Город-крепость, город-храм, город-музей

«Еще Александр Македонский Дербент атаковал! Крепость надо смотреть с тыла: там отверстия от стрел», — администратор отеля рекламирует свой город. Про Александра Великого он, конечно, преувеличивает. Но многовекового культурного слоя это не умаляет. Доказано, что цивилизация на Дербентском холме существует очень давно, еще с дохеопсовых времен.

Древнейший город России в сентябре 2015 года готовится отметить 2000-летие. Юбилей установлен учеными и чиновниками с погрешностью в десятилетия, если не больше. Хотя это не важно. Главное, что «жемчужина Юга» получила деньги на реставрацию памятников и внимание СМИ — хотелось бы верить, не разовое. Потому что в Дагестане соскучились по туристам.

Наш отель (новенькие номера, «евроремонт», кондиционеры) находится на территории старой турбазы «Дербент». Рядом в неприкосновенности сохранился ее заброшенный жилой корпус советской эпохи. Выцветшая вывеска «Коктейли», на фасаде резьба по дереву с цитатой из Маяковского («Нет на свете лучше одёжи, чем крепость мускулов и свежесть кожи…»). По соседству — полудикий пляж.

В 1980-х эта территория на берегу Каспийского моря была забита отдыхающими со всего Союза. Сейчас — ни души. Дальше за турбазой расположены старые русские рыбацкие поселки (говорят, там даже можно купить свинину). Люди с надувными матрасами на улицах встречаются, но они, с большой вероятностью, местные. Репутацию морским и горным курортам Дагестана в глазах остальных россиян приходится завоевывать фактически заново.

Средневековый замок и Великая дербентская стена

«Уважаемые, я рассказываю. На этом месте в 2006 стоял Герман Греф, — научный сотрудник музея Керим Магомедович излагает в лицах, как развивались события, связанные с грядущим юбилеем. — Все руководство города, района разъехалось по дачам, а мы работали. Вдруг гул вертолетов! Побежали. Открывается дверца и показывается бывший глава республики Магомедали Магомедов: „Ребята, встречайте!“ И выходит Владимир Владимирович. „Ассалам алейкум, — говорим, — уважаемый президент“. Пошел разговор о древности Дербента. Он удивился сохранности нашей крепости, и вдруг останавливается: „Минуточку, мы Казани отмечаем 1000-летие, а про такой древний город — ни слуху ни духу?“. И дает указание министру. А нам пообещал, что еще вернется».

Крепость Нарын-Кала V—VIII вв. постройки — главный исторический памятник Дербента, объект всемирного наследия ЮНЕСКО и магнит для пока немногочисленных организованных групп туристов. Стоящая на высоком холме, цитадель доминирует над спускающейся к морю 1−2-этажной городской застройкой. По дороге к ней можно застрять в пробке: к городскому «месту силы» тянутся многочисленные свадебные кортежи. Когда начали возводить крепость, эта местность была северной границей Ирана. Горы в этой точке максимально близко подходят к морю, и контроль над узким проходом давал стратегические преимущества. Отсюда и название Дербента — «узел ворот», в переводе с персидского.

Напротив музейных касс висит аккуратно выведенный гуашью плакат — «Великие мыслители, описавшие и посетившие Дербент» (открывает список Геродот; первый представитель от Руси — Афанасий Никитин). Это скромный дайджест, полный список «випов» здесь бы не поместился. Одних только представителей русской аристократии и деятелей культуры наберутся десятки, а ведь был еще и советский период.

То, что крепость Нарын-Кала сохранилась в достойном виде, действительно, чудо. В смутные и просто бедные послереволюционные и послевоенные годы историческое наследие никем не охранялось, и известняковая кладка разных эпох повсеместно становилась стройматериалом для нового жилья. Именно так были разобраны еще два архитектурных памятника — Дербентские стены и «Великая Кавказская стена» Даг-Бары. Когда-то вниз от цитадели к морю с зазором в полкилометра шли две параллельные стены 8-метровой толщины. Они уходили далеко в воду, и вход в гавань перегораживался цепью. В противоположную сторону, по направлению к Малому Кавказскому хребту, на 40 км с лишним тянулась горная часть фортификации (некоторые источники говорят о 80 км). Толщина Даг-Бары позволяла скакать верхом или неспешно ехать по ней в телеге. И в горах, и в городе сохранились только фрагменты этих сооружений.

