить кабана, мясо отдавали курсантам общевойскового полигона, находившегося часах в двух хода от Солнечной Поляны. Хорошая полоса была в жизни, приятно вспоминать!

─ Вы служили морпехом на Тихоокеанском флоте?

─ В военкомате Владикавказа вместе с тремя парнями я просился в Афганистан, мы даже предлагали майору ящик коньяка, чтобы отправил нас туда. Не получилось. Вместо Кабула наша четверка оказалась во Владивостоке.

─ Из Владика во Владик.

─ Ну да. Там меня вызывал особист и расспрашивал, почему я рвался в Афган.

─ Что отвечали?

─ Как положено: хотел выполнить интернациональный долг, набраться боевого опыта.

─ Морская пехота — тоже неплохо.

─ Сначала я попал в зенитно-ракетный полк войск противовоздушной обороны, на флот меня перевели ближе к концу срочной службы. После демобилизации решил поступать в Рязанское высшее воздушно-десантное училище. Сборы проводились в Раздольном. Есть такой поселок в Приморском крае. Вроде бы я все прошел, но… меня не приняли.

Что делать? Не возвращаться же домой с пустыми руками. Поехал в Рязань, устроился на обувную фабрику «Победа Октября». Сначала работал там грузчиком, потом освоил профессию затяжчика бочков.

─ Это как?

─ В общем-то, просто. Стягивал бока туфель, чтобы те были гладкими, ровными и красивыми.

После смены шел в тренажерный зал, затем — в вечернюю школу, устранял пробелы в образовании и физической подготовке…

─ Каким видом спорта занимались?

─ Разными. Боксом, борьбой…

─ Нос вам тогда сломали?

─ Нет, это уже при отработке рукопашного боя в Рязанском высшем воздушно-десантном училище, куда меня взяли через год. Правда, дома я сказал, что иду учиться в… сельскохозяйственный институт. Пришлось применить военную хитрость, поскольку отец не хотел, чтобы я служил в армии. Какое-то время я лукавил, скрывал правду, а потом признался.

─ После училища в Афганистан вы уже не рвались?

─ Меня выпустили в 89-м, там все уже завершилось. Сначала я служил в Псковской дивизии, потом ─ в Белоруссии, в разведроте 350-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии.

─ С однокашниками отношения поддерживаете?

─ У меня в компьютере заведена специальная база данных, в которой указано, кто и где сегодня живет и служит. Обязательно собираемся на юбилейные встречи, общаемся.

Когда поступали в училище, в нашей роте было 160 человек, до выпуска добралось менее сотни. Отсев шел беспощадный, нагрузки колоссальные, испытание серьезнейшее!

─ Не хуже, чем в голливудских фильмах показывают?

─ Послушайте, мы сравнивали свою учебную программу с той, по которой готовят «морских котиков» и прочих спецназовцев в США. Я присутствовал на соревнованиях по специальным дисциплинам. Имею право сравнивать и могу сказать: американцам далеко до наших парней даже из числа срочников. В училище меня назначили старшиной роты, и я помню, что у всех ребят были разряды не ниже первого ─ по боевому самбо, вольной и классической борьбе, рукопашному бою, подводному плаванию, спортивному ориентированию…

─ Сколько у вас прыжков с парашютом?

─ В училище ─ около пятидесяти.

─ В первый раз страшно прыгать?

─ Многие говорят, что во второй или в третий раз даже хуже, но я как-то не заметил. Во-первых, прошел срочную службу, не мальчишка, во-вторых, занимал командирскую должность, должен был другим пример подавать…

─ В вашем выпуске есть еще генералы, кроме вас?

─ Из нашей роты ─ двое.

─ А Герои России?

─ Со мной ─ шестеро. Первым, если не ошибаюсь, стал Алексей Тягачев.

─ Вы получили «Золотую Звезду» в 2000 году. Расскажете, за что?

─ В указе сказано: «За личное мужество и героизм».

─ При взятии в июне 1999 года под контроль аэродрома Приштины?

─ Видите, вы же сами все знаете, а спрашиваете…

─ Из открытых источников много не почерпнешь: группа из восемнадцати спецназовцев под командованием майора Евкурова получила приказ скрытно проникнуть на территорию Косово, раньше натовцев захватить стратегический объект и удерживать его до подхода десантного батальона из состава российского миротворческого контингента…

─ Вполне достаточно информации. Даже слишком. Грифа секретности пока никто не отменял. Не обо всем можно и нужно говорить подробно. Обычная работа военного: есть задача, ее надо решить. Что мы и сделали. Для этого нас и учили…

─ Ладно, тогда о другом. Первые боевые действия, в которых вам довелось участвовать?

