Этот поезд в огне

Мне было семнадцать, когда я пришла в редакцию газеты «Молодежь Дагестана» и обратилась к первому попавшемуся сотруднику: «Пожалуйста, поддержите нас».

Кто это был, я сейчас не помню, помню, что выслушал. Потом второй, третий… Потом посадили за компьютер и сказали: «Пиши». Я ответила: «Я не умею. Можно я ручкой? В блокноте…»

Пока писала, открылась дверь, вошел главный редактор. Он сел напротив и попросил рассказать, как все было.

А было все так.

Наш односельчанин Рамазан, одноклассник моего брата, подвозил двух милиционеров в Манас. Не доезжая до поселка, они попросили его повернуть и проехать вдоль канала. Спустя некоторое время зарезали его прямо за рулем, выбросили тело в канал и уехали, забрав машину и телефон.

Рому искали всем селом больше месяца. С помощью тогда еще милиции, ясновидящих и случайных людей.

Дальний родственник, сотрудник ФСБ, вычислил местонахождение убийц по мобильному. Поехали в то село и прямо на въезде увидели машину Рамазана. За рулем сидел парень, он рассказал, что купил ее у односельчанина. И проводил к продавцу.

Были все доказательства, признания виновных, которые сами показали следователям место убийства и помогли найти уже разложившееся тело.

Но потом выяснились новые обстоятельства. У обоих убийц была очень крепкая крыша в МВД. То ли тесть, то ли дядя, уже и не вспомню, 10 лет прошло.

Их чуть не освободили с условным.

И тут произошло кое-что неожиданное. Настоящее. То самое дагестанское, чем стоит гордиться.

Поднялось все село, включая женщин, стариков и подростков.

Люди выходили на митинги, перекрывали трассу.

Люди не пропускали ни одного заседания суда.

До сих пор помню, как сидела на лекции и вдруг пришло смс-сообщение с незнакомого номера: «Сегодня суд». Надо ли говорить, что не досидела на паре?

Как, уверена, и все остальные, чьи номера кто-то из наших не поленился найти.

Суд тянулся долго. Но с каждым заседанием было ощущение, что людей становится все больше. Их было так много, что прохожим приходилось обходить толпу у здания суда по другой стороне улицы.

Нам казалось, что этого мало. Что надо использовать все методы. Одним из них была информационная поддержка СМИ.

Главный редактор дослушал. Клянусь вам — в слезах. И раз пять повторил имена своих сыновей: «Мой Шамиль, мой Мурад, они тоже добрые ребята, доверчивые, и с ними тоже так могли бы поступить…»

Газета поддержала. Выделили целую страницу. Освещали и дальнейший ход событий. И не только «Молодежь Дагестана». Практически все. Спасибо им за это.

Одному дали пожизненное. Второму 25.

Конечно, это была не победа СМИ, а победа народа.

Истории о том, как кого-то опять забрали прямо на глазах у родителей/ соседей/ друзей, а потом передали, что они были ликвидированы во время спецоперации в лесу, появляются в СМИ почти каждый день. Обычно родственникам погибшего верят только автор текста и те, кого тоже коснулась подобная участь. Остальные, зачастую даже односельчане, открещиваются: «Да, он в последнее время стал странный какой-то».

— А как это — странный?

— Ну с бородой ходил, не садился за стол с выпивкой… Там точно что-то было.

Конечно, на этой войне погибает немало достойных ребят и со стороны правоохранительных органов. Мое уважение к этим людям безмерно, но сейчас не о них.

А о том, как бороться с произволом, если он есть.

О трех маленьких селах, вставших на защиту двух убитых пастухов и ждущих поддержки тех, кто по закону является гарантом их прав. Пока — ждут. Пишут письма Путину, просят Абдулатипова разобраться и наказать виновных, постят в социальных сетях фотографии братьев с грустными подписями.

«Как нам быть?» — спрашивает меня знакомый из Шамильского района. Я не знаю, Ахмед. Ваша борьба чревата репрессиями, но, если есть вера, наверное, просто не сдаваться. А нам, всем остальным, — быть с вами, не упускать из виду.

Хотя бы потому, что это первый случай, когда в вине парней, названных экстремистами, сомневается так много людей. И никто даже не говорит: «Они были в последнее время странные…»

Ребятам не вернуть жизнь. Но можно успеть сохранить ее другим.