«Даг-Бары строили 140 лет. Общий объем кладки вместе с крепостью превышал объем пирамиды Хеопса в семь раз». Керим Магомедович лично демонстрировал части этого архитектурного чуда приезжавшему в Дербент шефу китайской полиции. И даже «подколол» его: мол, дагестанская стена была «немного короче» китайской. Тот шутки не понял — обиделся.

Старожилы Дербента помнят, как еще на их веку куски Даг-Бары продавались под разборку пометражно. Та же участь в начале XX века постигла и стоявший внутри цитадели великолепный ханский дворец.

О неприступности Нарын-Кала сложены легенды: однажды захватчики пошли на хитрость и отравили воду в подземных цистернах кровью овец и содержимым их желудков — взяли коварством. Но были и примеры трусости: так, западный выход назывался «воротами позора». Якобы, через него убегал правитель с гаремом, когда защищаться не хватало мужества.

Подземные постройки, в отличие от дворца, хорошо сохранились. Огромную каменную цистерну русское войско в свое время приспособило под пороховой склад. Под землей находятся и остатки ханской системы исполнения наказаний: малый «каменный мешок» для обвиняемых и зиндан площадью 25 кв. м. для приговоренных. Эти пункты программы вызывают у туристов особый интерес.

«Яма глубиной 12 метров без туалетов, — щекочет нервы гостям Керим Магомедович. — Кого спускали сюда, тот знал: живым не выйдет. Не кормили, не поили. Если кто-то умирал из этой компании, тоже не поднимали. Охрана ставила на дырку трубу-вытяжку из кожи, чтобы не чувствовать смрад. Это было не ожидание казни, а сама казнь — для мучений… За какие преступления? Кто-то заглянул в гарем, а у хана было до 40 жен. За государственную измену, а может, и „за так“…»

На видном месте борется за жизнь густо обвязанное ленточками древо желаний. Говорят, под грузом разноцветных бантиков один такой ствол уже не выдержал. Недалеко от этого фетиша — следующий пункт маршрута, на который музейные работники возлагают особые надежды в связи с развитием внутреннего туризма. Это крестово-купольный подземный храм времен Кавказской Албании, древнего государства, которое существовало здесь задолго до первого визита представителей арабского Халифата в 652 году.

До распространения ислама на Восточном Кавказе царило многоверие (языческие жертвоприношения, зороастризм, иудаизм, проповедью христианства заслужил место в истории царь Варачан II). Главный специалист по истории Дербента, самый известный в Дагестане археолог Александр Кудрявцев подробно аргументировал версию, что храм в крепости Нарын-Кала именно христианский. Причем самый древний в стране, возможно V века постройки. Выходит, что формально Дербент может претендовать на звание колыбели христианской веры на территории современной России.

Профессор Кудрявцев долгие годы возглавлял Дербентскую археологическую экспедицию, и благодаря его находкам история цивилизации в этих местах вообще сильно «удлинилась». Если не считать собственно городской период, то жизнь на Дербентском холме кипит уже 5000 лет. Так что с юбилеем федеральные власти еще поскромничали.

Древнее древней крепости

«Мы не разбираем: шииты, сунниты или русские. Я шиит, азербайджанец. Вот мои друзья-сунниты сейчас молятся — каждый день видимся. Пускай хоть лежа молится, пожалуйста, его дело — Аллах понимает. Главное, чтобы спокойно намаз сделал и ушел».

Алекпер Шафиев больше десяти лет следит за порядком в старейшей в России дербентской Джума-мечети (VIII век). Узнать его в толпе молящихся легко: в сумраке на спине камуфляжной куртки белеет слово «Охрана». Лицо у Алика (так он предпочитает себя называть) доброе, а руки натруженные. По зову души и в силу возраста он даже не смотритель — хранитель. «Все время я в мечети. Днем и ночью бываю. Имама выгоняю, директора выгоняю, а сам остаюсь. Живу здесь. Всех, кто однажды приходит, я „глазом“ знаю. Дай Бог, чтобы вы еще раз приехали, сразу скажу: вы у нас были. В любое время стучите, заходите — расскажу, что знаю».