─ 1991 год. Азербайджано-иранская граница… Потом были душанбинские события, когда приходилось разводить противоборствующие стороны. Не хочу называть конкретные национальности, чтобы никого не обидеть, но позже ситуация неоднократно повторялась в разных местах. Люди мирно жили рука об руку, общались, дружили, и в момент все переворачивалось с ног на голову, ближайшие соседи вдруг превращались в кровных врагов, начинали резать друг друга, жечь, убивать, делая это с ненавистью и жестокостью большей, чем у фашистов… Ни детей не щадили, ни стариков, ни женщин. Это вызывало во мне бурю негативных чувств. Как так можно?

─ Не ожесточились?

─ На мой взгляд, те, кто прошел войну, становятся добрее, терпимее. Они знают цену миру и каждой человеческой жизни, умеют этим дорожить.

О ранениях, мишенях, любимом оружии и избраннице

─ Ранения у вас были во время службы?

─ Ну, а как без них? И осколочное, и пулевое. В ногу, в поясницу, в грудь…

─ Но самые тяжелые травмы вы получили после покушения 22 июня 2009 года?

─ Пожалуй. С точки зрения ущерба здоровью и времени, проведенному в госпитале. Два месяца в койке провалялся. С другой стороны, нет худа без добра. Раньше из-за контузии меня нередко мучили головные боли, я реагировал на изменения погоды, а тут ─ как рукой сняло. Видимо, встряска пошла мозгам на пользу.

Правда, после стрельбы в тире бывают головокружения, если не пользуюсь наушниками, но это не проблема.

─ А что за мишень стоит у вас в рабочем кабинете рядом с телевизором?

─ Электронная, но внешне приближенная к настоящей.

─ Постреливаете периодически, чтобы навыки не растерять?

─ У людей после тяжелых контузий смещается целик. Сейчас я уже вышел на свой привычный уровень, однако тренировка лишней не бывает: руку наработать, глаз вывести. Раза три-четыре за день в перерывах между совещаниями и встречами беру в руки пистолет.

─ Боевое оружие у вас есть?

─ Не любитель его коллекционировать. Это не игрушки. У меня есть два наградных пистолета ─ Glock и ПЯ Ярыгина. Вполне достаточно. Несколько раз отказывался, когда еще предлагали. Куда их девать? Не солить же. И по-македонски с двух рук стрелять я не собираюсь.

─ А умеете?

─ Пробовал, конечно. Есть разная техника: можно вести огонь с вытянутой руки, с пояса или от бедра. Еще важно учитывать расстояние до противника… Из пистолетов, не поверите, мне больше всего нравится ПМ. Классический, проверенный… Да, «Стечкин» очень хорош, но к «Макарову» я привык, всегда спокойнее себя с ним чувствовал.

─ С такой грустью произнесли фразу, словно скучаете по временам, когда ходили на задание.

─ Знаете, как у нас говорят? «На войну не напрашиваются, от войны не отказываются». Это правило, закон. Конечно, в молодости кровь кипит, рвешься в бой, хочешь совершить что-нибудь такое героическое. С опытом начинаешь вести себя сдержаннее, рассудительнее. Нет, если понадобится, готов и сейчас побегать с автоматом, но все-таки для этого есть более молодые и выносливые. Я свое отвоевал…

─ Сколько лет вы жили за пределами Ингушетии, Юнус-Бек Баматгиреевич? По сути, с 1982 года, с момента призыва на срочную службу?

─ Не чувствовал себя в отрыве, старался каждый год приезжать сюда. И не по разу. Отец с мамой так и оставались в Тарском до самой смерти. Они ушли в мир иной до того, как меня избрали главой республики.

─ В 2008-м вы командовали разведуправлением Приволжско-Уральского военного округа и вроде даже рассчитывали на повышение?

─ Да, карьера складывалась вполне успешно. После августовских событий в Южной Осетии и Абхазии, где мне довелось поучаствовать, я сдал дела в Екатеринбурге, приехал в Москву и ждал указа о назначении начальником разведки Сухопутных войск России. Вдруг пригласили на Старую площадь и сказали: «Надо!»

─ Сразу согласились?

