Российский Мачу-Пикчу

Некогда через эти места пролегал Шелковый путь, считает часть исследователей, а местные жители уверены: где-то здесь спрятана таинственная реликвия — святая Чаша Грааля. Осетинское село Галиат долгие годы было в запустении. Сегодня сюда вновь возвращается жизнь.

Добраться до Галиата, расположенного в 115 километрах от Владикавказа, непросто: автобусное сообщение отсутствует. Если нет личного транспорта, придется доехать на рейсовом автобусе до Мацуты. Оттуда до цели — километров двадцать, и тут уж как повезет: в лучшем случае — на попутках, в худшем — пешком.

Из-за плохих дорог в горах добираться приходится дольше, чем можно предположить, но вокруг так красиво, что это не сильно удручает. За три часа пути из Владикавказа в Галиат постепенно привыкаешь к яркой палитре осенних гор. Взгляд выхватывает проплывающие мимо старые домики, приютившиеся, как птичьи гнезда, на уступах скал. Окрестности изобилуют не только невероятными пейзажами. На пути встречаются надземные склепы, древние родовые башни и даже разрушенные стены горно-обогатительной фабрики, ее в XIX веке построили в этих горах бельгийцы — добывать свинцово-цинковую руду.

Галиат открывается взгляду путешественника неожиданно, как сказочная Нарния. Извилистая грунтовая дорога, петляющая по склону на высоте 2000 метров над уровнем моря, постепенно спускается к рокочущей реке. Это Комидон. А за очередным поворотом, когда взору предстают величественные каменные каскады, забываешь выдохнуть от внезапно накрывшего изумления.

«Потерянный город» в горах Осетии

Галиат не зря сравнивают со знаменитым Мачу-Пикчу. Этот город в горах Перу на высоте около 2,5 тысячи метров построили инки в первой половине XV века. Высокогорный Галиат тоже сохранил средневековые дома, улицы, усадьбы и крепости — уникальные по своему масштабу в Осетии. Мачу-Пикчу был заброшен после крушения империи инков под натиском испанцев. А вот кто строил Галиат и почему средневековые жители стали покидать его, доподлинно неизвестно.

История села вообще мало изучена. Поселение у современного Галиата, вероятно, существовало еще в бронзовом веке (3500−1200 годы до н.э.). Но где именно и каким оно было, неясно. В это время напротив современного села появилось кладбище — благодаря ему историки и сделали вывод, что люди поселились здесь много веков, а то и тысячелетий назад. Это место галиатцы использовали для захоронений на всем протяжении существования села. Благодаря могильникам археологи установили, что в V веке население Галиата было аланским. Но каким было тогда село, тоже покрыто тайной.

Поселение расположено в небольшой котловине, вокруг — пологие холмы, защищающие его со всех сторон. Село будто спрятано среди гор. Вероятно, так и было задумано. Современный Галиат начал формироваться в стратегическом месте — на похожем на мыс выступе, с трех сторон он окаймлен изгибом реки Комидон. Здесь соорудили крепость — она перекрывала вход в долину реки. Затем возникли три сторожевые башни по краям села и укрепленные усадьбы в несколько этажей — ганахи. Сквозь село можно было пройти через очень узкую улицу-проход — по бокам нависали стены и башни.

Несмотря на то, что большинство строений полуразрушены, их монументальность до сих пор впечатляет. В основном это многоэтажные постройки, меж которыми петляет узкая тропа. Есть даже практически полностью сохранившаяся трехэтажная высотка.

Считается, что в позднее Средневековье это было довольно крупное для горной местности поселение, почти город — порядка 350 дворов. Есть и версия, что через Уаллагкомское ущелье, где расположено село, пролегала одна из ветвей знаменитого Шелкового пути.

Первые исследователи Галиата были подданными Российской империи. Уже тогда село хранило лишь остатки былого величия. Там жили люди, но укрепления были разрушены. А затем жители стали покидать Галиат ради более удобных равнинных земель.