Соборная мечеть — сердце старого города, к ней ведут все кривые улочки исторического Дербента. И сама мечеть, и окружающие ее жилые кварталы («магалы») — это часть все того же обширного, более 2000 гектаров, «Дербентского историко-архитектурного и художественного музея-заповедника», осмотр которого начался с крепости. Заповедник живой: во двориках сушат белье, под окнами возятся с велосипедами дети, по свежеотремонтированной к юбилею мостовой маневрируют «шестерки» и внедорожники. Углы домов имеют фирменный дербентский скос — придумано столетия тому назад для удобства разворота гужевого транспорта. Работники музея мечтают, что однажды древние магалы станут пешеходной зоной.

В закрытом дворе Джума-мечети, несмотря на июльскую жару, тихо и свежо. Стволы исполинских чинар — не меньше метра в диаметре — заботливо побелены, как и невысокий каменный столб недалеко от входа. Автор «Мушкетеров» Александр Дюма-старший в свое время путешествовал по Кавказу и подробно изложил в путевых заметках связанную с камнем легенду. Якобы в 1741 году наместник иранского Надир-шаха зарыл под камнем больше 50 кг человеческих глаз, вырванных у непокорных дербентцев. В столбе, действительно, есть своеобразная глазница-отверстие. Накануне прошел редкий для этих мест ливень, и камень натурально «плакал». Впрочем, ученые считают, что это солнечные часы, причем еще языческих времен, намного древнее мечети.

Если зайти внутрь, то видно, что колонны Джума-мечети изрядно наклонены — такой дагестанский ответ Пизе, последствия землетрясения многовековой давности. Еще недавно святыня освещалась только лучами солнца, но сейчас его заменяет привезенная из Баку огромная хрустальная люстра. «Один человек 10 люстр подарил. Ковры под ногами только дарёные, по любому празднику. Сын родился, в армию проводили — все люди несут, ничего в магазине не покупаем. Персидские, афганские, наши дагестанские. Если бы не убирали, в наш рост полы бы уже были».

Несмотря на принадлежность здания к музейному хозяйству, ремонт пятой по древности мечети мира был сделан к юбилею города исключительно на частные пожертвования. Считается, что в фундамент еще шестьсот лет назад зарыли кувшин с золотом — где-то на стене есть соответствующее зашифрованное послание. Если Аллах пошлет землетрясение, средства на реконструкцию собирать не придется.

Джума-мечеть вмещает до 6 тысяч молящихся, и по большим праздникам места все равно не хватает. «Ураза был — на улице молились, женщин занавесками закрывали. Женщина мужчину не должна видеть, когда он молится, и наоборот. Каждый нагинается, поднимается — потому не должна. Но вы проходите — у вас работа такой…», — гостеприимный Алекпер трогательно подбирает слова. Когда мы покидаем здание, нам переводят выбитый над входом хадис: «Любовь к родине происходит от веры».

Домик у моря. Наследие русского императора

За окном мелькает типичный для южного Дагестана пейзаж. Желтая земля. Заправки с непременной «Молебной». Редкие виноградники и посадки помидоров, бирюзовый Каспий на горизонте. С группой директоров крупнейших российских музеев мы едем на торжественное открытие недавно обретенного культурного памятника «Дом Петра Первого в Дербенте».

«Петра привела в Дагестан любовь! Да-да, любовь к Марии Кантемир. Это она вдохновила его на Персидский поход и сопровождала большую часть пути», — пикантный поворот в беседе искусствоведов наполняет предстоящее протокольное мероприятие понятным человеческим содержанием. Известно, что, оставив княжну-музу в Астрахани, российский император в 1722 году вошел в Дербент и задержался здесь из-за гибели в шторм подходившего флота с провиантом. Для отдохновения монарха был возведен скромный домик из саманного кирпича. После смерти Петра Дербент снова отошел к Ирану и был официально присоединен к Российской империи лишь в 1813 году.