─ Сначала ответил, что есть более достойные кандидаты на высокую должность. Хотел служить Родине в Вооруженных силах. Не удалось. Теперь служу и малой, и большой родине.

─ Жену вы нашли, уже вернувшись в республику?

─ Нет, в 2007-м я еще жил на Урале. Но дело в ином. Я никого не искал, голову из-за этого ломать не пришлось. В соответствии с народными традициями и обычаями все сделали родственники и друзья.

─ Но вы долго холостяковали!

─ До сорока с лишним лет. Не торопился жениться, находил какие-то причины, отговорки…

Зато в итоге с выбором жены получилось удачно. У нас не принято так говорить, но, думаю, никого не обижу этими словами.

─ Слышал, вы с будущей тещей в свое время чуть ли не за одной партой в школе сидели?

─ Легенда красивая, но это преувеличение. Мы с тещей ровесники, однако занимались в разных классах…

При первой встрече с Маретой я сразу нарисовал картину: своей квартиры нет, машины тоже, зарплата маленькая, по гарнизонам придется помотаться.

─ Не испугалась?

─ Нет. У нас девушки хорошо воспитаны, правильно.

─ Неужели у вас, без пяти минут генерала, не было ни кола, ни двора?

─ Хотел проверить человека, испытать трудностями… Конечно, в тот момент и машина у меня была, и трехкомнатная квартира в Москве, предоставленная как Герою России.

─ Калым за невесту платили?

─ Несколько лет назад общереспубликанская конференция мусульман решила в три раза повысить сумму выкупа. До сорока тысяч рублей. Но калым не является обязательным требованием, все решается в кругу семьи. Одни платят, другие ─ нет.

─ А вы?

─ Родственники невесты не взяли, хотя я был готов.

─ Где праздновали?

─ В доме родителей в Тарском. Там сейчас младший брат живет.

─ Много гостей позвали?

─ Свадьбу мы устроили 23 декабря 2007 года. Пришло, думаю, человек триста или четыреста. Но это не так, чтобы все сразу сели за стол. У нас гуляют немножко иначе: одни люди приходят, другие уходят, а праздник продолжается.

─ Вы хотели много детей?

─ Мысленно прикидывал: хотя бы двоих, уже будет счастье. Все-таки я не мальчик, надо успеть на ноги поднять ребятню, вырастить, воспитать…

А получилось, что у меня уже пятеро. Благодаря Всевышнему и жене.

─ Подозреваю, Дали ─ папина любимица?

─ Конечно! Единственная девочка среди пацанов… Но я их всех люблю. И балую. Поэтому воспитанием больше занимается жена.

─ Тем не менее, вы ведь ходили в школу на родительское собрание к Итару и Рамзану.

─ Когда в классе появляется глава республики, все начинают смотреть в его сторону, а не слушать учительницу… Поэтому назвать все полноценным собранием сложно, но мне было приятно убедиться, что мои старшие сыновья на хорошем счету, справляются с учебой. Пошли не в папу-троечника.

─ А характером на вас похожи?

─ Рамзан поспокойнее, Итар более заводной, хулиганистый.

─ Домашние животные у вас есть?

─ Держать собак в одном помещении с людьми у нас не принято, поэтому из живности пока лишь рыбки в аквариуме. Дочка просит котенка, но жене и без этого забот хватает. Всех накормить, одеть, обуть…

─ Могу точно сказать, какие головные уборы не носят ваши сыновья: шапки с помпонами.

─ Понимаю, о чем вы… Та история наделала много шуму, хотя, на мой взгляд, совершенно напрасно.

Рассказываю, как дело было. Я шел по улице и поравнялся с мужчиной, который вел за руку ребенка. Мне показалось: девочку. Смутил большой помпон на шапке. Я и обратился к отцу малышки: «Как зовут дочку?» Ребенок обиженно подал голос: «Я не девочка, а мальчик». Что делать? Я взял у своего охранника нож и срезал помпон, чтобы никто впредь не ошибался, не путался. Ролик попал в Интернет, ну, и началась шумиха… Причем на Кавказе мои действия ни у кого не вызвали удивления или осуждения, а в других регионах России это сочли чем-то диким.

─ В итоге вы компенсировали мальчику ущерб за поврежденное личное имущество?

─ Я спросил: «Что хочешь?» Малыш сказал, что старый велосипед сломался. Я дал поручение купить новый.

─ За чьи деньги?

─ За свои, не за бюджетные же!

Не переживайте, моя семья от этого сильно не обеднела…

Магас