Живой Галиат

В окрестностях полуразрушенного Галиата сохранилось несколько культовых сооружений. Самое крупное из них — древнее святилище «Авд дзуары» («Семь святых»), оно же Юст-дзуар и Юси-дзуар. Этнограф Вольдемар Пфаф связывал его название с именем римского императора Юстиниана I и датировал объект VI веком. Кто-то из исследователей считал, что святилище документирует дохристианские верования алан — семибожие, кто-то отнес его к христианским постройкам.

Святилище не пустует и сегодня. Раз в год, в последнюю субботу июля, сюда приезжают выходцы из села с детьми и внуками и устраивают большой праздник. Накрывают столы, молятся, просят у покровителей этих мест мира, избавления от болезней и стихийных бедствий.

Несмотря на то, что Галиат почти разрушен, село продолжает жить. Он входит в Галиатское сельское поселение, чей центр — Камунта, самое высокогорное село Северной Осетии. Постоянных жителей — три двора, еще несколько семей приезжают на лето.

К некоторым каменным стенам пристроены новые дома, выбеленные светло-голубой известью. Галиатцы не лишены чувства юмора: на одной покосившейся деревянной калитке — дощечка с надписью «Ведется видеонаблюдение», на другой вырезан «адрес» — проспект Ленина, д. 1, корп.1. Ни в одном, ни в другом доме хозяев не оказалось, да и вообще вокруг — ни души. Тишина нарушается лишь отдаленным шелестом горной реки. Легкий ветерок колышет заросли трав, пожелтевших, а местами и высохших. О том, что село живо, говорят только неспешно прогуливающиеся по пыльной дороге куры. Чуть позже на пути встречается еще один абориген — крупный, как теленок, пес с глубоким шрамом на лбу, дружелюбный и непрестанно виляющий хвостом. Он приводит нас к жилому на вид дому, над которым развевается осетинский триколор. Здесь живет необычный человек — символ и душа Галиата.

Георгий. Горный отшельник

Почти десять лет Георгий, или Жорик, как по-свойски зовут его местные, провел здесь в полном уединении. Суровый внешний вид — длинная густая борода, загорелое обветренное лицо, крупные руки, охотничий нож на кожаном ремне, опоясывающем мощный торс, — абсолютно не пугает. Наверное, из-за добрых, с типичным горским прищуром глаз.

О причинах своего добровольного одиночества Георгий рассказывать не любит. Говорят, много лет назад врачи поставили ему смертельный диагноз, отправив домой умирать. А он взял и уехал на родину предков, где поселился отшельником. С тех пор зимой и летом ходит босой и даже не помнит, когда последний раз простужался. Круглый год живет один, из друзей — только собака Багира и вороной конь Дур-Дур.

— Как раз сегодня все утро ловил этого беглеца, — смеется хозяин. — Любит волю, если не привязать, обязательно убежит.

Образ жизни горца далек от комфорта: из крана течет ледяная вода, проведенная от источника, в холода дом обогревается дровами, которые надо самому наколоть. Да и в целом хозяйство требует постоянных усилий — и дом отремонтировать, и сено на зиму заготовить, и в огороде потрудиться. Георгий выращивает картофель и заверяет, что такого вкусного нет во всем мире. Улыбается:

— Я даже жуков не опрыскивал, руками собирал. Земля плодородная, все растет, только работать надо.

Держит и скотину, правда, сетует, что каждую зиму волки режут телят.

— Когда наступают морозы, хищники спускаются ближе к селу. Ну что ж делать, им тоже чем-то надо питаться. В холода, конечно, сложно, зима снежная, но ведь она не вечно длится. Да и климат сухой, поэтому морозы легче переносятся, чем на равнине, — говорит он, заваривая ароматный чай из горных трав.

Жилище Георгия — три комнаты, кухня, небольшой огород. Самое большое помещение напоминает монашескую келью. Низкий потолок, аскетичная деревянная мебель, сделанная хозяином, посередине традиционный фынг — осетинский круглый стол на трех ножках, по периметру — полки с книгами на русском и осетинском. Литература большей частью духовная и историческая.

На одной из стен — черно-белая фотография с панорамой села. На ней запечатлены многочисленные, еще целые дома и башни, на отрогах холмов — каменные крепостные стены.

— Этот снимок есть в экспозиции Эрмитажа, судя по ракурсу, фотограф делал его, стоя во дворе моего дома. — поясняет Георгий.