Фраза про обретение памятника — не оговорка. Судьба походного жилища — «землянки» - похожа на детектив. Уже к XIX веку от нее оставался только каменный фундамент, и по приказу наместника Кавказа князя Воронцова над развалинами построили павильон-колоннаду. После революции потеряли и его. В 1987 году местный журналист Зелевич высказал гипотезу, что памятник скрывается в коробке одного из жилых домов у железной дороги, бывшей столовой промкомбината. На фасаде обнаружились характерные архитектурные элементы. Но набирала обороты перестройка, наступили экономически сложные времена, а потом обществу долгое время было не до памятников.

Али Ибрагимов заступил на должность Дербентского музея-заповедника два года назад и сразу решил, что идею с поисками надо реанимировать. Местные власти слышать про финансирование археологических работ — и особенно про отселение нескольких семей из дома с неясным провенансом — не хотели. «В Дагестане не просто интеллигент должен быть, а еще и „с кулаком“ интеллигент. Здесь и книга, и ручка, и кулак нужны, по-другому никак», — шутит по поводу своих пробивных способностей Али Магиятдинович.

Директор долго ходил по кабинетам. И нашел людей, которые заинтересовались полузабытой гипотезой. Благотворительный Фонд «ПЕРИ» совместно с группой «Сумма» на тот момент уже отреставрировали Дом Петра Первого в нидерландском Заандаме. Продолжить эту красивую историю в Дагестане, на родине главы компании и основателя Фонда Зиявудина Магомедова, было логично.

Большая часть времени и сил ушла на расселение, заключение договоров. Автором архитектурного проекта нового музейного комплекса стал дагестанский архитектор Эльдар Абдуллаев. Заказали и привезли копию статуи великого скульптора Антокольского. Бронзовый Петр держит в руке подзорную трубу, и взгляд его обращен в дагестанские горы. Али Ибрагимов мечтал разбить по соседству еще и парк, но для этого надо было расселить соседний дом. Жильцы решили воспользоваться ситуацией и, что называется, уперлись — запросили астрономическую компенсацию. Ничего не вышло. Зато, по словам сотрудников Дербентского музея, собственник участка с противоположной стороны свою землю практически подарил. Теперь там будет парковка для экскурсионных автобусов. До моря отсюда всего 200 метров.

Нынешний руководитель Дербентской археологической экспедиции Муртузали Гаджиев признается, что выходить на грунт было немного страшно: вдруг ничего не обнаружится? Но реальность даже превзошла ожидания ученых РАН. Вот он, фундамент — в точности, как на старом рисунке Евгения Лансере. В земле нашли монеты-полушки петровской чеканки, православные крестики, даже пушечное ядро. Очищен от бытовых наслоений и павильон времен князя Воронцова. Жильцы вандалами не были и лишь в паре мест отпилили от колонн немного песчаника для устройства оконных проемов.

Новый музей стоит на улице Зои Космодемьянской напротив воинской части, она обосновалась здесь еще при Петре, когда тот рубил окно в Персию. Совсем недавно пограничники что-то перестраивали и обнаружили останки русских солдат, которых перезахоронили с почестями. Сейчас стена воинской части выглядит очень нарядно — к юбилею ее раскрасили символами города, отпечатками детских ладошек. Военные к соседству лояльны, разрешения на съемку не спрашивают.

На торжественном открытии музея много говорилось не только о культуре, но и о становлении институтов российской власти на Кавказе, о геополитической важности Дербента. «Дом Петра» называли точкой роста: инновационный музей будет современным общественным центром города с выставками, концертами и мастер-классами. Но рост подразумевается не только интеллектуальный — ждут и экономического эффекта. В ротонде «Дома Петра» впервые в Дагестане использовали гнутое стекло. Сама землянка помещена в защитный прозрачный саркофаг. И все это великолепие произведено на новом стекольном заводе в Махачкале.

В Дербенте тоже есть заводы. Электромеханический когда-то обслуживал «оборонку» и производил компоненты для систем связи. Консервный перерабатывал местные овощи, фрукты, рыбу, на закате социализма выпускал даже голубцы с мясом. С тех пор исчезли не только голубцы, но и на порядок сократилось количество рабочих мест на предприятиях.

Трудоустроиться в музее смогут единицы. Но если в Дагестане начнет развиваться туризм, работа появится у сотен и тысяч. Будет справедливо, если 2000-летний Дербент начнет ассоциироваться у россиян из других регионов не только со знаменитым коньяком.