На вопрос, есть ли будущее у села, пожимает плечами.

— Трудно сказать, но надежда есть… В последние годы люди потянулись в свои родовые места. Вот и в Галиат вернулись две семьи, некоторые приезжают на лето, стали дачами застраивать. Это вопрос не только желания, но и возможностей: нужны средства, чтобы отремонтировать заброшенные дома или построить новые. Из условий есть вода, газ, электричество. Даже телевидение и сотовая связь. Магазинов, правда, нет, продукты привозят родные из Владикавказа. Да и ближайший медицинский пункт — только в Мацуте, это в 40 минутах езды.

И если люди возвращаются медленно, то поток туристов растет в Галиате с каждым годом. Едут не только со всех концов России, но и из других стран.

— В гости заглядывают раза два в неделю, скучать не дают, — улыбается хозяин. — Хочется, конечно, сохранить место обособленным, нетронутым, но, думаю, это уже невозможно. Глобализация пробирается во все уголки, и мы не исключение.

Юрик. «Мне здесь слаще живется»

Весной этого года вернулся на родину и сосед Георгия — Юрий, его все называют Юрик. Вместе с ним приехала супруга Таиса и двое сыновей — 30-летний Ацамаз и Азамат, ему 29. Семья живет собственным хозяйством — держат коров, лошадей, выращивают фрукты и овощи, делают сыр, есть и небольшая пасека.

Юрик рассказывает, что село полностью опустошалось три раза. Набеги врагов и эпидемии ставили его на грань вымирания. И трижды в него возвращалась жизнь. Это село, «восстающее из забвения», считает коренной галиатец, но при этом уверен: у поселения нет будущего.

— Сейчас в селе 18 дворов, но из постоянных жителей — всего три дома. Думаю, люди, не родившиеся в этих местах, никогда не смогут тут жить. Для этого нужна сила. Да, природа у нас особая, климат хороший, но это все, что есть. Заниматься нечем. Нет работы, почты, поликлиники, про школу или детский сад и говорить не стоит. Даже магазинов нет, за хлебом надо в Чиколу (населенный пункт в 50 км. — Ред.) ехать. Лично я вернулся, потому что это моя родина, здесь похоронены мои предки. Мне тут слаще живется, даже камни родные. А пришлым в Галиате очень сложно, на выходные приехать можно, погулять, отдохнуть, но не больше.

Глава семьи родился в Галиате почти 60 лет назад.

— Тогда село уже было полуразрушено, такое, каким вы его видите сейчас, — говорит он. — В то время здесь было 30 дворов. А раньше, старики рассказывали, более 300. И семьи тогда были большие, жили целыми фамилиями, по 20−30 человек в одном доме. Получается, не меньше пяти тысяч жителей было. Мой отец родился в 1921 году, но и он застал Галиат уже в нынешнем виде, только от поколения к поколению передается история, каким он был раньше.

Старики фамилии Гуссаовых, к которой принадлежит Юрик, рассказывали, что Галиат был городом-крепостью, своеобразной перевалочной базой для аланских воинов-кочевников.

— Это было место, где можно было укрыться в случае опасности, здесь же хранили и завоеванную в набегах добычу. Какой-то период это был укрепленный город, со всем необходимым для жизни, — делится глава семьи. — Еще рассказывали, что у нас в подчинении был уаиг (великан. — Ред.), он строил фамильную башню, огромные валуны поднимал на гору без посторонней помощи.

У каждой фамилии имелась своя башня. Как правило, это было многоэтажное строение, на первом этаже которого располагались помещения для скота и хранения зерна, на втором — жилая зона. Верхние этажи, обычно с узкими бойницами, использовались для обороны. В неспокойные времена непрошенных гостей в горах было предостаточно. Сейчас от фамильных башен остались одни развалины.

Юрик сокрушается, что уникальная архитектура большей частью уничтожена. Его поддерживает старший сын Ацамаз.

— Виновато не только время, свою руку приложили и золотоискатели, — говорит он. — Они разыскивали аланские сокровища, разобрали здесь все по камням. Говорят, что и священный Грааль где-то у нас спрятан. Не знаю, правда это или нет, но Галиат — загадка, которая никогда не будет разгадана.